Исторический сайт + Исторический форум

Специалисты в области изучения балканских проблем современности отмечают, что «массовое перемещение населения, вызванное конфликтом в бывшей Социалистической Федеративной Республике Югославия – первое явление подобного рода в послевоенной истории Европы по своему размаху и количеству вовлеченных в него лиц» [1].

Вооруженные столкновения в СФРЮ начались в 1991 г. в Словении, но они были ограниченными по масштабам и продолжались всего несколько дней. Первая действительно крупная вспышка насилия произошла в том же году в Хорватии, где имелось национальное меньшинство – более полумиллиона сербов. В результате, в Балканском регионе появились первые потоки беженцев, большинство из которых попыталось найти убежище в соседней Боснии и Герцеговине (далее БиГ). Однако в 1992 г. боевые действия начались в самой БиГ, причем с еще более разрушительными последствиями, т.к. они выявили проблему беженцев в наиболее концентрированном ее виде. Вследствие этого война в БиГ стала самой деструктивной частью конфликта на Балканах.

В свою очередь, поток беженцев, направлявшихся в страны-члены Европейского Союза из БиГ, по причине проводившихся там «этнических чисток» стал индикатором, показавшим неготовность государств к разрешению кризисов нового глобализирующегося мира. Одним из основных последствий таких кризисов явилось возникновение масштабной проблемы, связанной с предоставлением убежища перемещенным лицам.

Ответом европейских государств явилась выработка нового курса в области иммиграции и предоставления убежища. Страны-члены ЕС впервые сделали упор на заградительных мерах в качестве общей стратегии Союза в данной сфере. Такая политика получила характерное название - «Крепость-Европа».

Становление нового курса ЕС в иммиграционной сфере проходило наряду с ускорением процесса интеграции европейских государств в рамках Сообщества, а также с усилением роли ЕС как одного из сильных международных акторов в пост-биполярном мире.

В связи с этим, основной целью данной работы является, выявление взаимосвязи между событиями в БиГ и структурированием новой заградительной политики ЕС, на фоне общей интеграции государств-членов Сообщества и становления последнего в качестве одной из главных составляющих нового мирового порядка.

Исходя из обозначенной цели, в данной работе предполагается решить следующий набор задач:

показать эволюцию конфликта в БиГ, результатом которого стал названный приток беженцев в страны ЕС, и выяснить роль европейских стран в развитии проблемы;
определить, какое значение для углубления проблемы беженцев и эскалации напряженности в БиГ, имел тот факт, что конфликт в республике был этническим по своему характеру;
проанализировать существующие ко времени возникновения проблемы беженцев из БиГ в странах-членах ЕС механизмы регулирования соответствующих вопросов;
выяснить причины неэффективности этих механизмов, результатом которой стала неготовность ЕС адекватно реагировать на проблему, вызванную массированным притоком беженцев из БиГ;
показать, какие конкретные меры, составившие основу новой заградительной политики, были предприняты Сообществом для разрешения кризиса, вызванного притоком беженцев из БиГ;
выяснить какое место занимали эти меры в общей интеграции в рамках ЕС и эволюции ЕС, как одного из акторов пост-биполярной системы международных отношений;
определить, насколько эффективными были эти меры для урегулирования проблемы беженцев из БиГ;
попытаться оценить степень влияния конфликта в БиГ на дальнейшую политику стран-членов ЕС в данной области.

В связи с поставленной целью и обозначенными задачами в качестве хронологических рамок данной работы был выбран период с 1992 по 1997 гг. В данном случае нижняя грань периода основывается на том, что,

во-первых, в марте 1992 года началась военная фаза конфликта в Боснии и Герцеговине. Война в указанной республике стала самым сложным, кровавым и напряженным этапом в развитии Балканского кризиса 1990-х гг., и именно она породила самый массовый поток беженцев в Европе со времен Второй мировой войны;
во-вторых, в апреле того же года ЕС уступил свои лидирующие позиции в урегулировании военных аспектов Югославского конфликта - ООН, а сам сосредоточился на гуманитарных вопросах кризиса (в том числе на проблеме беженцев);
в-третьих, именно в 1992 г. число ходатайств о предоставлении убежища, поданных в Западной Европе, достигло своего пика (700 тыс.) за всю послевоенную историю Европы.

Верхняя грань периода представляет собой, на наш взгляд, первую главную веху в процессе разработки политики ЕС в области предоставления убежища и иммиграции, говорить о завершении которого до сих пор рано. Данной вехой стало, как нам представляется, принятие странами-членами ЕС Амстердамского договора в 1997 г. (он вступил в силу 1 мая 1999 г.). Это объясняется тем, что именно в Амстердамском договоре была изложена пятилетняя программа по передаче связанных с убежищем вопросов из сферы компетенции государств – членов ЕС, где они регулировались межправительственными соглашениями, в компетенцию общих учреждений ЕС в области разработки политики и принятия решений. Такое решение знаменовало собой также очередной этап в общей интеграции европейских государств. Кроме того, оно позволило УВКБ ООН [2] и другим организациям наладить более тесные и систематические рабочие контакты с учреждениями ЕС, включая Европейскую комиссию, которая, в соответствии с Амстердамским договором, имеет больше полномочий для осуществления инициатив в области общей политики по предоставлению убежища.

В результате, исследование охватывает всю военную фазу конфликта в БиГ, а также первые 2 года после его завершения, т.к., на наш взгляд, подписание в декабре 1995 г. Дейтонского мирного соглашения практически не разрешило проблемы беженцев, и даже в некоторой мере усугубило ее, показав, что широкомасштабное возвращение беженцев – дело долгое. В результате, сразу после подписания соглашений в ЕС начались еще более ожесточенные споры по вопросам репатриации беженцев из БиГ.

Актуальность данной проблематики не вызывает сомнений, как было сказано выше, - процесс формирования новой иммиграционной политики стран-членов ЕС продолжается до сих пор и этот курс, на наш взгляд, еще сыграет свою роль в развитии современной системы международных отношений.

Обзор источников

Использованные в работе источники можно классифицировать следующим образом:

официальные документы ЕС (договоры [3], соглашения [4], конвенции [5], рекомендации [6], резолюции [7], согласованные позиции [8] и др [9].);
документы Организации Объединенных Наций: Генеральной Ассамблеи (договоры [10], декларации [11] и конвенции [12] по правам человека, включающим в себя права беженцев и перемещенных лиц) и Совета Безопасности (мирные соглашения по итогам конфликта в БиГ [13], резолюции СБ ООН в отношении Союзной Республики Югославия [14]);
внутриполитические акты (Конституции стран-членов ЕС [15], законодательные акты [16], регулирующие вопросы, связанные с беженцами в некоторых государствах бывшей Югославии и Европейского Союза);
материалы статистического и вспомогательного характера [17], в том, числе карты БиГ [18].

Важнейшими из исследованных источников являются документы ЕС, и главным образом, постановления по вопросу о беженцах, принятые Советом ЕС в указанный хронологический период. Эти документы, еще не ставшие предметом тщательного анализа ученых, содержат перечень основных мер, принятых странами-членами ЕС в русле их нового курса в области иммиграционной политики. Кроме того, для сравнения был рассмотрен небольшой по объему набор документов, принятых ЕС до 1992 г. в целях урегулирования вопросов, связанных с предоставлением убежища и положением беженцев в государствах-членах.

Непосредственно тексты соглашений и рекомендаций исследовались через систему поиска документации ЕС EUR-Lex, доступную на официальном сайте Европейского союза.

Для раскрытия противоречий, заложенных в основе теории и практики регулирования проблем, связанных с беженцами в ЕС, были рассмотрены международные соглашения по правам человека, принятые под эгидой Организации Объединенных наций, полноправными участниками которых являются все страны-члены ЕС. Многие из этих документов изданы в сборнике «Права человека», опубликованном в 1994 г. в Женеве [19]. Речь, в частности, идет и о Конвенции ООН 1951 г. о статусе беженцев и перемещенных лиц, которая до сих является основным универсальным механизмом при разрешении вопросов, возникающих в области предоставления убежища.

Решения Совета Безопасности ООН, некоторые из которых были также изучены в данной работе, использовались, чтобы проанализировать, с одной стороны, сложившуюся во время конфликта в БиГ ситуацию в СРЮ, две республики которой стали первым пристанищем для большинства беженцев из БиГ, а с другой, положение в самой БиГ после подписания Дейтонских мирных соглашений, из-за которого стала невозможна добровольная репатриация беженцев.

Для раскрытия вопросов, связанных с практикой разрешения вопросов, связанных с предоставлением убежища в конкретных странах, были изучены внутриполитические акты этих стран. Взгляд на проблему с этой стороны, позволил выявить некоторые противоречия между международными нормами, принятыми в данной области, и муниципальным правом, на основании которого в действительности регулировалось положение беженцев.

В целом, можно сказать, что основной набор источников представляет собой комплекс документов юридического характера. Основным достоинством таких документов является то, что в их подлинности и достоверности не приходится сомневаться, однако, анализируя их в качестве исторического источника, исследователь, на наш взгляд, неизбежно сталкивается с рядом проблем. Главной из них является то, что теория не всегда соответствует практике, и только, опираясь на источники вспомогательного характера или документы по тем же вопросам, принимаемые впоследствии для устранения злоупотреблений в действительном применении правовых норм, можно сделать выводы о реальном значении тех или иных положений. Иного рода сложности возникают вследствие употребления в юридических документах большого набора специальных терминов, а также самой специфики используемого языка и стиля, когда смысл статей какого-либо документа не всегда соответствует многообещающим положениям, высказанным в его преамбуле.

Вспомогательную роль в работе сыграли официальные документы, представленные в научных публикациях документов на русском языке, выполненных под редакцией Е.Ю. Гуськовой. Данные сборники содержат богатый материал о происходивших в Югославии событиях, связанных с распадом федерации и созданием на ее основе самостоятельных государств, а следовательно, и об истоках кризиса, послужившего причиной масштабной проблемы беженцев. Ценность этой публикации также в том, что многие из документов ранее вообще не издавались, а подавляющее большинство материалов впервые появляется на русском языке.

Наряду с вышеназванными основными источниками использовались и другие материалы вспомогательного характера. К ним, прежде всего, относятся статистические данные, приведенные в работах российских исследователей, занимающихся проблемами конфликта в БиГ и положения беженцев в странах ЕС, а также карты этнического состава БиГ и карты раздела республики по итогам Дейтонских мирных соглашений.

На наш взгляд, комплекс отобранных основных и дополнительных источников дает представление о сути и причинах новой заградительной политики стран-членов ЕС, взятой на вооружение Союзом в указанный хронологический период и получившей название «крепость-Европа».

Историографический обзор

Историография по теме, касающейся влияния конфликта в БиГ на выработку Европейским Союзом новой заградительной политики в области иммиграции и предоставления убежища, практически отсутствует, очевидно, в связи с тем, что описываемые события произошли относительно недавно.

Поэтому при написании исследования объектом изучения стали российские и западные работы общего характера (т.е. посвященные международным отношениям в данный хронологический период и Югославскому конфликту, в целом, как одному из важнейших факторов их развития) и специальные исследования по отдельным аспектам проблемы (причинам конфликта в БиГ, влиянию международных организаций на его развитие, проблемам предоставления убежища в некоторых западноевропейских странах и США и т.п.).

Основной настоящего исследования послужили работы российских специалистов по международным отношениям А.С. Маныкина [20], П.А. Цыганкова [21], Н.А. Косолапова [22], А.Д. Богатурова [23] и др. В этих монографиях, каждая из которых является плодом совместных усилий коллектива отечественных историков-международников, события Балканского кризиса, и в том числе эволюция конфликта в БиГ, показаны на общем фоне развития международных отношений в пост-биполярном мире. Анализ военных действий в Югославии, общего характера конфликта на Балканах и его итогов, а также роли всех участников событий вписаны в канву структурирования нового мирового порядка. При написании данного исследования это помогло более широко взглянуть на поставленную проблему и оценить политику ЕС с разных точек зрения.

В целом, в российской историографии Балканский кризис 1990-х гг. (не затрагивая проблемы беженцев) представляет собой наиболее тщательно и последовательно разработанную тему, которой посвящено самое большое количество рассмотренных работ.

В частности, многие отечественные исследователи занимались вопросами распада СФРЮ. Значительный интерес в этой связи, на наш взгляд, представляют труды Б. Шмелева [24] и В.К. Волкова [25]. В основе концепции данных авторов лежит комплексный подход к изучению причин дезинтеграции Югославской Федерации. Во главу угла они ставят комплекс внутренних причин, при этом особое место уделяется политическим, экономическим и этноконфессиональным аспектам. Однако данные исследователи не умаляет и роли внешнего фактора в эволюции югославского кризиса.

Интересной с точки зрения изучения идеологических аспектов Балканского конфликта и его связи с развитием международных отношений этого периода является, на наш взгляд, работа В.Б. Пастухова [26], в которой он выдвигает свою теорию влияния этнического конфликта на международную политику. Для написания нашего исследования данная проблема явилась одной из наиболее существенных, т.к. сложность проблемы беженцев вследствие войны в БиГ, как нам кажется, во многом была обусловлена именно этническим характером конфликта.

В целом, рассматривая роль внешнего фактора в распаде СФРЮ, представители российской историографии чаще всего склоняются к одной из двух превалирующих точек зрения на данную проблему.

Первой из них придерживаются, например, В.К. Волков [27] и Е.Ю. Гуськова [28], которые считают, что преодолеть югославский кризис были в состоянии только сами участники конфликта, а все международные посредники в лучшем случае содействовали созданию благоприятных условий для урегулирования проблемы, а в худшем, способствовали ее разрастанию и углублению. Эти ученые критически оценивают положения Дейтонских соглашений и однозначно негативно воспринимают роль НАТО в миротворческом процессе

Другие историки, наоборот, полагают, что иностранное вмешательство дало возможность установить мир и остановить конфликт, приобретавший собственную логику и инерцию. Этой точки зрения придерживается, например, П. Кандель [29] - заведующий сектором Института Европы РАН, который утверждает, что мира в Боснии не будет до тех пор, "пока на театре военных действий не станет господствовать "третья сила" - международная и беспристрастная".

Такой международной силой, по мнению, некоторых российских историков, как например, А.В. Березина [30] мог стать усиливавший свое влияние в 1990-е гг. Европейский Союз.

Однако другие отечественные исследователи, такие как М.В. Ганин [31] и З.В. Клименко [32], занимавшиеся изучением конфликта в БиГ и роли Сообщества в общем урегулировании кризиса, более критически смотрели на последствия миротворческих действий со стороны ЕС. Упор в этих работах, главным образом, делался на военных аспекты кризиса, практически не затрагивая гуманитарных вопросов урегулирования, и в том числе проблемы беженцев.

Кроме того, останавливаясь на отечественных исследованиях в области современной балканистики, особо хочется сказать о работах крупного специалиста по проблемам Югославии и международным отношениям: докторе исторических наук, руководителе Центра по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН Е.Ю. Гуськовой. В работах Гуськовой Е.Ю. [33] содержится не только хронологически последовательное изложение событий Балканского кризиса, но и прослеживается стремление осмыслить их, охарактеризовать позиции сторон с использованием материалов на русском, сербском и английском языках. Ее работы базируются на широком круге источников и литературы по этнологии, этнографии, истории, демографии, статистике, политике.

В свою очередь, изучение политики ЕС в вопросах предоставления убежища и иммиграции (без связи с Балканским кризисом) составляет другой пласт отечественной историографии. В частности, речь идет о работах, посвященных анализу положения беженцев (и в том числе из БиГ) в конкретных странах-членах ЕС. С этой точки зрения, хочется отметить исследования Е.В. Клиновой [34], а также статью А. Чернова [35]. Эти работы содержат яркий и живой материал о жизни беженцев в государствах, предоставивших им убежище, поэтому они представляли значительный интерес при написании последней главы данной курсовой.

Что касается общего курса ЕС в указанной области, то в российской историографии данная проблематика тема разработана меньше, чем в западной, однако, среди использованных работ, можно назвать, по крайней мере, две, представляющие наибольший интерес: коллективная монография «Защита от расизма и дискриминации беженцев и лиц ищущих убежище. Критика концепции третьей безопасной страны» [36] и диссертация Н.С. Новиковой на тему «Статус беженца в государствах Европейского Союза: международный и внутригосударственный правовые аспекты» [37]. Однако в обе работы посвящены юридическим аспектам проблемы.

Кроме того, ни в одной из перечисленных выше работ не было осуществлено анализа взаимосвязи конфликта в БиГ и становления новой заградительной политики ЕС. Можно говорить о том, данные исследования, связанные с вопросами предоставления убежища и иммиграции, в целом, не затрагивали проблематики, связанной с Балканским кризисом.

Большинство зарубежных исследований в области Югославского кризиса (особенно американских авторов), на наш взгляд, носят необъективный, предвзятый характер. Многие факты намеренно искажаются в развернувшейся информационной войне. Западная историография, материалы СМИ всю вину за гражданскую войну возлагают только на сербов. Их исследования опираются на материалы западной прессы этого периода. Отсюда - большая тенденциозность данных работ [38].

