Глава 1. Изменения в корпусе исторических источников при переходе от средних веков к новому времени

В данном разделе учебного пособия рассматривается корпус источников российской истории с конца XVII по начало XX в. Что же отличает этот период от предыдущего и Последующего? Ответ на вторую часть вопроса очевиден (хотя Лишь при поверхностном взгляде): советское общество слишком специфично, и это обусловливает отдельное рассмотрение источников советского периода отечественной истории. Первая часть поставленного вопроса требует специального исследования.

Переход от средних веков к новому времени - длительный Исторический процесс. В зависимости от научной парадигмы Можно выделить различные критерии начала нового этапа исторического развития: от формирования капиталистических производственных отношений до эмансипации личности и структурирования общества. В качестве определяющей вехи также выступают различные события: от Нидерландской до Великой Французской революции и даже до отмены крепостного права в России (при локальном исследовании российской истории).

Как было показано во введении, источниковедческий подход К проблеме периодизации предполагает, в первую очередь, фик-

319

сацию изменений в видовой структуре корпуса исторических источников.

На рубеже XVII-XVIII вв. и в течение XVIII в. в России происходят кардинальные изменения в характере исторических источников, в видовой структуре их комплекса. В это время отходят на второй план летописание, житийная литература, но появляются мемуаристика, художественная литература, научные сочинения, в том числе и исторические, публицистика (в собственном смысле этого слова), периодическая печать, статистика, существенно меняется характер законодательства, актов и материалов делопроизводства. Если не ограничиваться исследованием только письменных исторических источников, можно отметить, что почти одновременно с такими личностными источниками, как мемуары, в России появляется и портретная живопись. Столь существенные изменения в структуре корпуса источников российской истории не могут не быть обусловлены глубокими изменениями как в российском обществе, так и в ментальности отдельной личности. Аналогичные изменения происходят в близких хронологических рамках и в других странах. Обратимся, например, к обзору источников английской истории, данному Дж. Дж. Бэгли (J.J. Bagley). Его работа состоит из двух частей: «Sources of English Medieval History, 1066 - 1540» (Источники английской средневековой истории, 1066 - 1540) и «Sources of English History, 1540 to Present Day» (Источники английской истории, с 1540 г. до нашего времени). Вполне очевидно, что автор выбрал чисто исторический, традиционный критерий периодизации, но если посмотреть хотя бы на оглавление томов, то можно увидеть, что второй том начинается с характеристики источников периода 1540 - 1660 гг. Многие из них в видовом отношении восходят к источникам, обзор которых был сделан автором в первой части. Сразу бросается в глаза, что этот раздел содержит мало информации: в нем почти отсутствуют повествовательные источники: автор, обозревая источники английской истории, упоминает каждый вид только по одному разу при его первом появлении. Таким образом, в период с 1540 по 1660 г. автор не обнаружил новых видов повествовательных источников. Зато в следующем периоде, охватывающем 1660 - 1760 гг., представлены дневники, автобиографии и «современные истории» (Diaries, Autobiografies and Contemporary Histories), а также памфлеты и первые газеты (Pamphlets and the First Newspapers), т. е. виды исторических источников, наиболее типичные именно для нового времени.

Существует, как минимум, несколько вполне обоснованных концепций перехода от средних веков к новому времени, каждая

320

из которых по-своему объясняет его причины. Но, рассматривая исторический источник как реализованный продукт человеческой психики и обосновывая источниковедческий критерий периодизации, в качестве гипотезы, объединяющей наблюдения над изменениями видовой структуры корпуса исторических источников, примем концепцию индивидуализации человека при переходе от средних веков к новому времени1. Вторая сторона индивидуализации - установление «вторичных связей» между человеком и обществом. Необходимо понимать, что это связи двух типов, поскольку включают человека не только в коэкзистенци-альное (осознание своей связи с эпохой, современниками, конкретной социальной группой и т. п.), но и в эволюционное целое (осознание хода исторического времени, своей связи с предыдущими и последующими поколениями).

Особо подчеркнем, что, приняв данную концепцию в качестве системообразующей, авторы не отрицают иных причин, обусловивших смену эпох, однако будем их считать факторами, имплицитно включенными в выбранную нами схему, и не станем останавливаться на причинах изменений человеческой личности.