Однако именно ряд западных исследователей в своих работах затрагивает проблемы предоставления статуса беженцев в Европейском Союзе и формирования нового курса ЕС в этой области. Тем не менее, на наш взгляд, такие современные исторические исследования не носят фундаментального характера, а касаются лишь отдельных аспектов политики в данной сфере, и главным образом, как и в случае с отечественной историографией, юридической стороны вопроса. В частности, речь идет о работах западных авторов, таких как Г.С. Гудвин-Гилл [39] и Ольга Фергюсон-Сидоренко [40].

Кроме того, хотелось бы отметить работы Барбары Франц [41] и Дж. Мэтью Гибни [42], посвященные анализу условий жизни беженцев в том числе в странах-членах ЕС. В исследованиях этих авторов показано несоответствие некоторых правовых норм, прописанных в документах, их практическому применению.

Что касается современная сербско-хорватской славистики, то судя по анализу, приводимому российскими историками, она также проявляла большой интерес к боснийским проблемам, о чем свидетельствуют часто упоминаемые в отечественной историографии работы В. Глишича [43] и М.Васича [44]. Последние подвергли резкой критике информационную антисербскую политику Запада и привели множество фактов искажения истинной картины конфликта.

В целом, анализ прочитанных работ свидетельствует о том, что попытка объективного (учитывающего все факты и факторы) рассмотрения темы данной курсовой является актуальной для современной науки, отвечающей потребностям установления истины. Изучение работ российских и зарубежных авторов привело нас к выводу о том, что всесторонний анализ данной проблематики не нашел достаточно полного и всестороннего отражения в научной литературе, что определяет необходимость дальнейшей углубленной разработки проблемы.

Глава I. У истоков возникновения проблемы беженцев из БиГ

В годы «холодной войны» Югославия являлась своего рода буферной зоной между странами НАТО и ОВД. Эта особенность ее международного положения, а также активная роль в движении неприсоединившихся стран и авторитет среди государств «третьего мира» придавали Югославии такое политическое значение, которое выходило далеко за рамки ее реального веса в международных делах.

Неудивительно, что война в Югославии, и в том числе в БиГ, приковала к себе внимание всего мирового сообщества.

Более того, события в Югославии затронули интересы соседних государств, а также государств- членов Европейского Союза вследствие массированного притока беженцев из Балканского региона, в результате чего Балканский кризис отразился на проблемах всей Юго-Восточной, Центральной и Западной Европы.

Активные действия ряда европейских государств, а несколько позднее и США привели к интернационализации конфликта в БиГ, придали ему международное звучание. События в БиГ практически сразу стали объектом рассмотрения не только ЕС, но и СБСЕ, НАТО, а позднее СБ ООН.

Цель данной главы - изучив причины, эволюцию и итоги конфликта в БиГ, проанализировать и оценить роль ЕС на каждом из этапов данного конфликта в 1992-1997 гг.

§ 1. Этнический конфликт как причина появления беженцев из БиГ

Анализируя причины и последствия войны в БиГ, на наш взгляд, нельзя не согласиться, с В.Б. Пастуховым, что «этнический конфликт предстает философским кошмаром международной политики» [45]. Когда в основе войны лежит противостояние между народами, то такая война, с одной стороны, становится наиболее кровавой и разрушительной (ведь именно ей сопутствуют страшные «этнические чистки», которые в свою очередь выливаются в потоки беженцев), а с другой стороны, именно такую войну сложнее всего остановить. При этом несмотря на всю сложность и значимость проблемы, до сих не удается создать действенных механизмов для ее урегулирования.

Однако можно ли предотвратить подобную войну? Ведь противоречия между различными народами (особенно в случае, если они очень схожи) вовсе не обязательно приводят к столь разрушительным последствиям. Задача данного параграфа – показать, что лежало в основе внезапной вспышки межнациональной розни и какое отношение могли иметь к ней страны-члены ЕС.

На протяжении почти полувека БиГ была центральной республикой Социалистической Федеративной Республики Югославия (СФРЮ), последняя помимо Боснии и Герцеговины включала в себя Сербию (с автономными областями Косово и Воеводиной), Хорватию, Словению, Черногорию и Македонию.

Большинство историков связывают преддверие процесса дезинтеграции Югославской федерации с 1990 г., когда в стране прошли первые многопартийные выборы в законодательные органы всех республик, а также были приняты новые республиканские конституции.

Однако началом непосредственного распада Союзной Югославии принято считать 26 июня 1991 г. – в этот день Словения и Хорватия, как самые развитые республики региона, к тому же, по словам В.К. Волкова, поддержанные Германией, по взаимной договоренности объявили о своем суверенитете [46]. Очень скоро их примеру последовали Хорватия и Македония. А 1 марта 1992 г., в результате прошедшего на ее территории референдума, БиГ тоже стала фактически независимой.

Образование нескольких новых государств было всесторонне подержано ЕС – 17 декабря 1991 г. в Брюсселе министры иностранных дел стран-членов Сообщества подписали Декларацию о критериях признания государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза. Однако появление новых государств не означало моментального решения их социальных, политических, экономических и национальных проблем. Подобные проблемы с той же остротой продолжали сотрясать эти государства, ресурсы которых по сравнению с федерацией были настолько малы, что ожидать их полного разрешения (даже теперь по итогам конфликта) следует только в отдаленном будущем и лишь при возможной поддержке мирового сообщества.

Основой Балканского кризиса, по словам В.Б. Пастухова, явилось пересечение двух глобальных противоречий, присущих современному миру. «С одной стороны, это противоречие между полиэтническим составом нынешнего общества и территориальной формой его политической организации. С другой – противоречие между глобализацией отношений в рамках мирового сообщества и суверенной формой структуризации последнего» [47], - пишет историк.

С этим трудно не согласиться, особенно в нашем случае, когда речь о Балканском кризисе идет лишь в связи с событиями в БиГ, ведь при существенном влиянии всех вышеупомянутых факторов основной подоплекой последовавших на территории БиГ кровавых событий мы смело можем назвать этнический конфликт.

По образному определению В.Б. Пастухова, «этнический конфликт – это злокачественная опухоль, способная в считанные месяцы поразить любой государственный механизм» [48]. Очевидно, что именно это и произошло в БиГ в начале 90-х гг. Однако встает вопрос, каковы были причины столь внезапной вспышки межнациональной вражды на территории республики, где уже несколько столетий мирно проживали бок о бок представители различных народов и конфессий.

Боснийцы или иначе босанцы – понятие, обозначающее, по словам Е.Ю. Гуськовой, всех жителей Боснии и Герцеговины [49]. Однако фактически к моменту кризиса население БиГ составляли три народа: сербы, по преимуществу православные, хорваты, в большинстве своем исповедующие католичество, и бошняки (босняки) или мусульмане БиГ, которые говорили на босанском (сербско-хорватском) языке.

Этнические сербы и хорваты проживали на территории бывшей Югославии еще до турецкого завоевания. Мусульманская группа возникла в период османского владычества в XV и XVI вв., т.к. часть населения БиГ приняла ислам, «…чтобы избежать тяжелых условий жизни покоренных христиан и чтобы добиться привилегий, которыми пользовались приверженцы господствующей религии» [50].

С этого момента начался процесс формирования «мусульманской народности», этапы которого В.К. Волков предлагает рассмотреть на примере переписей населения в Югославии. Так

в анкетах 1948 г. в графе «национальность» вышеупомянутая группа людей чаще всего вписывала «мусульмане неопределенные» (иными словами, люди обозначали лишь свою конфессиональную принадлежность, затрудняясь назвать свою национальность),
в 1958 г. – в этой же графе значились «югославцы неопределенные»,
в 1961 г. появился термин «мусульмане» (но, по словам В.К. Волкова, уже в качестве «категории этнической принадлежности»),
в 1971 г. – «мусульмане» стали фигурировать как «народность» [51].

Сербы и в Средние века, и в первой половине XX в. занимали ведущее место в этно-территориальном составе БиГ, представляя собой абсолютное большинство населения и проживая на 53,3% территории. Однако льготы, получаемые гражданами в результате исламизации, с течением времени привели к увеличению доли этнической группы славян-мусульман в наиболее благоприятных для жизни и хозяйственной деятельности районах БиГ [52].

В результате в республике сложилось несколько анклавов с преобладанием того или иного народа (см. карту [53]): сербы проживали главным образом в Западной Боснии и Центральной Герцеговине, мусульмане в Центральной и Восточной Боснии, хорваты – в Западной Герцеговине. Столица же, город Сараево, был многонациональным по составу населения.

В данной связи интересно упомянуть мнение Е.Ю. Гуськовой о том, что БиГ являлась самой толерантной республикой в Югославии [54]. В подтверждение своих слов исследователь, в частности, привела данные о том, что в БиГ в 1991 г. (т.е. непосредственно накануне Балканского кризиса) 27 % из всех зарегистрированных браков были смешанными [55].

Однако во избежание чрезмерной идеализации национального мира в стране стоит сказать, что конфликты, и даже кровавые столкновения между тремя народами все же имели место в истории БиГ. Так, во время Второй мировой войны, когда БиГ являлась частью Независимого государства Хорватия (НГХ) – фашистского образования на территории Югославии, созданного Гитлером, группы хорватских усташей убивали сербов и евреев, а формирования сербских четников – мусульман и хорватов [56].

Постепенно во второй половине XX в. вышеописанное соотношение этносов стало изменяться. В результате организованного переселения части жителей из БиГ в Югославию, преимущественно в Воеводину, сербское население значительно сократилось, и уже по переписи населения 1981 г. было впервые зафиксировано относительное большинство мусульман. Кроме того, начиная с 70х гг. ислам переживал неожиданное возрождение в коммунистической Югославии - именно в это время заметно увеличилось число мечетей в БиГ (всего в период социализма их было построено более 700), а мусульманская молодежь начала выезжать на Ближний Восток для получения высшего образования [57].

В итоге по последней довоенной переписи 1991 г. в БиГ насчитывалось: мусульман-43,7%, сербов – 31,4% и хорватов -17,3% [58].

Однако вышеупомянутые перемены в этно-конфессиональном составе все же никак не могли заключать в себе причины внезапной вспышки взаимной ненависти, результатом которой стали потоки беженцев всех трех национальностей.

Что в таком случае послужило основной причиной этнического конфликта?

В данной связи довольно обоснованной нам показалась позиция В.К. Волкова, в работе которого возникновение этнического конфликта сведено к проблеме зарождения «этнократии». Под термином «этнократия» исследователь в данном случае понимает «…новый общественный слой, элементы которого возникают вследствие коммунистической социальной инженерии и экспериментов в области национальной политики» [59]. Как следует из его статьи, становлению этого общественного слоя способствовала марксистко-ленинская теория национального вопроса с ее нацеленностью на национально-территориальное размежевание. На практике она приводила к «утонченному национализму» [60] и насаждала его под лозунгами интернационализма.

Общей чертой всех этнократических кланов, по словам вышеназванного историка, «…является их стремление к национально-авторитарным формам правления, борьба за власть и собственность, за полный контроль над «своей» территорией при полном игнорировании и непризнании за другими этносами тех прав, которых она добилась для обоснования своей власти» [61].

Как будет видно далее, в том числе на примере «этнических чисток» «своих территорий», все это имело место в БиГ.

Однако мы думаем, что «этнократические кланы» в БиГ, к которым принадлежали политические лидеры каждого из трех народов, не могли не опираться на народные настроения во время реализации своего курса. Тем более, что их наиболее решительные действия относятся к тому моменту, когда в стране уже стали проходить демократические выборы. Соответственно, в процессе борьбы за власть представители «этнократии» должны были каким-то образом прислушиваться к настроениям масс, не исключая, однако, того, что, в равной мере, они могли заниматься созданием необходимого общественного климата.

Обращаясь к проблеме с этой точки зрения, представляется уместным вновь сослаться на работу В.К. Волкова, так как в ней приведены достаточно обоснованные причины, которые могли побудить взяться за оружие рядовых граждан БиГ.

Хорваты, по словам историка, всегда считали Союзную Югославию «темницей хорватского народа». Острие их национализма в данном случае было направлено против сербов, в частности, многие из них жаловались на «засилье сербов» в Федерации и Хорватии, на преследование хорватов федеральными властями, взваливали на сербов вину за «демографическую и экологическую катастрофу» и «экономическое ограбление республики». Их национализм также тесно переплетался с католическим клерикализмом, который они рассматривали как доказательство своей принадлежности к «Западной цивилизации», в отличие от православных сербов. Кроме того, постоянным стимулом к отмежеванию для хорватов служило их недовольство якобы преувеличенным масштабом преступлений усташей [62]. В данной связи, хочется так же отметить, что «наличие массовой хорватской эмиграции в Европе (особенно в ФРГ) и США» [63] способствовало распространению приведенных выше взглядов в западных странах и СМИ. Описанное положение в рамках СФРЮ приводило, в частности, к борьбе за чистоту «хорватского национального языка», отличие которого от сербского было некогда едва уловимым.

Сербы, по словам В.К. Волкова, в свою очередь, с одной стороны, страдали «косовским комплексом» [64], а с другой, были отравлены убеждением в том, что коммунистический режим Второй Югославии хотел расчленить сербский народ, сведя ареал его массового расселения к границам Белградского пашалыка XVIII столетия [65].

Главные же национальные установки мусульман, по мнению исследователя, были изложены в «Исламской декларации», которая призывала к образованию исламского государства в БиГ [66].

Все вышеперечисленное, на наш взгляд, вполне может объяснить вероятное взаимное недовольство, накапливаемое годами, однако, очевидно, что эти настроения могли бы никогда не сыграть своей роли, если бы не рост автаркии в БиГ и других республиках, к которому привела деэтатизация Югославии после смерти в 1980 г. ее главы Иосифа Броз Тито.

Кроме того, соглашаясь с Е.А. Лукашенко, к вышеназванным причинам можно присовокупить также попытку реализации «принципов XIX века» (одна национальность – одна территория – одна нация – одно государство) в Югославии 1990-х гг. и борьбу каждого отдельного народа за улучшение своего стратегического, военно-политического и экономического положения [67].

Результатом описанных выше причин и стала война в БиГ, которая была составной частью Балканского кризиса, который, по словам В.Б. Пастухова, помимо прочего, был «кризисом социальной теории» [68]. При этом нам кажется, что можно также согласиться с М.В. Ганиным, по мнению которого, главной причиной этого стал тот факт, что конфликт в Югославии «…застал международное сообщество врасплох», т.к. механизм предотвращения конфликтов еще не был создан, равно как и отсутствовал механизм урегулирования сложных этнических проблем [69]. Результатом указанных этнических проблем стала не менее сложная и более глобальная в географическом измерении проблема беженцев. И именно с этой проблемой в 1990-е гг. пришлось столкнуться государствам членам ЕС, в то время как в Сообществе набирал силу процесс интеграции, и в том, числе в сфере иммиграционной политики европейских государств.

Однако, несмотря на всю опасность, таившуюся в разрастании этнического конфликта на Балканах (и в том числе для стран Западной и Центральной Европы), произошедшем вследствие деэтатизации Югославии, мы вынуждены признать, что Европейское Сообщество в 1991 г. всесторонне поддержало образование новых государств. Вполне вероятно, что в контексте международных отношений того времени такое решение было вызвано желанием стимулировать распад другого, более могущественного государства – СССР, т.к. в отношении обеих стран позиция была согласована в одной и той же Декларации.

В задачи данного исследования не входит выявление причин такого подхода со стороны ЕС, однако как одно из возможных оснований мы можем назвать то, что, по словам М.В. Довженко, в рассматриваемый временной период «…некоторые аналитики выражали серьезные сомнения в вероятности эскалации в 1992 г. югославского конфликта до масштабов ситуации в 1914 г. из-за отсутствия «эффекта стервятника». Это означает, что «ни одно государство не было в 1992 г. заинтересовано, либо не имело возможности достичь преимущества от вмешательства в этот конфликт, а основные державы не имели на Балканах жизненно важных интересов»» [70].

Однако в условиях того размаха, какой приняли события в БиГ, в том числе, и вследствие вызванного ими потока беженцев в страны ЕС, европейские государства вынуждены были столкнуться с необходимостью урегулирования возникших проблем.

§ 2. Эволюция конфликта в БиГ и возникновение проблемы беженцев

Сопровождавшийся острыми конфликтами распад Социалистической Федеративной республики Югославия привел к возникновению крупнейшего в Европе со времен Второй мировой войны кризиса с беженцами.

Первые вооруженные столкновения имели место в Словении, но они были ограниченными по масштабам и продолжались всего несколько дней. Первая действительно крупная вспышка насилия произошла в Хорватии, где имелось национальное меньшинство – более полумиллиона сербов. Наконец, в 1992 г. военные действия начались в соседней Боснии и Герцеговине, причем с еще более разрушительными последствиями.

18 ноября 1990 г. на первых многопартийных выборах в Югославии, в БиГ большинства в парламенте (86 мест из 240) добилась мусульманская партия демократического действия (ПДД). 72 места досталось Сербской демократической партии (СДП), а 44 – Хорватскому демократическому Содружеству (ХДС). Как можно заметить, сразу обозначилось пунктирной линией разделение БиГ по национальному признаку.

Коалиционное правительство возглавил председатель ПДД Алия Изетбегович - доктор теологии, активно вошедший в политику в 1990 г. уже будучи пенсионером. По определению Е.Ю. Гуськовой, на словах он выступал за гражданское государство, суверенитет граждан, а не народов, единство и неделимость республики, а на деле хотел осуществить положения «Исламской декларации», написанной им в 1970 г., основная идея которой заключалась в исламизации мусульман под лозунгом «Веры и борьбы» [71]. Иными словами, «он хотел быть демократически избранным президентом единого мусульманского государства, соглашаясь с мультиэтническим населением в этом государстве» [72].

СДП, созданная ее председателем Радованом Караджичем [73] в 1990 г., как партия, вскоре приобрела элементы национального движения, целью которого было остановить гражданскую и идеологическую войну, объединить сербский народ против антисербской коалиции, а также развить национально-демократические идеи сербов.

В Скупщине и правительстве сотрудничества партий не получилось, однако, практически сразу после начала функционирования новой государственной системы можно говорить о складывании в парламенте мусульманско-хорватской коалиции на основе антиюгославской политики.

Уже в феврале 1991 г. от лица ПДД и ХДС парламенту на обсуждение была предложена Декларация о суверенитете БиГ. Но СДП, изначально желая сохранить единство БиГ в составе Югославии, высказалась резко против, так что предложение сняли с повестки дня.

Впоследствии, однако, среди сербов возобладала фатальная идея, поддерживаемая президентом Югославии Слободаном Милошевичем, о кантонизации БиГ по национальному признаку и присоединении сербских кантонов к Югославии, и уже в мае 1991 г. началось объединение общин с большинством сербского населения.

Данная политика послужила причиной первой волны миграции мусульман и хорватов, которые не хотели жить под властью сербов. Таким образом, в стране стали появляться первые перемещенные лица.

Правительство БиГ, обеспокоенное регионализацией, в июле 1991 г. положило начало переговорам между мусульманами и сербами на основе идеи создания единой и неделимой БиГ, в которой осуществилось равноправие трех народов и которая вошла бы на конфедеративных условиях в Югославию, однако, переговоры провалились.

12 октября 1991 г. в Скупщине БиГ на этот раз от лица одной лишь ПДД вновь был вынесен на рассмотрение проект о независимости республики, в которой сербам и хорватам отводилась роль национальных меньшинств. В знак протеста депутаты-сербы покинули зал заседаний, после чего мусульмане и хорваты приняли проект.

Это явилось новым стимулом для автономии сербских областей, которые заявили о прекращении обязательств по отношению к БиГ и начали создание Сербской автономии, завершившееся 25 октября 1991 г. Скупщиной Сербского народа в БиГ. 9 января 1992 г. была провозглашена Республика Сербского народа в БиГ (РС БиГ), как федеративная единица СФРЮ.

Одновременно с отмежеванием сербов президент Хорватии Франьо Туджман начал выступать с лозунгами присоединения части БиГ к Хорватии, которые с ноября 1991 г. оформились в идею создания хорватского Содружества Герцег-Босна. Вследствие этого началось временное размежевание хорватов с мусульманами, которые, отстаивая принцип неделимости БиГ, выступили с инициативой проведения референдума в БиГ по этому вопросу.

В итоге, по результатам народного голосования в БиГ, состоявшегося 1 марта 1992 г., 62,68% опрошенных высказались за суверенную Боснию, что означало фактическое провозглашение независимости БиГ. Уже 7 апреля суверенную БиГ признали США, страны-члены ЕС и Хорватия, с 8 апреля она стала членом СБСЕ, Организации Исламской конференции, Движения Неприсоединения, а с 22 мая 1992 г.– ООН.

Началось постепенное создание военных отрядов. К уже существовавшим на территории БиГ мусульманским отрядам «Патриотической Лиги», прибавились, так называемые отряды четников, состоявшие из сербов. А после провозглашения в БиГ 3 июля 1992 г. Хорватского содружества Герцег-Босна (ХСГБ) на территории Юго-Западной Боснии, преобразованного 23 августа 1993 г. в Хорватскую республику Герцег-Босна со столицей в Мостаре, начали появляться хорватские отряды, и было создано Хорватское Вече обороны (ХВО) под командованием вооруженных сил Хорватии.

Первый этап вооруженного конфликта и появление первых массовых волн беженцев были связаны со вступлением в БиГ весной 1992 г. 100-тысячной Народной армии Союзной Республики Югославия (СРЮ в составе Сербии и Черногории образовалась 27 апреля 1992 г). К тому времени выведенная из Хорватии Народная Армия (ЮНА) состояла почти исключительно из сербов, и ее наступление в БиГ стало результатом обещаний президента СРЮ Слободана Милошевича бороться на стороне сербского меньшинства БиГ.

Уже через несколько дней после появления ЮНА в БиГ сербские полувоенные формирования продвинулись вглубь восточной части республики и начали убивать и изгонять из домов живших там мусульман и хорватов. Примерно тогда же сербские части из состава Югославской армии заняли высоты вокруг боснийской столицы Сараево и стали обстреливать ее из артиллерийских орудий.

В итоге к концу апреля 1992 г. 95 % мусульман и хорватов в основных городах восточной части Боснии были вынуждены покинуть свои жилища, а Сараево ежедневно подвергался минометным обстрелам.

К середине июня силы сербов контролировали две трети территории Боснии и Герцеговины, а примерно 1 млн. человек были вынуждены спасаться бегством, бросив свои дома.

19 мая 1992 г. ЮНА была выведена с территории БиГ в результате ультиматума, выдвинутого СРЮ по итогам Совещания СБСЕ. В результате 12 мая 1992 г. Скупщина РС провозгласила создание собственной армии РС (АРС). Таким образом, на территории республики стали действовать 3 армии, а также армия Хорватии на стороне Герцег-Босны, которые приступили к кровопролитной борьбе за «национальные территории».

На первом этапе военных действий мусульмане и хорваты БиГ вместе воевали против боснийских сербов, но с наступлением 1993 г., открывшего второй этап кровопролитной борьбы, начались вооруженные столкновения между боснийскими хорватами и боснийскими мусульманами.

Это положило начало новому раунду так называемых «этнических чисток», на этот раз в центральной части Боснии.

Сам термин «этнические чистки» в западной историографии чаще всего применяется к сербской стороне и ассоциируется, главным образом, с первым этапом боевых действий, однако, на наш взгляд, нельзя отрицать, что к ним прибегали все стороны на каждом из этапов войны (в частности, на втором этапе боевых действий силы боснийских хорватов при поддержке Хорватии пытались организовать этнически чистый анклав у границы БиГ с Хорватией). И именно из-за «этнических чисток» конфликт в БиГ породил столь массовые потоки беженцев, т.к. целью «чисток» в отличие от обычных боевых действий всегда является полное устранение иноэтничного населения на «своей территории».

Вопреки расхожему мнению, «этнические чистки» включали в себя не только насильственные действия. Ссылаясь на работу Е.Ю. Гуськовой, можно привести своего рода градацию мер, предпринимаемых с этой целью:

запугивание населения (посредством слухов, газет, звонков по телефону, создания прецедента);
предоставление удобной возможности уехать;
размен населения (например, как было сделано в Посавине и Брчко);
насильственное выселение без применения силы;
насильственное выселение с применением силы [74].

По итогам подобного рода действий, уже к концу 1993 г. (по данным УВКБ ООН) из 15 млн. беженцев в мире около 2,5 млн. приходились на республики бывшей СФРЮ.

Несмотря на сохранившуюся впоследствии напряженность между силами боснийских хорватов и состоявшими главным образом из мусульман правительственными войсками Боснии бои между ними прекратились 18 марта 1994 г. В этот день в Вашингтоне при посредничестве президента США У. Клинтона было подписано о сановойны тапов войны стало то, что нну нцев.ых действий.дного и муниципального внутреннего права государств.Вашингтонское рамочное соглашение и образована мусульмано-хорватская Федерация в БиГ (ФБИГ) во главе с президентом А. Изетбеговичем и столицей в Сараево.

Итогом первых двух этапов войны стало то, что за первые 3 года погибли 200 тысяч человек, 90% которых составляли мирные жители, а 2,5-3 млн. человек покинули свои дома (среди них было более 800 тысяч сербов, более 800 тысяч мусульман, более 500 тысяч хорватов) [75].

После заключения в Вашингтоне соглашения о союзе мусульман и боснийских хорватов, которое, безусловно, было направлено против сербов, начался третий и последний этап войны.

В ответ на создание мусульмано-хорватского союза в начале 1995 г. прокатилась новая волна «этнических чисток», проводившихся боснийскими сербами в западной части Боснии, особенно в районе Баня-Луки. В июле 1995 г. армия боснийских сербов захватила безопасные районы в Сребренице и Жепе, где укрывалось мирное население. После этого 28 августа 1995 г. во время обстрела боснийскими сербами Сараево снаряд взорвался на многолюдном мусульманском рынке, 37 человек погибли и десятки были ранены. НАТО, открыто принявшая после подписания Вашингтонского соглашения сторону мусульман, ответила двухнедельными интенсивными воздушными бомбардировками объектов боснийских сербов. Воодушевленные этими налетами, правительственные войска Хорватии и Боснии провели в БиГ совместное наступление с целью отбить удерживавшиеся сербами районы и вновь занять земли, находившиеся под контролем сил боснийских сербов. Понимая, что удерживаемая ими территория день ото дня сокращается, руководство сербов приняло предложение о прекращении огня и согласилось принять участие в мирных переговорах, проводившихся в Дейтоне, штат Огайо, США.

По итогам боевых действий всех сторон в декабре 1995 г. более половины из 4,4 млн. жителей БиГ оказались перемещенными лицами. Ориентировочно 1,3 млн. человек стали внутренне перемещенными лицами, а около 500 тыс. – беженцами в соседних странах. Помимо этого еще около 700 тыс. оказались в качестве беженцев в странах Западной Европы, из них примерно 345 тыс. – в ФРГ» [76].

§ 3. Дейтонские соглашения: попытка урегулирования проблемы беженцев

С 1 по 21 ноября 1995 г. в Дейтоне, штат Огайо, на базе ВВС США проходили мирные переговоры сторон, по итогам которых 21 ноября были парафированы Дейтонские соглашения.14 декабря того же года в Париже они были подписаны президентами Республики БиГ, Республики Хорватия и Союзной Республики Югославия.

Дейтонские мирные соглашения [77] представляют собой 20 различных документов, которые условно можно разделить на 3 части: карты раздела БиГ, соглашения по военным и соглашения по гражданским вопросам.

Приоритет был отдан военным аспектам, которые подробным образом изложены в Приложениях 1-А и 1-В, а также в Приложение 11 к Общему Рамочному Соглашению.

В частности, в Приложении 1-В (Соглашение о стабилизации в регионе) говорилось о демилитаризации бывших сторон в конфликте в течение 30 дней.

А Статья I Приложения 1-А (Соглашение о военных аспектах мирного урегулирования) гласила, что

1. a) «Совету Безопасности Организации Объединенных Наций предлагается принять резолюцию, разрешающую государствам-членам или региональным организациям…создать многонациональные военные Силы по выполнению Соглашения (далее именуемые “СВС”). Стороны понимают и согласны с тем, что в состав этих Сил по Выполнению Соглашения могут входить сухопутные, воздушные и морские подразделения государств-членов НАТО и государств, не являющихся членами НАТО…» [78].

Действительно, после подписания Соглашения в БиГ был направлен 60-тысячный корпус СВС под командованием ООН, который 20 декабря 1996 г., в свою очередь, был заменен на войска Сил по Стабилизации (СПС) под командованием НАТО.

Прибытие миротворцев способствовало скорейшему прекращению боевых действий и окончанию военного конфликта в БиГ. Но, несмотря на то, что в Статье VI приложения 1-А содержалось указание на то, что СВС имеют право «…оказывать помощь УВКБ [79] и другим международным организациям в осуществлении ими гуманитарных миссий» [80], а также «…обеспечивать и предотвращать воспрепятствование передвижению гражданского населения, беженцев и перемещенных лиц…» [81], миротворцы не спешили воспользоваться этим правом.

С одной стороны, они обоснованно опасались взрывоопасных эффектов поспешного восстановления справедливости. А с другой, затягивание возвращения или его переориентирование на те регионы, где беженцы оказывались среди своих соплеменников, придавало этническому размежеванию силу свершившегося факта, что в свое время собственно и являлось целью «этнических чисток».

В итоге, большинство боснийских хорватов так и не вернулись в родные места. Большая их часть предприняла попытку интегрироваться на местном уровне в странах ЕС, но очень многие направились в Хорватию, где они, по словам К.В. Никифирова, «…не только полностью слились с хорватами из Хорватии, но даже стали там наиболее жестким, националистически ориентированным элементом» [82].

Что же до боснийских сербов, то они, как указывает тот же исследователь, хотя и сохранились в БиГ, но находятся по существу, под оккупацией сил НАТО [83].

Следовательно, возвращение в родные места иноэтнических беженцев и перемещенных лиц, которое итак было весьма затруднено из-за отсутствия условий безопасного проживания, откладывалось еще и по причине того, что ему противились международные миротворцы. Но, учитывая те сложности, с которыми столкнулись сами страны ЕС, вследствие проблем с репатриаций беженцев из БиГ, такая линия поведения миротворцев выглядит не очень обдуманной.

Что касается второй части Дейтонских соглашений, а именно карт раздела (см. ниже) [84], а также Соглашения о линии разграничения между Образованиями и связанным с этим вопросах (Приложение II [85]), то, на наш взгляд, эти документы лишний раз подтвердили то, что уже на практике показала сама война. А именно - практическую невозможность создать для каждого из трех народов, которые веками проживали бок о бок на всем пространстве БиГ, «свою» обособленную национальную территорию.

В итоге, земли суверенной БиГ (которая по итогам Дейтонских соглашений состояла из двух Образований: мусульмано-хорватской Федерации БиГ (ФБиГ) и Республики Сербской (РС)) поделили между обозначенными Сторонами, главным образом, на основании того, представители какого из народов контролировал те или иные территории на момент завершения конфликта. Спорным остался лишь район Брчко, последующее присоединение которого к одной из Сторон по Статье V Приложения II подлежало «арбитражному урегулированию» [86].

А так как при разделе земель фактически никто не считался с их действительным этническим составом, то результатом подобного волюнтаристского подхода стала очередная волна беженцев, которую Е.Ю. Гуськова справедливо назвала «последними этническими чистками» [87].

Например, решение о передаче сербских районов под юрисдикцию мусульманских властей ускоренными методами – до 23 февраля 1996 г. – вызвало исход 100 тысяч сербов из районов Илиджи и Грбавицы.

Более того, в ходе переговоров в Дейтоне не удалось решить и проблему столицы. Так, многонациональный город Сараево остался в мусульманской зоне. Как отмечает в своей работе З.В. Клименко, «…из Сараево после перехода города под юрисдикцию боснийского правительства в 1996 г. ушли более 100 тысяч (сербов), увозя с собой даже выкопанный из могил прах своих предков, опасаясь его осквернения мусульманами…» [88].

И это не преувеличение: возможность перезахоронения тел, погребения которых одна Сторона конфликта могла обнаружить на территории другой, была черным по белому прописана в Статье IX Приложения 1-А [89]. В этих условиях, как нам кажется, крайне сложно вести речь о якобы установившемся по итогам конфликта на территории БиГ межнациональном согласии.

Однако основным для анализа в рамках данного исследования все же является набор документов, посвященных гражданским аспектам урегулирования, в частности, к ним относятся: Приложение IV (Конституция БиГ), Приложение VI (Соглашение по правам человека), Приложение VII (Соглашение о беженцах и перемещенных лицах), Приложение X (Соглашение об осуществлении гражданских аспектов мирного урегулирования). К сожалению, именно этим документам в Дейтоне было уделено меньше всего внимания (например, Конституция БиГ была подписана вообще без обсуждения). Результаты подобной неприемлемой беспечности, конечно, сказались на положении сторон. Однако нельзя забывать о том, что от этого в разной мере пострадали и беженцы, и государства предоставившие им убежище.

Важнейшим документом, посвященным мирному урегулированию, является Конституция. На основании ее первой Статьи создавалось единое демократическое государство БиГ [90], состоявшее из мусульмано-хорватской Федерации БиГ (ФБиГ) и Республики Сербской (РС) [91]. Между Образованиями на всей территории БиГ устанавливалась свобода передвижения товаров, услуг, капитала и, что самое важное, людей. В пункте 4 Статьи I также указывалось, что «ни одно из Образований не должно устанавливать контроль на границе между Образованиями» [92]Приложение IV, Ст. I, 4).

Право на свободное передвижение людей, равно как и на свободный выбор места жительства, в качестве общепризнанных прав человека, подтверждались также Статьей II, в которой, в частности говорилось, что «Босния и Герцеговина и оба Образования обеспечивают наивысший уровень международно - признанных прав человека и основных свобод» [93].

Более того, в этой статье, учитывая всю сложность проблемы беженцев, их правам был отведен специальный параграф:

«5. Беженцы и перемещенные лица. Все беженцы и перемещенные лица имеют право свободно вернуться в родные дома. В соответствии с Приложением 7 к Общему рамочному соглашению они имеют право на то, чтобы им было возвращено имущество, которого они были лишены в ходе боевых действий с 1991 г., и на получение компенсации за любое такое имущество, которое не может быть им возвращено. Все обязательства или заявления в отношении такого имущества, которые были даны или сделаны по принуждению, являются недействительными».

В других соглашениях положения, касающиеся возвращения беженцев, лишь лишний раз на бумаге закрепляли заложенные в Конституции основы.

Но действительное положение дел в послевоенной БиГ оставалось далеким, от того, что было прописано в документах. Однако речь об этом пойдет ниже.