Посмотрим, как работает предлагаемая гипотеза при объяснении возникновения новых видов исторических источников: мемуаристики, эссеистики, публицистики (в ее буквальном, а не расширительном понимании), периодической печати.

Наиболее четким индикатором перехода от средних веков к новому времени является возникновение мемуаристики. К настоящему времени в исторической науке признано, что мемуаристика возникла со становлением индивидуальности при переходе от средних веков к новому времени. И мы вполне согласны с А.Г. Тартаковским, который констатирует единство целевого назначения мемуаров, состоящее в стремлении «запечатлеть для современников и потомства опыт своего участия в историческом бытии, осмыслить себя и свое место в нем»2. Такое стремление могло появиться лишь у человека, сознающего свою отделенность от окружающего его социума и понимающего ценность своего индивидуального исторического опыта. Однако нам представляется, что мемуаротворчество требует более глубокого психологического объяснения, в частности понимания причин, порождающих стремление к запечатлению исторического опыта индивидуальности. При типологическом изучении мемуаристики как вида исторических источников необходимо подчеркнуть, что индивидуализация - это не только выделение себя в коэкзистенциальном целом, осознание своей обособленности от сосуществующих одновременно других личностей и относительной

321

самостоятельности внутри социальной группы, но и осознание своего места в эволюционном целом, т. е. в историческом процессе или, более конкретно, в чреде поколений. Соответственно и «вторичные связи» с социумом создаются как в коэкзистенциальном, так и эволюционном плане. Причем этот процесс характеризуется различной степенью отрефлексированности - от целенаправленного конструирования своих социальных связей до подсознательного включения в социум, например через идеологическое воздействие в тоталитарном государстве. Мемуары, с психологической точки зрения, как раз и имеют целью осознанное создание таких связей, особенно в их эволюционном аспекте.

Такой подход помогает нам внести новые штрихи как в проблему классификации, так и в проблему эволюции мемуаристики. Мы не сможем ограничиться утвердившимся в историографии определением: «мемуары - повествования о прошлом, основанные на личном опыте и собственной памяти автора», а вынуждены будем достаточно четко разделить их на мемуары-автобиографии и мемуары о событиях. Эти группы мемуаристики отличаются (хотя иногда и весьма нечетко) по объекту описания, что может служить различающим критерием, но в основе различия - цели написания. Мемуары-автобиографии обычно преследуют (в качестве основной) цель включения мемуариста в череду поколений, в «эволюционное целое» (типичный пример - мемуары А.Т. Болотова). Мемуары, объектом описания в которых является не столько сам мемуарист, сколько современные ему события, преимущественно направлены на воссоздание коэкзистенциального мемуаристу целого. Классический пример - мемуары герцога Луи де Рувруа Сен-Симона. В отличие от А.Т. Болотова, который не претендует на какие-либо обобщения, Сен-Симон пишет «частную историю», т. е. такое историческое произведение, которое «относится к времени автора и его стране». Мы не случайно привели в качестве примеров типологически различных мемуаров два признанных классическими произведения этого жанра, поскольку они демонстрируют не просто Две разновидности мемуарных произведений, но разновидности, по-видимому, соответственно преобладающие в российской и европейской мемуаристике раннего этапа развития, что и обусловливает ее различия.

Что касается эволюции мемуаристики, то отметим, что достаточно четко прослеживаемая общая тенденция состоит в усилении коэкзистенциальных связей мемуариста в сравнении с эволюционными, т. е. делается расчет на современников, а не на потомков. Это проявляется в большей публицистичности мемуаристики, что, в свою очередь, ведет к ориентации на немедлен

322

ную публикацию мемуарных произведений. Усиление коэкзи-стенциальных связей мемуариста - основной критерий эволюции мемуаров, обусловливающий сближение мемуаристики с публицистикой.

Функция публицистики как вида исторических источников состоит в заявлении позиции личности, осознающей себя как часть определенной социальной группы, а следовательно и в прямом установлении связей между личностью, обществом и различными социальными группами внутри общества, т. е. связей коэкзистенциальных.