Что же касается стран ЕС, принявших у себя беженцев из БиГ, большинство из которых не могло, либо не желало возвращаться в места своего прежнего проживания, то в Приложении VII (Соглашение о беженцах и перемещенных лицах) содержался призыв к УВКБ ООН «разработать в тесной консультации со странами, предоставившими убежище, а также со сторонами план репатриации, который позволит осуществить скорейшее, мирное, упорядоченное и поэтапное возвращение беженцев и перемещенных лиц» [94].

И хотя в этом Приложении также предусматривалось, что «Стороны подтверждают свое согласие на возвращение лиц, покинувших их территорию, включая тех, кому была предоставлена временная защита третьими странами» [95], в нем не было принципиальных положений об обеспечении возвращения беженцев.

В результате анализа Дейтонских соглашений, а также учитывая те проблемы с репатриацией беженцев в БиГ, о которых речь пойдет ниже, на наш взгляд, нельзя не согласиться с Е.Ю. Гуськовой, что эти соглашения представляли собой «временный документ, составленный на скорую руку» [96]. В итоге эти соглашения, как результат силового давления НАТО и активности одной страны, США, - закрепили возрастание роли фактора силы в урегулировании международных отношений и не смогло решить сложный клубок противоречий в БиГ.

Учитывая нерешенность проблемы беженцев, на наш взгляд абсолютно правомерно привести слова Б. Шмелева о том, что Дейтон явился лишь завершением военной фазы эволюции боснийского кризиса, после которой начался мирный этап в его развитии [97].

§ 4. Ситуация в БиГ по итогам конфликта: возникновение проблемы репатриации беженцев

Учитывая описанную выше ситуацию, нельзя удивляться тому, что согласно некоторым обозревателям, «очень малое число беженцев вернулось в свои дома после декабря 1995 г., когда было подписано Дейтонское мирное соглашение [98].

В данном параграфе хотелось бы более подробно остановиться на том, какие меры в соответствии с Дейтонскими мирными соглашениями предполагалось предпринять для обеспечения репатриации беженцев, и почему, в результате, их безопасное возвращение осталось лишь благим пожеланием.

В упоминавшемся выше Приложении VII на обе Стороны, которые должны были обеспечить репатриацию, возлагалась обязанность провести на своей территории ряд необходимых мероприятий. В частности речь идет о

отмене внутреннего законодательства и административной практики, если они имели дискриминационные цели и последствия;
предотвращении любого (устного, письменного или посредством СМИ) подстрекательства к этнической или религиозной вражде;
распространении через СМИ предупреждений против актов возмездия и немедленном пресечение таких актов;
защите этнических групп и меньшинств, проживающих в пределах этой территории, и предоставление международным гуманитарным организациям немедленного доступа к ним;
преследовании, увольнении или переводе на другую службу людей ответственных за серьезные нарушения прав лиц, принадлежащих к этническим группам и меньшинствам [99].

Но все эти положения оставались лишь благими пожеланиями, и в первую очередь, потому, что настоящими соглашениями не предусматривалось никаких санкций в случае невыполнения Сторонами принятых обязательств. Единственное обнаруженное в Приложениях упоминание о контроле изложено в Статье III Приложения VII. В нем говорится:

«2. Стороны предоставляют УВКБ, МККК, ПРООН и другим соответствующим международным, национальным и неправительственным организациям полный и неограниченный доступ ко всем беженцам и перемещенным лицам с целью содействия деятельности данных организаций…Эти виды деятельности включают традиционные функции по защите и мониторинг в области основных прав человека и гуманитарных условий, а также выполнение положений настоящей главы» [100].

Однако ни одна из перечисленных выше организаций не обладает мандатом, который позволял бы ей вмешиваться в компетенцию государственной власти, даже в случае обнаружения серьезных нарушений гуманитарных условий в этом государстве. Кроме того, учитывая сложность противоречий в послевоенной БиГ, вряд ли кто-либо мог ожидать скорого решения всех проблем, поэтому самым разумным шагом со стороны вышеназванных организаций представлялся выбор такого подхода, который мог обеспечить разрешение возникающих на месте противоречий связанных с конкретными группами беженцев. Именно такой подход и был принят за основу УВКБ ООН, о чем речь пойдет ниже.

Однако в результате отсутствия общего твердого контроля над ситуацией, соглашение не помешало националистически настроенным лидерам обеих сторон остаться у власти, что, в частности, подрывало перспективы примирения различных этнических групп и возможности возвращения перемещенных лиц и беженцев в районы, из которых они были «этнически вычищены» во время войны.

Кроме того, многие беженцы, вернувшись в родные места и обнаружив себя уже гражданами, в целом, иноэтничного Образования, не желали легко с этим мириться. Так что трудно представить, что описанная выше ситуация в БиГ после 1995 г. могла в короткие сроки принципиально измениться, пока неизбежным следствием появления иноэтнических и иностранных мигрантов оставалось нарушение межнационального мира и выдвижение требований государственного переустройства. А если к этому добавить массовую безработицу во всем регионе, аграрную перенаселенность и трудоизбыточность, то положение выглядит еще менее обнадеживающим.

Исходя из вышесказанного, другой проблемой связанной с репатриацией, конечно, стала проблема денежных средств. Учитывая, что разоренная войной БиГ, которая и до начала конфликта никогда не была особенно процветающей республикой, и, кроме того, на фоне общего упадка во всем регионе, не вызывает сомнений крайняя нужда в колоссальных средствах необходимых для восстановления нормальных условий жизни граждан республики, а, следовательно, и для репатриации беженцев.

И хотя Статьей 14 Приложения VII предусматривалось создание в Центральном Банке БиГ специального «Фонда собственности для беженцев и перемещенных лиц» под управляем создаваемой для него Комиссии из местных кадров (вся деятельность которой по истечению 5-летнего срока должна была перейти в ведение центральной администрации каждого из Образований), источники его пополнения представляются довольно сомнительными [101]. Так средства Фонда, с одной стороны, должны были состоять из «…прямых платежей сторон и добровольных взносов международных и неправительственных организаций», а с другой, пополняться за счет «…приобретения, продажи, сдачи в аренду или закладывания недвижимого имущества являющегося предметом заявлений, находящихся на рассмотрении Комиссии» [102].

И если последний источник доходов кажется достаточно сомнительным, хотя бы из-за того, что, учитывая сложности связанные с репатриацией, в Комиссию подавалось крайне скудное количество заявлений, а при общем уровне жизни населения в БиГ доход от спекуляции недвижимостью не мог быть большим, то относительно первого источника пополнений Фонда может также возникнуть ряд вопросов.

Дело в том, что размер добровольных взносов тоже оставался довольно небольшим, однако, учитывая финансовое бремя, которое было возложено на страны-члены ЕС, в результате наплыва туда потоков беженцев, такая скупость представляется нам не очень разумной. Т.к. восстановление нормальных условий жизни, которое могло бы осуществиться за счет поступающих в БиГ финансовых перечислений, неизбежно стало бы залогом такой желаемой для западноевропейских государств репатриации.

При этом предоставление даже временной защиты в Западной Европе беженцам из БиГ проходило далеко не без проблем. Были подняты вопросы о правах, получивших временную защиту, а также о степени ответственности принимающих государств по отношению к беженцам после окончания войны. Не успели высохнуть чернила на подписанном в декабре 1995 г. Дейтонском мирном соглашении, как в странах-членах ЕС начались ожесточенные споры по вопросу о возвращении беженцев. Должно оно быть добровольным или принудительным? Что значит «безопасное и достойное возвращение»? Можно ли требовать от беженцев возвращения, если они не могут вернуться в родные места, а будут вынуждены поселиться в другом районе страны? И разногласия только обострились по окончанию конфликта, когда стало ясно, что широкомасштабное возвращение беженцев – дело долгое.

Так что внимание ЕС к положению в БиГ, в итоге, могло бы даже меньше ударить по бюджету ЕС, чем содержание на своей территории беженцев и лиц, ищущих убежища в результате конфликта. Однако, скорее всего, основными проблемами, связанными с перечислением средств, были, с одной стороны, отсутствие эффективного международного контроля над тем, на что расходуются выделенные деньги, а, с другой, отсутствие уверенности у западноевропейской общественности, что беженцы даже в результате восстановления экономики захотят добровольно вернуться на родину.

Дело в том, что, европейская политика в 1992-1997 гг. в области охраны безопасности своих границ от нежелательной иммиграции, приводила к появлению в странах ЕС большого количества нелегальных мигрантов, которые, в том числе, пытались выдать себя за беженцев. Безусловно, это не могло не повлиять на образ беженца, который, в результате, складывался в глазах граждан ЕС. А если добавить к этому общую осведомленность, как первых, так и последних о кардинальном различии в уровне жизни в БиГ и в ЕС, то поверить в правдивость мотивов, которыми якобы руководствовались ищущие убежища, было для западноевропейской общественности еще труднее.

Однако в действительности положение беженцев в ЕС было вовсе не таким радужным, как это представлялось для граждан Сообщества (речь идет, и о проблемах в самих принимающих странах – например, безработицы в ФРГ, которые били по беженцам даже больше, нежели по гражданам этих стран; и о трудностях, с которыми приходилось сталкиваться беженцам вследствие деятельности правых экстремистских группировок в принимающих странах). Так что легко предположить, что многие беженцы были бы рады вернуться в покинутые дома, если бы для этого обеспечивались все условия. Такое предположение, в частности, подтверждает факт, что несмотря на все сложности репатриации в БиГ, по данным, приведенным в работе Б. Шмелева, «более 160 тысяч боснийцев вернулись к своим очагам. Из-за рубежа возвратились 150 тысяч беженцев. Только из Германии в БиГ к концу 1997 г. возвратилось 90 тысяч из 348 тысяч боснийцев, которые получили в ФРГ статус изгнанных» [103].

Однако в целом можно сделать вывод о том, что провал попытки поддержания надлежащего общественного порядка в БиГ, и особенно отсутствие эффективной защиты этнических меньшинств, препятствовало реальному устранению последствий «этнических чисток», проводившихся во время войны.

По итогам конфликта, с обеих сторон местные политические лидеры чинили препятствия возвращению беженцев и перемещенных лиц, расселяя в уцелевших жилых помещениях членов своих этнических групп и создавая обстановку страха и запугивания меньшинств. Хотя «…к декабрю 1999 г. в БиГ возвратилось примерно 395 тыс. беженцев, покинувших ее во время войны, большая их часть вернулась не в свои прежние дома. Вместо этого они в основном перебрались в другие районы, где преобладали представители их соответствующей этнической группы. В конце 1999 г. в БиГ по-прежнему оставались перемещенными лицами и не имели возможности возвратиться в места своего прежнего проживания около 800 тыс. человек» [104].

Завершая анализ эволюции конфликта в БиГ, хотелось бы сказать следующее: хотя в компетенцию ЕС, учитывая выбранные нами хронологические рамки, не входило урегулирование внутренних Югославских противоречий, Сообществу пришлось столкнуться с тем, что в современном глобализирующемся мире в значительной степени стираются границы между внутренними и международными конфликтами. И, как нам представляется, Сообществом были использованы не все возможности для того, чтобы предотвратить как эскалацию самого конфликта в БиГ, так и разрастание проблем, связанных с беженцами.

Глава II. Механизмы защиты беженцев в ЕС и конфликт в БиГ

Однако, на наш взгляд, механизмы эти, и, в частности, существующие правовые нормы в этой области, были порождением идеологического противостояния, присущего биполярной системе международных отношений, и в результате, предполагалось, что беженцами будут лишь отдельные политические эмигранты, которым страны-члены ЕС были готовы предоставить необходимое убежище. Результатом такого подхода стала неподготовленность ЕС в указанный хронологический период адекватно реагировать на массированный приток беженцев из БиГ

Другим важнейшим механизмом, урегулирования проблем, связанных предоставлением убежища, являлось созданное в 1951 г. Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН). Однако в условиях общего структурного кризиса Организации Объединенных Наций, значение которой все более уменьшалось при разрешении кризисов пост-биполярного мира, а также учитывая все возраставшую роль ЕС, как нового регионального лидера, сотрудничество между этими двумя организациями в указанный временной отрезок вышло на абсолютно новый уровень.

Цель данной главы – проанализировать существовавшие к 1992 г. международные механизмы регулирования проблемы беженцев в Европе, чтобы определить, насколько они могли быть эффективны в связи с глобальной проблемой беженцев, с которой пришлось столкнуться ЕС в результате военных действий в БиГ.

§ 1. Международное законодательство как основной механизм урегулирования проблемы беженцев в ЕС

Вследствие идеологического противостояния, являвшегося частью биполярной системы международных отношений, правотворчеству, особенно в сфере основных прав и свобод человека, на Западе уделялось особое внимание. Именно в послевоенную эпоху были приняты самые главные документы в этой области. Эти документы, наряду с другими видами прав человека, затрагивали и права беженцев и перемещенных лиц. Страны Западной Европы и США, как самые передовые страны капиталистического мира, были основными инициаторами и участниками всех международных соглашений подобного типа. В результате, в сфере, регулирующей вопросы предоставления убежища и положения беженцами, европейскими странами был взят на себя определенный набор обязательств, принятие которых обусловило углубление проблем и противоречий в этих стран вследствие притока беженцев из БиГ в 1992-1997 гг.

Положение любого беженца в мире регулируется на основании законов о беженцах, гуманитарного права и международных прав человека. Однако многие юристы отмечают, что изначально существовало определенное столкновение международных норм на этих трех уровнях [105], не говоря уже о последующей практике государств, внезапно подвергшихся массовому притоку беженцев в пост-биполярном мире.

Самым широким уровнем регулирования прав беженцев является уровень международных прав человека, которые изложены, главным образом, во Всеобщей Декларации прав человека [106] и Международном Пакте о гражданских и политических правах [107].

Международные права человека касаются беженцев по двум аспектам,

во-первых, как масштабный правовой режим, который обеспечивает основания для индивидуальных прав, выраженных в гуманитарном праве и праве беженцев, и,
во-вторых, как набор норм, которые относятся к отдельным личностям, вынужденным находиться под временной международной защитой.

По большому счету Права человека заключают в себе как права беженцев, так и международное гуманитарное право [108].

Что касается создания масштабного правового режима, то основа взаимосвязи прав человека и защиты беженцев, излагается в Статье 14 Всеобщей декларации прав человека 1948 г., где провозглашается, что «каждый человек имеет право искать убежища от преследования в других странах и пользоваться этим убежищем» [109]. В отношении же набора норм, относящихся к отдельным личностям, которые находятся под временной международной защитой, стандарты в области прав человека являются важным критерием для определения того, надлежащим ли образом обращаются с беженцами и ищущими убежища людьми, когда они попадают в страну убежища.

Дело в том, что положения права беженцев, в том числе и Конвенции ООН 1951 г., не содержат конкретных указаний государствам относительно того, как нужно обращаться с людьми, ищущими убежища, до того как их статус будет определен, а также в случае отклонения их ходатайства о получении статуса беженца. И именно в этом случае при обращении с ними вступают в силу положения международного права, возлагающие определенные обязанности на государства, в которых непосредственно пребывают такие лица.

Так, например, в части I Международного пакта о гражданских и политических правах изложены все перечисленные в Декларации стандарты в области прав человека, которые в данной связи оказываются особенно полезными применительно к вопросам здравоохранения, жилья, образования, свободы передвижения, содержания под стражей и воссоединения семей.

В то время как в части II Международного пакта о гражданских и политических правах сказано, что

«1. Каждое участвующее в настоящем Пакте Государство обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических и иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства» [110];

второй пункт данного Пакта обязывает государства, его подписавшие принять соответствующие этому положению национальные законы:

«2. Если это уже не предусмотрено существующими законодательными или другими мерами, каждое участвующее в настоящем Пакте Государство обязуется принять необходимые меры в соответствии со своими конституционными процедурами и положениями настоящего Пакта для принятия таких законодательных или других мер, которые могут оказаться необходимыми для осуществления прав, признаваемых в настоящем Пакте» [111].

В результате такие обязательства в моменты масштабного притока беженцев приводили к тому, что страны, подписавшие Пакт, а к ним относятся все члены ЕС, были вынуждены содержать любое ищущие убежище лицо, пока шел процесс рассмотрения его ходатайства. Легко представить, какие расходы понесли эти государства, когда речь шла не об одном человеке, а о тысячах беженцев как в случае конфликта в БиГ. Кроме того, государства не могли просто выслать ищущих убежища за пределы своих границ, и даже в случае отказа в предоставлении им статуса беженцев, по статье XIII Пакта, любой желающий мог подать апелляцию:

«Иностранец, законно находящийся на территории какого-либо из участвующих в настоящем Пакте государств, может быть выслан только во исполнение решения, вынесенного в соответствии с законом, и, если императивные соображения государственной безопасности не требуют иного, имеет право на представление доводов против своей высылки, на пересмотр своего дела компетентной властью или лицом или лицами, специально назначенными компетентной властью, и на то, чтобы быть представленным для этой цели перед этой властью лицом или лицами» [112].

Еще одним важным правом, защищаемым такими документами международного права, как Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г. [113] и Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. [114], является право не подвергаться пыткам и жестокому обращению. Но в случае со странами-членами ЕС, более важным стало то, что на деле это право также предусматривало запрещение насильственного возврата беженцев (refoulement) и должно было применяться в отношении ищущих убежища лиц, которым в противном случае грозила депортация в места, где их могут подвергнуть пыткам.

А именно речь идет о том, как сказано в Статье III Конвенции ООН против пыток…, что

«1. Ни одно Государство-участник не должно высылать, возвращать («refouler») или выдавать какое-либо лицо другому государству, если существуют серьезные основания полагать, что ему может угрожать там применение пыток.

2. Для определения наличия таких оснований компетентные власти принимают во внимание все относящиеся к делу обстоятельства, включая, в соответствующих случаях, существование в данном государстве постоянной практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека» [115].

Так как сомнений в том, что во время конфликта в БиГ с его страшными «этническими чистками», на территории республики не соблюдались основные права человека, быть не могло, то становится понятным тяжкое бремя защиты беженцев и ищущих убежища, которое должны были принять на себя западноевропейские государства. При этом стоит отметить, что указанное право во все большей степени стало использоваться беженцами из БиГ для защиты от насильственного возвращения в обстоятельствах, когда национальные процедуры предоставления убежища оказывались неэффективными.

Кроме того, согласно такому подходу, государство в соответствии со своими международными обязательствами, также не могло блокировать прибытие беженцев или отправить их обратно прямо на границе, на том основании, что их статус не был определен и, следовательно, они не являлись «беженцами» по определению. Все это на деле приводило к тому, что поиск убежища становился удобным средством для нелегальных иммигрантов, а это, в свою очередь, не могло не сказаться на имидже настоящих беженцев в глазах западной общественности.

Что касается гуманитарного права (International Humanitarian Law – IHL), представляющего собой второй уровень регулирования прав беженцев, то оно включает в себя Гаагскую конвенцию 1899 г. и Женевские конвенции 1949 г. с 2-мя протоколами к ним.

В связи с проблемой беженцев именно последние 2 документа интересуют нас более всего. Речь идет о протоколах 1949 [116] и 1977 [117] гг.

Положения Протокола 149ома после декабря 1995 года, когда было подписано Дейтонское мирное соглашение.равительств. (6) 1949 г., интересны с той точки зрения что, международное сообщество, исходя ли из вопросов гуманности или обеспечения собственного благополучия, постаралось предусмотреть меры против перехода гражданского населения в положение беженцев или перемещенных лиц.

А именно в Части IV Статье 17 («Запрещение принудительного перемещения гражданских лиц») сказано:

«1. Не должны отдаваться распоряжения о перемещении гражданского населения по причинам, связанным с вооруженным конфликтом, если необходимость в этом не вызывается требованиями обеспечения безопасности упомянутых гражданских лиц или настоятельными причинами военного характера… 2…Гражданские лица не могут принуждаться покидать свою собственную территорию по причинам, связанным с конфликтом» [118].

Однако далее той же самой статьей оговаривалось, что

«…В случае необходимости осуществления таких перемещений принимаются все возможные меры для приема гражданского населения в условиях, удовлетворительных с точки зрения обеспечения крова, гигиены, здоровья, безопасности и питания» [119].

Равным образом Протокол 1977 г. в случае появления беженцев обязывал «нейтральные государства и другие государства, не являющиеся сторонами, находящимися в конфликте» применять соответствующие положения в отношении лиц, «…которые могут быть приняты или интернированы в пределах их территории» [120].

Однако главным инструментом регулирования положения перемещенных лиц было и остается Право беженцев.

По сути, среди перечисленных правовых норм, право беженцев является самым молодым, хотя нельзя отрицать, что испокон веков людям приходилось в поисках безопасности покидать свои дома и устремляться в другие места, чтобы избежать преследования вооруженных конфликтов или политического насилия. Это случалось практически во всех регионах мира.

В большинстве мировых религий существуют понятия убежища, пристанища, безопасного приюта и гостеприимства по отношению к людям, находящимся в бедственном положении. Однако вплоть до XX в. не существовало каких-либо универсальных норм в отношении защиты таких людей. Попытки защитить их и оказать им помощь, как правило, предпринимались на местном уровне и применительно к конкретной ситуации.

Только после Первой мировой войны по образованию Лиги Наций вопрос о беженцах стал рассматриваться как международная проблема, которую необходимо решать, соответственно, на международном уровне. Но даже в то время процесс создания международной системы, способной реагировать на проблемы беженцев и управлять их решением, шел медленно и носил спорадический характер.

Лига Наций назначала Верховных комиссаров и посланников для работы с конкретными группами беженцев – русскими, армянскими и немецкими, - но эти меры не привели к созданию действующих на долгосрочной основе механизмов. Аналогичным образом после Второй мировой войны создавались отдельные органы для работы с беженцами в Европе, а также с палестинскими и корейскими беженцами.

К 1950 г. международному сообществу все еще не удалось создать сеть учреждений, систем и законодательных актов для того, чтобы глобальным образом решать проблемы беженцев.

Поворотными стали 1950-1951 гг., когда было учреждено Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН) и была принята Конвенция ООН, касающаяся статуса беженцев. В совокупности эти события позволили впервые создать официальную структуру для реагирования на нужды беженцев и учредить нормы для защиты беженцев в соответствии с международным правом.

Право беженцев действует одновременно на двух уровнях, первый – уровень международных и региональных конвенций и договоров, определяющих, кто является беженцем, второй – уровень муниципального (внутреннего права). При этом второй уровень как для ищущих убежища, так и для государств, имеющих возможность его предоставить, является самым главным, т.к. на нем рассматриваются вопросы интерпретации и выполнения государственных обязательств, предусмотренных международными и региональными соглашениями [121].

Что касается второго уровня, то речь о нем пойдет ниже, в Главах III и IV, так как именно муниципальное право в странах-членах ЕС подверглось значительной трансформации во время кризиса в БиГ, что и определило появление такого понятия, как «крепость Европа». Именно существование двух противостоящих друг другу толкований права беженцев привело к тому, что эти государства предпочли закрыть свои границы от массированного потока беженцев, вовсе не опасаясь того, что они действовали вопреки своим международным обязательствам [122].

Права же, лежащие в основании первого уровня, изложены в двух основных документах Конвенции ООН о статусе беженцев 1951 г. [123] и Протоколе 1967 г. [124] к ней.

Конвенция ООН о статусе беженцев 1951 г. была принята на Конференции ООН по вопросу о статусе беженцев и апатридов [125], состоявшейся в Женеве 2-25 июля 1951 г. Конвенция была открыта для подписания 28 июля 1951 и вступила в силу 22 апреля 1954 г.

Как нам кажется, вполне правомерно говорить о том, что с самого начала Конвенция была принята государствами как ответ на глобальный вызов современного мира, т.к. в ее преамбуле указывалось, что страны осознали необходимость в появлении такого документа,

«принимая во внимание, что предоставление права убежища может возложить на некоторые страны непомерное бремя и что удовлетворительное разрешение проблемы, международный масштаб и характер которой признаны Организацией Объединенных Наций, не может поэтому быть достигнуто без международного сотрудничества» [126].

Однако, учитывая сложности, возникшие у стран ЕС в связи с притоком беженцев в 1992-1997 гг., вряд ли можно предположить, что составители Конвенции в полной мере понимали, насколько глобальной была указанная проблема, и какой степени сотрудничества и взаимопомощи в будущем может потребовать попытка ее разрешения. А в результате конфликта в БиГ осуществление такой попытки стало осознанной необходимостью.

Итак, в Женевской Конвенции изложены права и обязанности беженцев, а также обязанности государств по отношению к беженцам. В ней также закреплены международные стандарты обращения с беженцами. Она отражает принципы, направленные на обеспечение соблюдения и защиты прав беженцев в отношении трудоустройства, образования, постоянного проживания, свободы передвижения, доступа в суды, натурализации и, что самое главное, гарантий в отношении того, что они не будут возвращены в страну, где им могут угрожать преследования.

Два наиболее важных положения на этот счет содержатся в статьях 1 и 33 Конвенции.

Статья 1.Определение понятия «беженец»

А. В настоящей Конвенции под термином «беженец» подразумевается лицо, которое:

2) …в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследования по признаку расы, вероисповедания, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений находится вне страны своей гражданской принадлежности и не может пользоваться защитой этой страны или не желает пользоваться такой защитой вследствие таких опасений; или, не имея определенного гражданства и находясь вне страны своего прежнего обычного местожительства,… не может или не желает вернуться в нее вследствие таких опасений [127].

Статья 33. Запрещение высылки беженцев или их принудительного возвращения в страны, их которых они прибыли

Договаривающиеся государства не будут никоим образом высылать или возвращать беженцев в страны, где их жизни или свободе угрожает опасность вследствие их расы, религии, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений [128].

Однако по Конвенции запрет принудительного возвращения все-таки оговаривался тем, что любой беженец все-таки может быть возвращен в страну, гражданином которой он является, если он

«С. 5) не может более отказываться от пользования защитой страны своей гражданской принадлежности, ибо обстоятельства, на основании которых оно было признано беженцем, более не существуют» [129];

Но следует уточнить, что в этой же статье оговаривалось:

«…положения настоящего пункта не применяются к беженцам,.. если они в состоянии привести достаточные основания, вытекающие из прежних преследований, для своего отказа пользоваться защитой страны своей гражданской принадлежности» [130]

В результате, это право могло с легкостью быть использовано беженцами из БиГ, условия для репатриации которых по итогам конфликта не были в достаточной мере обеспечены.

В таком случае, единственной возможностью для государств, подвергающихся массированному притоку беженцев, избежать тяжкого бремени, связанного с обеспечением прав беженцев на своей территории, представлялся отказ пропустить через свои границы обозначенных лиц. Такая политика на деле приводила к увеличению в этих странах числа незаконных иммигрантов, что создавало для властей не меньшие проблемы, т.к. по Конвенции 1951 г. предусматривалось, что

«1. Договаривающиеся государства не будут налагать взысканий за незаконный въезд или незаконное пребывание на их территории беженцев, которые, прибыв непосредственно из территории, на которой их жизни или свободе угрожала опасность, предусмотренная в статье 1, въезжают или находятся на территории этих государств без разрешения, при условии, что такие беженцы без промедления сами явятся к властям и представят удовлетворительные объяснения своего незаконного въезда или пребывания» [131].

В результате, возможным выходом для государств, не желающих предоставлять убежища, становился лишь предусмотренный Конвенцией транзит беженцев через свою территорию в «третью страну»:

«2. Договаривающиеся государства будут предоставлять таким беженцам достаточный срок и все необходимые условия для получения ими права на въезд в другую страну» [132].

Однако когда несколько государств сразу сталкивались с массированным притоком беженцев, как это имело место в ЕС в результате конфликта в БиГ, применение этой статьи на практике значительно осложнялось.

Становясь участниками конвенции, государства получила возможность делать заявления, ограничивающие их обязательства по Конвенции лишь теми беженцами, которые стали таковыми в результате событий, происшедших в Европе [133]. При этом определение понятия «беженец», данное в Конвенции 1951 г. относилось лишь к лицам, ставшим беженцами «в результате событий, происшедших до 1 января 1951 г. [134]. Однако это временное ограничение было впоследствии снято Статьей I 2) Нью-Йоркского Протокола 1967 г. к Конвенции.

Протокол 1967 г. является самостоятельным правовым документом, хотя он неразрывно связан с Конвенцией 1951 г. Протокол вступил в силу 4 октября 1967 г. Присоединения государства только к Протоколу достаточно, чтобы для этого государства вступила в силу большая часть положений Конвенции. Чаще государства, однако, предпочитают ратифицировать и Конвенцию, и Протокол, подтверждая тем самым юридический авторитет обоих документов как основы международного права относительно беженцев.

Конвенция ООН 1951 г. о статусе беженцев вместе с Протоколом 1967 г. к ней остается самым важным и единственно универсальным международно-правовым актом в отношении беженцев.

«По состоянию на 31 декабря 1999 г. к Конвенции 1951 г. и Протоколу 1967 г. присоединилось 131 государство, а 138 государств ратифицировали либо один из этих документов, либо оба» [135]. Конечно, все страны-члены ЕС являются полноправными участниками обоих соглашений.

Проанализировав все представленные документы, мы можем согласиться с гипотезой, выдвинутой в начале данной главы, что законодательство, регулирующее обращение с беженцами в Европе не могло стать эффективным механизмом в случае массированного притока беженцев, т.к. выполнение его основных положений в данном случае накладывало слишком тяжелое финансовое бремя на государства, в которые направлялись беженцы. Это явилось результатом того, что все рассмотренные международные нормы были созданы в обстановке «холодной войны», и потому, основатели нового режима предполагали, что беженцами будут отдельные люди, спасающиеся от политического преследования.

В итоге, ЕС, столкнувшемуся с притоком беженцев из БиГ в 1992-1997 гг. пришлось искать новые инструменты для решения этой проблемы. Одним из вариантов такого решения стало создание нового внутриполитического законодательства в данной области, основанное на упомянутом выше столкновении международного и муниципального права.

Другим – могла стать выработка общих мер и интеграция усилий всех государств-членов в целях разделения бремени.

Кроме того, все члены ЕС состоят в Организации Объединенных Наций, в рамках которой для урегулирования проблемы беженцев существует специальное Управление - УВКБ ООН, на основе сотрудничества с которым, как изначально предполагалось, следовало решать все вопросы, связанные с предоставлением убежища. Однако постепенно соотношение сил между ЕС и ООН изменялось в сторону усиления влияния первого, и ослабления – последней, в результате, взаимодействие между УВКБ и Европейским Сообществом подверглось определенной трансформации, что также было продемонстрировано во время войны в БиГ.

§ 2. Конфликт в БиГ и пересмотр практики регулирования проблемы беженцев

Как уже говорилось выше, до 1950 г. международному сообществу не удавалось создать сеть учреждений, систем и законодательных актов для того, чтобы глобальным образом решать проблемы беженцев. Поворотными стали 1950-1951 гг., когда было учреждено Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН) и была принята Конвенция ООН, касающаяся статуса беженцев. В совокупности эти события позволили впервые создать официальную структуру для реагирования на нужды беженцев и учредить нормы для защиты беженцев в соответствии с международным правом.

Мандат УВКБ ООН предусматривает обеспечение международной защиты беженцев и решение касающихся их проблем. В связи с этим, данная организация принимала самое непосредственное участие в разрешении конфликта в БиГ, что было, в частности, подчеркнуто в Дейтонских соглашениях:

«1. Стороны с удовлетворением отмечают ведущую гуманитарную роль УВКБ, на которую Генеральный Секретарь ООН возложил задачу обеспечения координации всех учреждений, содействующих репатриации и оказанию помощи беженцам и перемещенным лицам» [136].

Участие УВКБ ООН в регулировании Балканского кризиса началось с того, что в октябре 1991 г., то есть в самый разгар перемещений населения в Хорватии, югославские власти обратились к УВКБ ООН с просьбой об оказании помощи. В ноябре 1991 г. Управление приняло на себя предложенную роль и официально возглавило действия по координации гуманитарной помощи, которая оказывалась в регионе учреждениями системы ООН. Конфликт в БиГ, сопровождавшийся самыми массовыми со Второй мировой войны «этническими чистками» в Европе, стал настоящим вызовом для этой организации.

Однако, по собственному определению сотрудников Управления «…в целом УВКБ ООН оказывалось не в силах предотвращать убийства, избиения, изнасилования, аресты, изгнание и выселение гражданских лиц. Во многих случаях максимум того, что могли сделать сотрудники УВКБ ООН, - это сообщать о тех бесчинствах, свидетелями которых они оказывались» [137].

Такие сообщения, а также публичные разоблачения и осуждение, с которыми должностные лица УВКБ ООН выступали в адрес тех, кто нес ответственность за совершавшиеся бесчинства и расправы осложняли отношения со сторонами в конфликте, поэтому сотрудникам УВКБ ООН часто угрожали и ограничивали их передвижения.

Но главные сложности для УВКБ, безусловно, заключались в оказании помощи беженцам и перемещенным лицам, которая помимо того, что требовала определенных практических действий и усилий, постоянно ставила сотрудников Управления перед сложным этическим выбором.

Главная дилемма, с которой столкнулось УВКБ ООН в БиГ, заключалась в вопросе, помогать или не помогать в эвакуации беззащитного гражданского населения. С одной стороны, сотрудники Управления понимали, что в своих домах гражданское население могло подвергаться серьезной опасности, но, с другой, эвакуация неизбежно вызвала поток критики по поводу того, что УВКБ ООН якобы способствовала «этническим чисткам».

В результате, сначала УВКБ ООН не одобряло практику эвакуации гражданских лиц, но по мере того, как становилось очевидным, что в противном случае многие из них попадут в концентрационные лагеря, где их нередко пытали или убивали, сотрудники Управления стали эвакуировать тех лиц, которые находились под угрозой.

В результате, помощь УВКБ населению стимулировала потоки беженцев, в том числе направлявшихся в Западную Европу. И именно западноевропейская общественность стала основным рупором для критики политики эвакуаций.

В результате, для западной историографии традиционной стала точка зрения, изложенная, в частности, Маргарет МакГиннесс:

«Это противоречие между основными правовыми нормами было хорошо проиллюстрировано во время войны в БиГ, когда УВКБ ООН содействовало боснийским мусульманам в их стремлении покинуть свои дома, чтобы защитить их от убийства сербскими военизированными формированиями. Поступая так, УВКБ ООН, вероятно, помогало боснийским сербам проводить «этнические чистки» в мусульманской зоне» [138].