Промежуточное положение между мемуаристикой и публицистикой занимает эссеистика - вид исторических источников, не характерный для России. Эссеистика, в отличие от публицистики, призванной выражать мнение той или иной социальной группы, отражает взгляды отдельной личности. Но она создается с целевой установкой на публикацию, т. е. предполагается наличие интереса к индивидуальному мнению отдельной личности со стороны общества, и, следовательно, создание коэкзистенциальных связей личности и общества.

Аналогичную функцию, но с иной направленностью - не от личности к обществу, а от общества к личности - выполняет периодическая печать. Возникновение периодической печати как средства воздействия на личность, вполне очевидно, связано как с эмансипацией личности, так и стремлением какой-либо общественной группы или государства подчинить ее своему идеологическому влиянию. С одной стороны, периодическая печать срастается с публицистикой; с другой - она призвана создавать ко-экзистенциальные связи в обществе в целом, что, как правило, связано с внедрением государственной идеологии или же оппозицией к ней.

Итак, рассматриваемая гипотеза вполне способна объединить наши наблюдения над возникновением новых видов исторических источников.

Сравнение видовой структуры корпуса исторических источников разных стран в ее эволюции показывает не только отмеченные черты сходства, но и глубокие отличия. Например, в российском средневековье почти нет биографики, что, несомненно, влияет как на особенности летописей (в сопоставлении с западноевропейскими хрониками), так и на особенности русской агиографии. В новое время в России в сколь-нибудь сфор мированном виде не существовал такой распространенный в Западной Европе вид исторических источников, как эссеистика, при весьма значительном развитии публицистики. Кстати, отме тим двоякий перевод на русский язык французского слова essai в

323

названиях произведений - как опыт и как очерк. Можно предположить, что второй вариант перевода является результатом поиска адекватного (максимально близкого) к эссеистике вида российских исторических источников.

Кроме того, что возникали новые виды исторических источников, значительно изменялись виды источников, существовавших и в предшествующий период, законодательство и актовые источники.

Что касается актовых источников, то значительное увеличение их разновидностей свидетельствует об активизации личности в частноправовой сфере.

Наиболее характерной чертой западноевропейского и североамериканского законодательства нового времени является фиксация прав личности. В российском законодательстве нового времени такие нормы отсутствуют, если не рассматривать в качестве таковых активно проводимую в XVIII в. фиксацию прав сословий. Однако если оставаться в рамках заявленного гуманитарного подхода, то в российском законодательстве XVIII в. можно обнаружить ряд черт, позволяющих отнести его к законодательству нового времени. Дело в том, что российское законодательство в гораздо меньшей степени, чем западноевропейское, испытало влияние римского права. Поэтому в эволюции российского законодательства нового времени при его относительно самостоятельном развитии в качестве системообразующего фактора выступает изменение соотношения обычая и закона как источников права. Устанавливаются новые принципы российского законодательства - такие, как «незнание закона не освобождает от ответственности», «закон обратной силы не имеет». Это, в свою очередь, ведет к принятию порядка обязательной публикации законодательных актов. Все эти изменения свидетельствуют о новых взаимоотношениях личности и государства или, по крайней мере, о том, что государство признает существование личности если не через признание ее прав, то через признание ответственности.

Изменение способа государственного управления, проявившееся, в частности, в изменениях в законодательстве, породило и такой новый вид исторических источников, как статистика.

Назначение статистики - реализация обратной связи в системе Управления, сбор и анализ информации для принятия управленчеких решений. Естественно, что такой вид деятельности мог возникнуть лишь тогда, когда личность (в том числе, естественно и законодатель) начинает осознавать изменения в эволюционном целом и стремится повлиять на направленность и ход этих изменений.

324

Таким образом, в данном разделе основное внимание уделяется рассмотрению новых видов исторических источников, а также наиболее значительных изменений в продолжавших существовать таких видах источников, как законодательство, акты, делопроизводство. В новое время расширяется сфера возникновения исторических источников не только за счет источников личного происхождения, но и создающихся в области общественных отношений. Нетрудно заметить, что виды, перешедшие в новое время из средних веков, почти полностью связаны с государственной сферой, а новые виды исторических источников имеют, главным образом, личное и общественное происхождение.

Но, прежде чем перейти к изучению отдельных видов, исследуем общие свойства исторических источников нового времени.