Учитывая общий настрой западноевропейской общественности по отношению к прибывающим в ЕС беженцам из БиГ, такое отношение к деятельности УВКБ не кажется странным. Ведь именно к странам Западной Европы обратилось в 1992 г. УВКБ ООН, призывая государства предоставить убежище сотням тысяч людей, бежавших в результате эвакуаций в БиГ.

Реакция на обращение УВКБ ООН была различной. Поскольку массовый исход беженцев из БиГ не прекращался, в Западной Европе возрастала напряженность в связи с вопросом об их приеме. В целом, несмотря на все призывы со стороны ООН, можно сказать, что члены ЕС ответили на новый кризис пост-биполярного мира, вызванный притоком беженцев, ограничительной политикой в области предоставления убежища.

В 1993 г. правительства стран, входящих в Европейский Союз, первыми предложили вместо проведения массированной эвакуации создать «зоны безопасности» прямо в БиГ. По словам Барбары Франц, идея безопасных зон предполагала узаконение идеи сдерживания беженцев, популярную среди могущественных стран-доноров [139]. Они договорились, что защита и помощь «должны, по возможности, предоставляться в регионе происхождения» и что «перемещенным лицам нужно содействовать в том, чтобы они оставались в зонах безопасности, расположенных как можно ближе к их дому» [140]. Происшедшие впоследствии расправы, когда в 1995 г. силы боснийских сербов вторглись в две зоны безопасности» в Сребренице и Жепе, продемонстрировали всю ненадежность и опасность этого подхода.

В результате, в связи с воплощением в БиГ идеи «безопасных зон», УВКБ ООН вновь подверглось жесточайшей критике со стороны европейской общественности. Это стало итогом не только общего провала всех попыток использовать на практике данный подход, но и существования расхожего мнения о якобы манипулятивной деятельности Управления. Речь идет о том, что сотрудников УВКБ обвиняли в укрывании в «безопасных зонах» вооруженных боевиков.

В связи с этим, можно согласиться с мнением, высказанным во введении к работе «Манипуляция беженцами: война, политика и нарушение прав человека», что «теоретически очень легко выступать за неоказание помощи, когда ею манипулируют, чтобы содействовать интересам боевиков. Но в первую очередь, от такой политики страдают не боевики, а сотни детей, которые их сопровождают» [141].

Кроме того, манипуляция беженцами в любом конфликте возникает практически неизбежно, т.к. другие акторы, включая принимающие страны, великие державы, международные СМИ и организации по оказанию помощи, часто сами одобряют и стимулируют манипулятивную деятельность воюющих сторон, стремясь добиться по итогам конфликта определенных собственных выгод.

В результате возникших сложностей в связи с реализацией идеи «безопасных зон», УВКБ ООН вновь обратилось к государствам региона и Западной Европы с настоятельным призывом предоставить хотя бы «временную защиту» большому числу людей, которые спасались бегством от разгоравшейся в БиГ войны. Итогом призыва стало то, что эти государства открыли свои границы в общей сложности для сотен тысяч людей. Однако практически сразу критики такого подхода стали утверждать, что предоставление статуса «лиц находящихся под временной защитой», более ограниченного, чем полный статус беженца, ослабляет международную систему защиты беженцев.

Эти вопросы вновь вышли на первый план для стран ЕС, предоставивших убежище лицам из БиГ, и для УВКБ ООН, по окончанию военного конфликта в БиГ в связи с оговоренной выше проблемой репатриации.

До 90-х гг. УВКБ ООН успешно пропагандировало подход, что лица, признанные беженцами в Европе, будут в большинстве случаев иметь возможность остаться в предоставившей им убежище стране на неограниченный срок. Однако именно во время вооруженного конфликта в бывшей Югославии странами-членами ЕС был принят новый подход к предоставлению убежища, в соответствии с которым государства предоставляли спасавшимся от войны людям временную защиту, с тем, чтобы по окончании конфликта они вернулись туда, откуда прибыли.

В целом, УВКБ ООН одобряет предоставление временной защиты в качестве экстренной меры при возникновении масштабной и особо опасной чрезвычайной ситуации, когда ясно, что защита необходима, но почти или вообще невозможно определить за короткий срок потребность в ней в индивидуальном порядке [142]. Управление считает, что цель временной защиты – немедленное обеспечение безопасности и защиты основных прав человека, в том числе защиты от насильственной высылки (refoulment), в странах, которые непосредственно столкнулись с широкомасштабным притоком беженцев. Временная защита может также содействовать принятию последовательных ответных мер на региональном уровне за пределами районов, непосредственно затронутых кризисом.

Но для того, чтобы сделать временную защиту гуманной, как минимум требуется запрет принудительной депортации в страны, где беженцы могут быть подвергнуты преследованиям. Так что после окончания срока действия временной защиты, который обычно составляет 4-5 лет, следует стимулировать добровольную репатриацию и предотвращать преждевременную. Однако, учитывая проблемы с возвращением беженцев в послевоенную БиГ, депортация из ЕС граждан республики не могла соответствовать, принятым членами Сообщества международным обязательствам.

Традиционно варианты окончательного решения проблемы беженцев подразделяются УВКБ ООН на три категории: добровольная репатриация, интеграция на местном уровне в стране, предоставившей убежище, и переселение из страны убежища в третью страну.

Так как количество беженцев возросло уже в период с 1960-х по 1980-е гг., а регионы, из которых они прибывали оказывались все более отдаленными от Европы, приверженность европейских государств к предоставлению убежища и постоянного места проживания, как к подходящему решению проблемы беженцев, постепенно ослабевала.

Вместо этого УВКБ ООН стало пропагандировать политику репатриации, однако в предыдущей главе мы уже показали сложности, возникшие в связи с репатриацией в БиГ. Что же касается переселения в третью страну, то учитывая неожиданность массированного притока беженцев во время конфликта в БиГ, найти страны, которые желали и имели возможность предоставить убежище гражданам республики было не так-то просто. В результате, страны ЕС попытались предпринять ряд мер, способствующих выработке нового подхода к иммиграционной политике и предоставлению убежища, на анализе которых мы предлагаем остановиться в следующей главе.

Проанализировав все сказанное в данной главе, хочется согласиться с З.В. Клименко, по словам которой «…югославский кризис выявляет подспудную трансформацию основных понятий и всей системы международного права, ее относительное бездействие и блокирование применения его норм. События же вокруг югославского кризиса и его урегулирование показывают борьбу двух тенденций – попытки окончательного закрепления этой трансформации, с одной стороны, и восстановления функционирования в полном объеме, но уже в другой системе государств, с другой» [143].

Результатом этой борьбы, в частности, стал новый политический курс государств-членов ЕС в вопросах предоставления убежища, речь о котором пойдет в следующей главе.

Глава III. Конфликт в БиГ как индикатор готовности ЕС к решению проблемы беженцев

Конфликт в БиГ, на наш взгляд, послужил индикатором готовности ЕС к решению проблемы беженцев. При этом ужесточение иммиграционной политики и политики в области предоставления убежища, проходили наряду с ускорением интеграционных процессов в рамках Союза и усилением его роли в качестве нового регионального лидера пост-биполярной системы международных отношений.

Цель данной главы – продемонстрировать связь между тремя названными процессами, с одной стороны, а, с другой – ответить на вопрос, насколько эффективной оказалась новая заградительная политика стран-членов ЕС.

§ 1. Из истории проблемы: курс ЕС по отношению к беженцам в условиях биполярного мира

Однако для того чтобы ответить на обозначенные выше вопросы, нам представляется необходимым, для начала обрисовать общее положение дел в сфере политики, связанной с предоставлением убежища в странах-членах ЕС, которое сложилось к 1992 г.

Европейский союз (ЕС) представляет собой межгосударственное объединение европейских стран.

Отправной точкой процесса интеграции Европы принято считать декларацию министра иностранных дел Франции Робера Шумана от 9 мая 1950 г. В ней содержалось официальное предложение о создании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Договор об учреждении этого сообщества был подписан Францией, ФРГ, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом и Италией 18 апреля 1951 г.

Предшественниками Европейского Союза были: в 1957–1967 гг.– Европейское экономическое сообщество (ЕЭС); в 1967–1992 гг.– Европейские сообщества (ЕЭС, Евратом, ЕОУС). В целом же, термин «Европейское Сообщество» применяется к любому из этапов объединения.

Со временем достижения интеграции в социально-экономической области, а также глобальные изменения в мировой экономике и политике требовали создания более тесных форм взаимодействия интегрирующихся государств. Это было отражено в ряде инициатив 1980-х гг., главной из которых стало принятие Единого европейского акта 1987 г. (ЕЕА) [144].

ЕЕА провозгласил начало нового этапа европейской интеграции, ознаменовавшего собой также развитие европейского сотрудничества в сфере международных отношений и углубление компетенции ЕС в области координации экономической, валютной, социальной политики, социально-экономического сплочения, исследований и технологического развития, защиты окружающей среды.

Однако в ключе нашего исследования более важным представляется тот факт, что Единым европейским актом предусматривалось создание государствами – членами ЕС к концу 1992 г. единого внутреннего рынка, в рамках которого должно было осуществляться свободное движение товаров, услуг, капитала и людей. И если добиться предусмотренного Актом свободного движения товаров, услуг и капитала в достаточной мере удалось, то проблема свободного перемещения людей оказалась более трудной. В частности, ЕЕА не удалось добиться интеграции стран-членов ЕС в области иммиграции. Так в принятой вместе с ЕЕА Политической Декларации Правительств государств-членов о свободном движении лиц предусматривалось лишь сотрудничество государств вне компетенции Сообщества:

«С целью способствовать свободному движению лиц государства-члены развивают сотрудничество, не затрагивая полномочий Сообщества, в частности, по вопросам въезда, движения и пребывания лиц из третьих стран».

Более того, в принятой тогда же Генеральной Декларации о статьях 13 и 19 Единого европейского акта было указано, что

«Ни одно из этих положений не затрагивает права государств-членов предпринимать такие меры, которые они сочтут необходимыми для контроля за иммиграцией из третьих стран, а также для борьбы против терроризма, преступности..» и т.п.

Так что последующая интеграция в рамках ЕС потребовала принятия отдельных документов по указанным вопросам.

В результате,

«учитывая совместную цель создания пространства без внутренних границ, в котором, в частности, обеспечивается свобода передвижения людей в соответствии с положениями Договора о создании Европейского Экономического Сообщества с поправками, внесенными Единым Европейским Актом»;

в 1990 г. [145] Европейским Сообществом была принята Дублинская конвенция, которая официально вступила в действие 1 сентября 1997 г. после подписания всеми (на тот момент) 15 государствами-членами ЕС, хотя в действительности названные государства приступили к осуществлению положений, изложенных в Конвенции, задолго до этого момента.

В документе были установлены общие критерии для членов ЕС в целях определения государства, ответственного за рассмотрение того или иного ходатайства о предоставлении убежища.

В целом, можно говорить о том, что т.к. Конвенция была принята еще до начала первого широкомасштабного притока беженцев в ЕС, вызванного кризисом в БиГ, ее основной целью была помощь отдельным и достаточно редким лицам, прибывающим в Западную Европу в поисках убежища. Кроме того, она была нацелена на облегчение самой процедуры подачи и рассмотрения ходатайств о предоставлении убежища для обоюдовыгодного ускорения.

В результате, страны-члены ЕС подписали следующие положения:

«1. Государства-члены обязуются рассматривать ходатайство о предоставлении убежища, поданное любым иностранцем на границе или на их территории» [146].

При этом предусматривалась, что государства могут рассматривать поступающие к ним ходатайства, даже если они не обязаны делать этого в соответствии со своими международными обязательствами [147], что по сути предусматривало наличие доброй воли со стороны государств, желающих предоставить убежище.

По Конвенции любое государство, подписавшее ее, оставалось ответственным за судьбы иностранцев, въехавших через границы этой страны на территорию ЕС, даже если власти указанного государства отказывали заявителям в предоставлении статуса беженца:

«1. e) государство обязуется принять обратно иностранца, ходатайство которого было им отклонено и который незаконно находится в другом государстве-члене…» [148].

В противном случае власти указанного государства все равно должны были позаботиться о дальнейшей судьбе заявителя, в частности, обеспечить его возвращение в страну, из которой он прибыл [149].

В результате, конвенция обеспечивала такое положение, когда каждое из представленных ходатайств в любом случае должно быть рассмотрено и изучено, и по каждому из них должен быть дан ответ [150].

Хочется подчеркнуть, что это было, безусловно, гуманным по отношению к беженцам, однако на практике положения Конвенции могли успешно функционировать, лишь когда речь шла об отдельных лицах, а не о тысячах заявителей, т.к. несмотря на то, что одной из основных целей Конвенции было упрощение процедуры предоставления убежища, рассмотрение каждого отдельного ходатайства было связано с необходимостью составить, проработать и изучить огромное количество документов.

Например, по Статье 15, указывалось, что

«1. Каждое государство-член сообщает другому государству-члену, обратившемуся с соответствующей просьбой, необходимую информацию по индивидуальным делам» [151]

А в пункте 2 к этой статье расшифровывалось, что

«2. Данная информация может включать только:

а) персональные данные о заявителе, а при необходимости — о членах его семьи (фамилию и имя полностью, при необходимости — прежнюю фамилию; сокращенные имена или псевдонимы, гражданство — действующее и предыдущее; место и дату рождения);

b) удостоверение личности и проездные документы (рекомендации, срок действия, дата выдачи, орган, выдавший их, место выдачи и т.д.);

c) иные сведения, необходимые для установления личности заявителя;

d) места проживания и пути следования;

e) виды на жительство или визы, выданные каким-либо государством-членом;

f) место подачи ходатайства;

g) дату подачи предыдущего ходатайства о предоставлении убежища, дату подачи данного ходатайства, современный этап разбирательства и решения, если они приняты.

3. Кроме того, одно государство-член может просить другое государство-член информировать его о том, какие аргументы лежат в основе просьбы заявителя, ходатайствующего о предоставлении убежища, а при необходимости — об основаниях любого решения, принятого в отношении заявителя» [152].

Легко представить, в какие расходы не только на содержание въехавших в страну иностранцев, но и бюрократического аппарата необходимого для их регистрации могли вылиться положения этой Конвенции для стран членов ЕС в случае массированного притока беженцев.

Представляется, что решить такую проблему для каждого отдельного государства-члена Сообщества было возможно только в случае разделения бремени и дальнейшей интеграции в этой сфере в рамках ЕС. Ко времени составления Конвенции проблема беженцев для Европы не представлялась настолько глобальной, т.ч. в указанном документе предусматривалось, что каждое государство при отсутствии других государств членов ЕС, желающих помочь, само полностью ответственно за охрану своих границ от нежелательной иммиграции [153].

Тем не менее нельзя отрицать, что и до кризиса в БиГ процесс интеграции в сфере защиты границ набирал силу. Вехой в этом процессе можно назвать Шенгенскую конвенцию 1990 г. [154], которая была призвана закрепить положения Шенгенского соглашения 1985 г. [155].

Суть Шенгенского соглашения между 6 государствами-членами ЕС заключалась в том, что эти государства обязались:

«В области передвижения лиц стороны будут стремиться к отмене проверок на общих границах и переносу их на свои внешние границы. С этой целью, если существует необходимость, они будут прилагать усилия по осуществлению предварительной гармонизации [156] законодательных и регламентарных положений, относящихся к запретам и ограничениям, которые дают основание для проверок, а также будут принимать дополнительные меры по охране безопасности и по созданию препятствий нелегальной иммиграции граждан государств, не являющихся членами Европейских сообществ» [157]

Из этого следует, что до массированного притока беженцев, именно с интеграцией в рамках ЕС связывались первые ужесточения в иммиграционном законодательстве. В результате, глобализация, как одна из черт пост-биполярного мира все больше принимала вид регионализации.

В Статье 7 Соглашения говорилось:

«Стороны прилагают усилия по скорейшему сближению своей визовой политики с целью избежания негативных последствий в области иммиграции и безопасности, которые может повлечь ослабление проверок на общих границах. По- возможности до 1 января 1986 г. они принимают необходимые положения по вопросам осуществления своих процедур предоставления виз и допуска на свою территорию, с учетом необходимости обеспечить защиту в целом территорий пяти государств против незаконной иммиграции и действий, которые способны нанести ущерб безопасности» [158].

Шенгенская Конвенция 1990 г. стала очередным шагом в этом направлении. И хотя по статье 29 этой Конвенции все еще предусматривалось, что

«1. Договаривающиеся Стороны обязуются рассматривать любое ходатайство о предоставлении убежища, поданное иностранцем на территории любой из них» [159].

В этой Конвенции, в отличие от Дублинского соглашения сразу оговаривалось, что

«2. Это обязательство не требует, чтобы Договаривающаяся Сторона разрешала каждому заявителю въезжать или оставаться на ее территории.Каждая Договаривающаяся Сторона сохраняет за собой право отказать во въезде заявителю, ходатайствующему о предоставлении убежища, или выслать его в третье государство на основании своих национальных законов и в соответствии со своими международными обязательствами» [160].

Тем не менее, при всей интеграции усилий в рамках охраны внешних границ, Шенгенская Конвенция никак не предусматривала разделения бремени защиты беженцев. Нельзя отрицать, что на каждом конкретном государстве-члене ЕС, в соответствии с принятыми им международными обязательствами, оставалась ответственность за въехавших через его границы иностранцев [161].

Т.е. сохранялся и пункт Дублинской конвенции, о необходимости нести это бремя до того, как заявителю будет либо предоставлено право остаться жить в этой стране, либо он будет за ее счет выслан в другое безопасное место:

«1. Ответственная Договаривающаяся Сторона обязана принять обратно иностранца, чье ходатайство о предоставлении убежища окончательно отклонено и который въехал на территорию другой Договаривающейся Стороны без разрешения проживать там» [162].).

Шенгенская Конвенция вступила в силу 1 сентября 1993 г., а государства начали осуществлять ее с марта 1995 года. Ее участниками являются все государства-члены ЕС, за исключением Дании, Ирландии и Соединенного Королевства.

Промежуточным итогом интеграционных усилий можно назвать подписание Договора о Европейском Союзе [163] в 1992 г. в Маастрихте (Нидерланды), который дал Европейским сообществам не только новое официальное название – Европейский Союз, но законодательно закрепил озвученные в ЕЕА цели. Им также было введено общее гражданство Союза.

По этому договору,

«Полные решимости способствовать свободе передвижения людей, гарантируя при этом безопасность и защиту своим народам путем создания пространства свободы, безопасности и законности в соответствии с положениями настоящего Договора»,

Государства члены ЕС обязались

«сохранять и развивать Союз как пространство свободы, безопасности и законности, в котором свободное передвижение лиц обеспечивается в увязке с соответствующими мерами в отношении контроля на внешних границах, предоставления убежища, иммиграции, предотвращения и борьбы с преступностью» [164].

Иными словами, в договоре впервые было прямо сказано о том, что интеграция в рамках Сообщества напрямую будет связана с ужесточением контроля на внешних границах.

Безусловно, мы можем согласиться с тем, что гарантия защиты своим народам в рамках Сообщества является одним из главнейших национальных интересов ЕС. Однако оказалось, что эти интересы в новых условиях, вступили в противоречие с международными обязательствами, которые обязаны были соблюдать страны-члены ЕС.

§ 2. Курс ЕС в ходе конфликта в БиГ

Говоря о роли ЕС в разрешении Балканского кризиса, можно согласиться с А.В. Березиным, по словам которого, «процесс урегулирования все же был начат новым региональным лидером – Европейским Сообществом, которое усматривало в ситуации угрозу для собственной безопасности» [165].

И такое утверждение историка представляется нам вполне резонным, так как нельзя не согласиться со словами М.В. Довженко, что «…сегодня в значительной степени стираются границы между внутренними и международными конфликтами…» [166]. По мере того, как к внутреннему конфликту подключаются другие участники, он выходит за рамки национальных границ. Но даже если этого не происходит, в современном мире любой внутренний конфликт, как правило, воздействует на соседние страны, в том числе, и вследствие перехода границ беженцами. А как резонно отмечает М.В. Ганин, конфликт в БиГ затронул не только соседние государства, но и «…принял всеевропейский масштаб, породив потоки беженцев в страны Западной Европы» [167].

В результате, именно на долю этих стран в лице еще не вполне оформившегося в середине 90-х гг. Сообщества выпала непростая задача распутать клубок противоречий на Балканах, и как отмечают многие исследователи, среди международных организаций, принимавших непосредственное участие в урегулировании конфликта (в том числе ООН и НАТО), именно ЕС принадлежала «пальма первенства в переговорном процессе» [168].

Если обозначить основные вехи в указанном процессе, то начать, на наш взгляд, следует с того, что в начале 1991 г. США предложили ЕС заняться урегулированием конфликта в БиГ.

Совет министров ЕС [169] сразу же призвал все заинтересованные стороны начать поиск мирных решений на базе демократического диалога. Однако в тот момент ЕС не имело ни соответствующих механизмов для разрешения конфликтов такого масштаба, ни денег, поэтому Европейское Сообщество стало искать поддержки и опоры у других организаций, в частности СБСЕ и ООН. Однако, по словам А.В. Березина, эти организации, в введении которых должны находиться вопросы европейской безопасности, «…в условиях кризиса международных отношений конца 1980-х – начала 1990-х годов оказались неспособными адекватно отреагировать на возникшие проблемы» [170].

Помимо отсутствия механизмов урегулирования и достаточных для этого финансовых средств, другой сложностью, с которой пришлось столкнуться ЕС стал тот факт, что ни одна из Югославских республик не была на тот момент членом Сообщества, и поэтому его мандат на деятельность в БиГ выглядел вообще незаконным.

Однако Европейский Союз все равно принял на себя непростую миротворческую задачу и, не имея соответствующих механизмов для решения подобного рода проблем, естественным образом, начал с создания в рамках Сообщества новых институтов для урегулирования Балканского кризиса.

Первым из них стала так называемая «тройка ЕС», состоявшая из бывшего, настоящего и будущего председателей ЕС и начавшая свою работу весной 1991 г. Итогом усилий этой организации стало то, что 7 июля 1991 г. на острове Брионии «тройка» совместно с членами Президиума СФРЮ подписали Совместную декларацию о мирном разрешении югославского кризиса.

Другой вехой в переговорном процессе стало то, что 27 августа 1991 г. ЕС принимает решение создать второй институт для урегулирования конфликта - Конференцию Европейского Сообщества по Югославии (с августа 1992 г. – Международная конференция по бывшей Югославии – МКЮБ). Она базировалась в отделении ООН в Женеве, и ее постоянными сопредседателями являлись генеральный секретарь ООН и глава государства (или правительства) страны, выполняющей функции страны председательствующей в ЕС. 7 сентября 1991 г. Конференция начала свою работу в Гааге.

Однако важнейший, на наш взгляд, документ, в процессе урегулирования был принят по итогам функционирования традиционного для ЕС механизма. А именно, 17 декабря 1991 г. в Брюсселе состоялось заседание министров иностранных дел стран-членов ЕС, результатом которого стала Декларация о критериях признания государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза. В результате, с 15 января 1992 г. было положено начало признанию Югославских республик государствами-членами ЕС.

Однако, несмотря на прикладываемые усилия, мы вынуждены согласиться с Е.А. Лукашенко, что в урегулировании столь сложного этнического конфликта «европейские державы оказались бессильны, а механизмы обеспечения безопасности неэффективны [171].

Уже в 1991 г. Югославский кризис перерос в два вооруженных конфликта (в БиГ и в Хорватии) в непосредственной близости от границ ЕС, «…для которого это грозило вылиться в поток беженцев с территории Балкан и дестабилизировать обстановку в Европе в целом» [172].

В результате, с апреля 1992 г. вопросом разделения воюющих сторон занялась ООН, направив в БиГ «голубые каски», ЕС же сосредоточился лишь на проблемах политического урегулирования, важнейшей из которых для Сообщества стала проблема массированного притока беженцев.

А итогом деятельности обеих организаций, как можно заключить из анализа Дейтонских соглашений, оказалось то, что проблемы на востоке континента оставались нерешенными, и как результат - возникали сложные пересекающиеся проблемы и, прежде всего, массовая миграция населения в Центральную и Западную Европу. Все это, по словам М.В. Ганина, «…поставило задачу создания новой системы коллективной безопасности для ответа на новые вызовы…» [173].

Как уже говорилось выше в Главе II, принятие Конвенции ООН о статусе беженцев 1951 г. было связано прежде всего с массовым перемещением населения в Европе в конце Второй мировой войны.

Однако полвека спустя именно в Европе и других промышленно развитых странах мира институт убежища переживал наибольшие трудности. Немалую лепту в эту проблему внес конфликт в БиГ. Так, по словам Л.В. Тягуненко, «сотни тысяч мигрантов из Хорватии, а потом из БиГ – их насчитывается несколько миллионов человек, принесли с собой неизвестную до сих пор беду и экономические трудности» [174].

Стремясь защитить свои границы от нежелательной иммиграции и сомневаясь в истинных мотивах, движущих многими из тех, кто искал убежища, правительства промышленно развитых стран в 90-е гг. XX в. приняли ряд новых мер по контролю и ограничению доступа на свою территорию. Во многих случаях для беженцев, спасающихся от преследования, эти меры резко ограничили возможность пройти процедуру предоставления и получения убежища и обрести безопасность.

Эта взятая на вооружение в Западной Европе новая ограничительная политика, направленная на борьбу с нелегальной иммиграцией и злоупотреблением системами предоставления убежища, изменила с точки зрения значимости соотношение между защитой беженцев и иммиграционным контролем.

Согласование политики государств-членов ЕС по вопросам иммиграции и предоставления убежища совпало во временном отношении с их попытками по созданию «все более тесного союза».

Названный процесс включал в себя принятие европейскими странами ряда документов.

Исходным документом мы предлагаем считать Договор о Европейском союзе 1992 г. Договор вступил в силу 1 ноября 1993 г. и охватил все вопросы, находящиеся в ведении Европейского сообщества, а также расширил сферу межправительственного сотрудничества.

Однако непосредственной реакцией на появление беженцев из БиГ стало принятие министрами стран членов ЕС, ответственными за иммиграцию, двух Лондонских резолюций 1992 г.

В первой было дано определение такому понятию, как «явно необоснованные» ходатайства о предоставлении убежища [175].

Согласно упомянутой резолюции явно необоснованное ходатайство о предоставлении убежища – ходатайство, которое не соответствует ни одному из критериев, установленных Женевской конвенцией 1951 г. и Нью-Йоркским протоколом 1967 г., т. е. подразумевалось, что

- либо проситель убежища не предоставил явного обоснования преследования в своей стране,

- либо ходатайство является умышленным обманом или злоупотреблением процедурой предоставления убежища.

Основной целью этой резолюции была попытка ускорить процесс рассмотрение каждого отдельного ходатайства, а, следовательно, снизить расходы связанные как с самой процедурой, так и с содержанием заявителей. По данной резолюции явно необоснованные ходатайства могли рассматриваться в ускоренном порядке. В результате, такое ходатайство могло быть рассмотрено очень быстро и отброшено по объективным причинам.

Однако нельзя забывать о том, что даже в случаях злоупотребления процедурой предоставления убежища может создаться ситуация, когда ходатайство о предоставлении убежища является обоснованным. Так что применяя ускоренные процедуры, а также квалифицируя поведение или действие ходатайствующего лица как злоупотребление процедурой предоставления убежища, нельзя было забывать о том, что ускоренная процедура никоим образом не является каким-либо наказанием для ходатайствующего лица. Её цель, в соответствии с принятыми членами ЕС международными обязательствами, могло стать лишь создание условия для быстрого рассмотрения ходатайств в тех случаях, когда лицу явно не нужна международная защита. В тех же случаях, когда лицу защита необходима, как в случае с конфликтом в БиГ она должна быть предоставлена, несмотря на злоупотребления лица или на первоначально предоставленные мотивы ходатайства (вполне возможно, что истинные причины преследования могли быть выяснены только во время персонального собеседования).

В результате, в резолюции были определены также и процедурные гарантии, которые в любом случае должны соблюдаться при рассмотрении ходатайства в ускоренном порядке. Так там говорилось, что

- «решение должно быть принято компетентным центральным органом, который является квалифицированным по вопросам убежища и беженцев;

- просителю убежища должна быть предоставлена возможность на собеседование с компетентным работником перед тем, как будет принято решение в отношении просителя убежища».

Более того, с государства все равно не снималась ответственность за судьбы заявителей, даже в том случае, если статус беженца не предоставлялся - принимая отрицательное решение, орган, ответственный за принятие такого решения, должен был установить, является ли страна, в которую будет выслан проситель убежища, безопасной в отношении именно этого просителя убежища.

Кроме того, получив отрицательное решение, проситель убежища имел право на его обжалование, хотя вся процедура вместе с апелляцией не должна была превышать срок в 1 месяц.

При всех выгодах для бюджета стран-членов ЕС от использования ускоренной процедуры рассмотрения ходатайства, для того чтобы ее внедрить, сделать ее эффективной и создать всеобъемлющий механизм, ускоряющий процедуру предоставления убежища, в принимающей стране требовалось

- выделить необходимый персонал и ресурсы для органов, связанных с процедурой предоставления убежища, с тем, чтобы они могли оперативно выполнять свои функции, и

- принять меры, которые сократят время, необходимое для завершения процесса обжалования.

При этом в случае массированного притока беженцев из БиГ, главной проблемой для стран ЕС оставалось то, что каждое ходатайство всё-таки должно было рассматриваться индивидуально и все предоставленные факты должны были тщательно проверяться.

Важно иметь в виду, что признание ходатайства явно необоснованным или злоупотреблением, может иметь весьма серьезные последствия для заявителя в том случае, если такое признание было ошибочным. Следовательно, необходимо было, чтобы такое решение принималось только после оценки всех обстоятельств, таких, как личная ситуация заявителя (травмированное лицо, лицо, перенесшее пытки), культурные и лингвистические особенности заявителя (сложности в общении с лицом из-за отсутствия квалифицированных переводчиков или специалистов по определенной стране происхождения), информация по стране происхождения.

В случае, когда однозначный ответ по поводу признания ходатайства явно необоснованным или злоупотреблением не мог быть дан, предполагалось рассмотреть такое ходатайство в нормальной процедуре и тщательно проверить все имеющиеся факты. В результате выгоды для бюджета стран-членов ЕС от введения ускоренной процедуры представляются довольно сомнительными.

Во второй Лондонской Резолюции речь шла о странах, где в целом нет серьезной опасности преследования [176]. Главным образом, эта резолюция была связана с тем, что наряду с ужесточением внешнего контроля границ и процедуры легального получения статуса беженца, в указанный период постоянно возрастала нелегальная иммиграция в страны ЕС. В данном случае многие нелегальные мигранты обосновывали мотивы пересечения ими границ ЕС тем, что они якобы спасались от преследования в своих странах. Такие ходатайства стали бременем для стран, в которых они подавались, и наносили ущерб интересам тех заявителей, которые имели веские основания ходатайствовать о признании их беженцами. В результате, такая практика дала толчок европейским странам договориться о том, что нужно установить определённые критерии, которые помогут странам оценить, является ли конкретная страна безопасной для просителя убежища.

Однако в соответствии с международными нормами был введен принцип, согласно которому ни одно ходатайство не должно быть автоматически отброшено, даже если проситель убежища прибывает из безопасной страны происхождения. Государствам была лишь предоставлена возможность рассматривать такое ходатайство в ускоренном порядке, но в то же время на них возлагалась обязанность оценить и проверить все предоставленные мотивы на индивидуальной основе по отношению к каждому просителю убежища.

Устанавливая, является ли страна безопасной, должны быть рассмотрены следующие критерии:

- число просителей убежища из конкретной страны и процентное соотношение таких просителей с представителями того же государства, которым уже предоставлено убежище [этот критерий позволяет удостовериться в том, что представителям конкретного государства – гражданам или постоянным жителям – предоставляется убежище].

- соблюдение прав человека в данной стране [важно было рассмотреть, как страна осуществляет принятые обязательства по международным документам в сфере защиты прав человека, как она соблюдает принятые обязательства в практике и в национальном праве, также немаловажным критерием являлась степень возможности, предоставляемой этим государством неправительственным организациям наблюдать за тем, как соблюдаются права человека];

- функционирование демократических институтов и организаций в данной стране [необходимо было оценить весь процесс демократических явлений в стране, выборы, политический плюрализм, свободу слова и мысли и т. д.];

- стабильность ситуации в данном государстве [требовалось рассмотреть и установить, возможны ли в будущем какие либо серьезные изменения в стране, которые могут повлечь за собой преследование данного конкретного заявителя].

При этом все названные критерии должны были оцениваться как одно целое. Оценка ситуации в государстве должна проводиться, принимая во внимание информацию из различных источников. Среди них требовалось присутствие информации из дипломатических и консульских представительств, международных и негосударственных организаций, различных отчётов и заявлений. В этой связи важное место занимала информация, предоставленная УВКБ ООН.

Конечно, использование всех перечисленных выше понятий было призвано ускорить рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища. Однако сложно представить, что при всей сложности описанных выше бюрократических процедур, данная резолюция могла ускорить эти процессы на практике.

Описанные резолюции не носили обязательного характера, однако они применялись и применяются в государствах-членах ЕС и даже за их пределами.

Далее последовали и другие резолюции и рекомендации Совета ЕС, которые, однако, также не являлись юридически обязательными, но применялись на практике во всех его государствах-членах. В число принятых документов входили две рекомендации относительно соглашений о разрешении на обратный въезд, принятые в 1994 [177] и 1995 гг. [178].

По резолюции 1994 вводилось типовое соглашение между правительством страны-члена ЕС и правительством 3-й страны о возвращении лиц, ищущих убежища, которым было отказано или чьи ходатайства были признаны необоснованными.

«Этим соглашением правительство третьей страны, обозначенное как «Договаривающееся сторона», желающие облегчить процедуру возвращения лиц, пребывающих нелегально на территории другой Договаривающейся стороны, т.е. лиц, которые не отвечали, и более не отвечают принятым в этом государстве условиям для въезда или пребывания в нем, и желая также облегчить транзит лиц в духе сотрудничества и на основе взаимной выгоды…»

Соглашалось выполнять следующее положение:

«2. По заявке Договаривающейся стороны, направившей запрос, Договаривающаяся Сторона, получившая этот запрос, должна безотлагательно снабдить лиц, подлежащих возвращению, документами, необходимыми для репатриации» [179].

Однако ответственность за судьбы заявителей оставалась и на правительстве страны-члена ЕС, в частности, предусматривалось, что

«3. Направившая запрос Договаривающаяся сторона должна вернуть этих лиц обратно и к прежним условиям, если проверки обнаружат, что они не являлись гражданами Договаривающейся страны, получившей запрос, когда они были депортированы с территории Договаривающейся стороны, направившей запрос» [180].

В целях ускорения этих процедур в рекомендации содержалась статья, посвященная временным ограничениям, в которой, указывалось, что

«1. Договаривающаяся сторона, получившая запрос должна ответить на эти запросы на возвращение безотлагательно, и в любом случае в течение максимум 15 дней» [181].

Такая спешность была, безусловно, связана с расходами, которые несло правительство страны члена-ЕС во время пребывания заявителя в пределах его границ. Кроме того, другой статьей этой рекомендации предусматривалось, что обеспечение этих расходов в случаи возвращения заявителей должна была взять на себя третья страна [182]. Тем не менее, ответственность за транспортировку лиц до места назначения все равно несла страна-член ЕС [183].

При этом рекомендацией предусматривалось, что если репатриация по каким-то причинам не могла иметь место (как например, в случае с БиГ)

«4. Договаривающиеся Стороны должны приложить все усилия, чтобы отдать приоритет депортации граждан в соседнее по отношению к стране их происхождения государство» [184].

Однако, как будет показано, далее в Главе IV во время конфликта в БиГ, размещение беженцев в соседних государствах тоже вызвало немало проблем.

Как указывалось выше, в 1995 г. государства-члены ЕС, желая еще более ускорить и облегчить процедуру возвращения, приняли вторую резолюцию на этот счет.

Дело в том, что возвращение беженцев обычно сопровождалось протоколами, устанавливающими конкретные детали для его применения, поэтому в 1995 г. Совет ЕС рекомендовал странам-членам ЕС определенные руководящие принципы, на основе которых они могли бы сотрудничать в области заключения этих протоколов.

Следует отметить, что интеграция между странами-членами ЕС по этому вопросу вновь имела своей целью ускорение процедур, связанных с вопросами предоставления убежища.

Статьей I обозначенного документа для стран-членов ЕС вводились общие формы, необходимые для осуществления процедуры возвращения. На этот раз количество необходимых документов было заметно уменьшено, в результате упомянутые формы включали в себя следующие данные:

- «запись о возвращении лица по упрощенной процедуре

- запрос на возвращение/ транзит лиц

- запись о возвращении лица» [185].

При этом предусматривалось, что договаривающиеся Стороны сами определят общее время для упрощенной процедуры возвращения (включая время на подачу документов и ответов на все запросы), которое при любых обстоятельствах должно быть коротким. Государства члены могут взять за основу соглашения, уже подписанные кем-либо из них и в которых это время не превышает 48 часов.

«Формальности для возвращения лица следует упростить в случае подобной процедуры. Уведомление о возвращении можно подать в любой форме (по телефону, факсу или даже устно) и оно должно быть немедленно исполнено местной администрацией находящейся у границы» [186].

Конечно, принятие таких мер несколько упрощало и укорачивало процедуру возвращения, однако, это не решало всех сложностей, связанных с массированным притоком беженцев из БиГ, условия для репатриации которых вообще не были обеспечены.

В результате, в июне 1995 г. Совет министров ЕС принял резолюцию о минимальных гарантиях в отношении процедур предоставления убежища [187], в которой были кратко изложены процессуальные права и обязанности сторон.

Данная резолюция ознаменовала очередной этап в интеграции политики стран-членов ЕС по вопросу предоставления убежища, которые к 1995 г., наконец, осознали всю сложность и глобальность вызова, связанного с массированным притоком беженцев. К тому же именно в 1995 г., после подписания Дейтонских соглашений, правительства европейских государств осознали, что возвращение беженцев в БиГ потребует гораздо больше времени и затрат, чем можно было ожидать.

В результате, страны члены ЕС

«будучи убежденным, что требуется, чтобы решения по заявлениям о предоставлении убежища принимались на основе эквивалентных процедур во всех государствах-участниках и чтобы с этой целью были приняты общие процедурные гарантии для лиц, подающих заявления о предоставлении убежища»,

решили согласовать свою политику в этой области предоставления убежища, в целях совместного поиска решений для обозначенной проблемы – в частности, ими было принято постановление, что

«31. Государства-участники будут учитывать эти принципы в случае всех предложений об изменениях их национального законодательства. Кроме того, государства-участники будут стремиться привести свои национальные законодательства в соответствие с этими принципами до 1 января 1996 года. Во взаимодействии с Комиссией и консультируясь с УВКБ ООН, они будут периодически пересматривать действие этих принципов и решать, нужны ли какие-либо дополнительные меры» [188].

Данная резолюция в очередной раз подтвердила, что «беженцу в принципе должно быть предоставлено право проживать в государстве-участнике» [189].

При этом вновь предусматривалось самое обстоятельное рассмотрение каждого индивидуального дела:

«5. При рассмотрении заявления о предоставлении убежища компетентный орган должен по своей собственной инициативе принять во внимание и попытаться установить все относящиеся к делу факты и предоставить заявителю возможность представить подробное описание обстоятельств дела и доказать их. Со своей стороны заявитель должен представить все факты и обстоятельства, известные ему и предоставить доступ ко всем имеющимся доказательствам» [190].

И в течение всего времени, требуемого для выявления конкретных обстоятельств, заявителю разрешалось «…оставаться на территории государства, в котором было подано или рассматривается его заявление о предоставлении убежища" [191].

В марте 1996 г. была согласована Общая позиция по вопросу о единообразном толковании термина «беженец» [192]. Это Конвенция, в первую очередь, интересна с той точки зрения, что государства-члены ЕС впервые задались вопросом о том, индивидуальным или коллективным должно быть определение статуса беженца.

Однако, опасаясь того, что коллективное определение статуса беженца, может способствовать тому, что убежище будет предоставляться по недостаточно обоснованным ходатайствам, ЕС принял следующие решение:

«На практике может оказаться, что целая группа людей подвергается преследованиям. В таких случаях заявления также будут рассматриваться индивидуально, хотя в отдельных случаях это рассмотрение может ограничиваться определением того, принадлежит ли отдельное лицо к группе, о которой идет речь…Каждое заявление о предоставлении убежища рассматривается на основании фактов и обстоятельств, представленных в каждом отдельном случае и с учетом объективной ситуации, преобладающей в стране происхождения» [193].

В результате, упор в данной резолюции был вновь сделан на обоснованность направляемых в ЕС ходатайств о предоставлении убежища.

Сообразно с принятыми хронологическими рамками итогом усилий в направлении интеграции политики стран-членов ЕС в области иммиграции, при одновременном ужесточении этой политики, стал Амстердамский договор 1997 г [194]. В Договоре содержалось обязательство государств-членов в течение пяти лет разработать общую политику в области иммиграции и предоставления убежища. До этого решения могли по-прежнему приниматься на межправительственной основе, что позволяло некоторым государствам, например участникам Шенгенской конвенции, по собственному желанию пойти на более тесное сотрудничество, даже если какие-то другие государства этого не хотели.

Амстердамский договор вступил в силу 1 мая 1999 г

По прошествии пяти лет разработка общей политики в области предоставления убежища стала осуществляться в рамках обычных процедур принятия решения Совета министров, которые не всегда требуют единогласия. Европейский парламент был наделен ограниченной консультативной функцией при разработке такое политики, а Европейский суд получил право выносить предварительные постановления и выступать в качестве апелляционного суда последней инстанции при толковании соответствующих положений договора о ЕС.

Учитывая все вышесказанное, Е.В. Клиновой, что основная и возобладавшей тенденцией в ЕС стала защита национальных интересов [195].

Конечно, нам представляется неразумным не соглашаться с тем, что названные государства имеют законные интересы, заставляющие их контролировать доступ на свою территорию. Но они имеют также международно-правовые обязательства по предоставлению защиты тем, кто спасается от преследования.

В вопросах защиты беженцев именно на промышленно развитых странах ЕС лежит особая ответственность. Они не только сыграли ведущую роль в разработке полвека назад основных международных документов о беженцах и правах человека, но и, что более важно, подавали и подают пример, который неизбежно окажет влияние на то, как в дальнейшем будут обращаться с беженцами другие государства.

Ведь по сравнению с численностью беженцев в развивающемся мире доля прибывающих в Западную Европу вообще кажется небольшой. И вероятно, что лишь требование индивидуального подхода к каждому ходатайству о предоставлении статуса беженца, предусмотренное европейскими процедурами в отношении убежища, и необходимость давать ищущим убежища лицам хотя бы минимальное социальное вспомоществование привели к росту административного и финансового бремени, послужившему главной причиной жесткой ограничительной политики в области иммиграции и предоставления убежища.

К тому же, когда миллионы людей пересекают границу за менее чем 72 часа, абсолютно невозможно определить, имеют ли право получить статус беженца отдельные лица [196].

В результате, становится очевидным, что действовавшие в то время принципы политики в отношении беженцев, когда акцент делался на рассмотрении каждого конкретного ходатайства, все меньше подходили для решения возникшей проблемы. И несмотря на значительные средства, выделяемые на меры пограничного контроля, жесткие ограничения в области миграции и предоставлении убежища не решили проблему проникновения в Европу большого числа нелегальных мигрантов. Напротив, эти ограничения, как правило, толкали как мигрантов, так и ищущих убежища лиц в объятия контрабандистов и торговцев людьми, что еще больше осложняло проблемы для правительств и подвергало опасности самих беженцев.

Глава IV. Проблема интеграции беженцев из БиГ в государствах, предоставивших убежище

§ 1. Интеграция беженцев из БиГ в соседних государствах

В соглашении о разрешении на обратный въезд, принятом Советом ЕС в 1994 г. [197], было сказано, что

«Договаривающиеся Стороны должны приложить все усилия, чтобы отдать приоритет депортации граждан в соседнее по отношению к стране их происхождения государство» [198].

Однако еще более подходящей для стран-членов ЕС, не желавших предоставлять убежище массированным потокам беженцев из БиГ, могла оказаться ситуация, когда сами беженцы в результате конфликта направлялись не к границам ЕС, а в соседние государства, добраться до которых им было значительно проще, и в которых беженцы обычно попадали в привычную им социальную, языковую и этническую среду.

При этом, учитывая, что выдвинутая ЕС идея организации «безопасных зон» прямо на территории БиГ была отброшена, возможный исход беженцев в соседние страны вообще, представляется нам самым безболезненным выходом для членов ЕС, из положения, связанного с появлением массированных потоков лиц ищущих убежища из БиГ.

Более того, на наш взгляд, своевременный выбор Сообществом такого подхода не требовал от его членов особенных затрат. Дело в том, что по данным, приведенным в работе Е.Ю. Гуськовой, «начавшаяся в апреле 1992 г. война в БиГ вызвала… волну беженцев, направлявшихся в Сербию и Черногорию. К концу 1992 г. их количество там превысило 600 тысяч человек». Максимум же был достигнут в апреле 1993 г. в момент наибольшей активизации военных действий в БиГ, в это время на территории СРЮ проживало 673 тысячи официально зарегистрированных беженцев из БиГ [199]. А уже «в мае и октябре 1995 г. новая волна беженцев вновь захлестнула страну…» [200].

При этом нужно подчеркнуть, что власти указанных республик, никак не противились предоставлению убежища гражданам БиГ, и более того в СРЮ специально для облегчения этой процедуры было принято новое достаточное либеральное законодательство, регулирующее вопросы, связанные с появлением беженцев на территории указанных республик.

Так, в Сербии проблема защиты беженцев из республик бывшей СФРЮ решалась на основании Закона о беженцах (принятого в апреле 1992 г.) и Постановления об обеспечении прав беженцев [201]. Примерно в это же время в Черногории также было принято Постановление о защите прав перемещенных лиц, которые согласно закону обладали тем же объемом прав, что и беженцы в Сербии. В данном постановлении они определялись как «граждане всех национальностей, которые в результате этнических чисток и дискриминации на национальной и религиозной почве или по политическим мотивам были вынуждены оставить свое прежнее место жительства в других республиках и бежать на территорию Югославии» [202].

Кроме того, в отличие от государств Западной Европы общественность в СРЮ была настроена ко всем беженцам из БиГ очень положительно и гуманно.

Так, по приведенным в работе Е.Ю. Гуськовой данным, «большинство беженцев размещались в семьях. Эта форма размещения беженцев основывается на семейной и человеческой солидарности. С того момента, когда появились первые беженцы, в среднем 95% беженцев в обеих республиках было размещено в семьях родственников, друзей или людей, проявивших добрую волю и готовых помочь другим в беде» [203].

Кроме того, в своей монографии Е.Ю. Гуськова дает следующие цифры, выявленные по итогам исследования в рамках проекта «Потребности и перспективы беженцев, а также проблемы и возможности принявших их семей», проведенного в Белграде в июле и августе 1993 г. (опрос проводился в десяти различных областях Сербии и Черногории среди членов 2075 семей, половину из которых составляли семьи самих беженцев, а половину – семьи, принявшие изгнанников).

Итак, в качестве мотивов, побудивших тех или иных людей принять у себя беженцев, 54% опрошенных назвали «близкие родственные связи», 15% - «дальние родственные связи», 19% - «знакомство с семьями беженцев» и 20% - «симпатию и солидарность к людям, попавшим в беду» [204].

При этом заботу и уход за беженцами, которые не нашли возможности поселиться в семьях граждан из СРЮ, брали на себя власти 2-х республик. В результате такие беженцы обеспечивались питанием и жильем в общественных заведениях.

Однако в действительности положение беженцев из БиГ в СРЮ, начиная с 1992 г. постоянно ухудшалось. И как это не странно в свете сказанного выше, происходило это вследствие выражавшейся в Резолюциях ООН международной политики, которая проводилась, в том числе, и западноевропейскими странами. Более того, в Резолюциях, о которых пойдет речь, прямо говорилось о той роли, которую играл ЕС в их принятии и, в целом, в событиях в БиГ [205].

Итак, первой из трех Резолюций, о которых нам хотелось бы упомянуть в исследовании, стала Резолюция СБ ООН №757 от 30 мая 1992 г [206].

Данная Резолюция была принята по причине того, что СРЮ вовремя не выполнила требования вывести Народную Армию (ЮНА) из БиГ, в частности, в частности, в ней выражалось сожаление, что «…все стороны и все другие, кого это касается» (в данном случае СРЮ), в Боснии и Герцеговине немедленно не прекратили боевые действия, что требовалось от них по предыдущим резолюциям ООН [207].

И в результате Совет Безопасности ООН (СБ ООН) «будучи преисполнен твердой решимости принять в связи с этим конкретные меры с единственной целью достижения мирного урегулирования и поощрения усилий, прилагаемых Европейским сообществом и его государствами-членами» [208], принял решение о полном торговом эмбарго [209], остановке всех финансовых операций в СРЮ [210], равно как и всех авиаперевозок [211], приостановке научного, культурного и технического сотрудничества [212].

При этом СБ ООН, не забыл выразить сожаление «…также по поводу того, что его призыв немедленно прекратить принудительное изгнание и попытки изменить этнический состав населения не был принят во внимание…», и вновь подтвердить «…в связи с этим необходимость эффективной защиты прав человека и основных свобод, в том числе прав и свобод этнических меньшинств» [213].

Однако, учитывая то, что результатом этой резолюции стало резкое ухудшение положения, как гражданского населения СРЮ, так и беженцев из БиГ, проживающих в ней, слова о необходимости защиты прав и свобод человека в данном документе выглядят не очень уместными.

Трудно переоценить урон экономике СРЮ, который был нанесен данной резолюцией, которая, однако, первое время из-за постоянных нарушений ее положений выполнялась не в полной мере.

Однако результатом этого стало то, что 16 ноября 1992 г. СБ ООН

«будучи глубоко обеспокоен сообщениями о непрекращающихся нарушениях эмбарго, установленного его резолюциями 713 (1991) и 724 (1991) от 15 декабря 1991 года,

будучи глубоко обеспокоен также сообщениями о нарушениях мер, установленных его резолюцией 757 (1992) от 30 мая 1992 года» [214],

принял Резолюцию №787 [215], основной смысл которой сводился к ужесточению международных санкций в отношении СРЮ. В частности, например, вводился запрет международного транзита важнейших видов сырья и продуктов [216], что, в первую очередь, безусловно, сказалось на уровне жизни, как граждан СРЮ, так и пребывающих там беженцев из БиГ.

Однако за названными выше резолюциями последовала еще одна - Резолюция СБ ООН №820, принятая в апреле 1993 г. [217] и вводившая полный запрет перевоза товаров по Дунаю [218] и заморозившая все югославские счета в иностранных банках [219].

В результате этих 3-х резолюций страна находилась под санкциями 1584 дня. В сентябре 1994 г. экономические санкции были частично отменены, а 23 ноября 1995 г. после подписания Дейтонских соглашений приостановлены на неопределенное время. Лишь 1 октября 1996 г. СБ отменил санкции, правда, опять не до конца - замороженными остались счета в иностранных банках до тех пор, пока бывшие республики не договорятся между собой о распределении средств и долгов.

Можно согласиться с Е.Ю. Гуськовой, что «обоснованность введения санкций против Югославии вызывала и вызывает большие сомнения» [220]. Однако как бы то ни было, на наш взгляд, введением санкций была достигнута лишь одна цель – серьезно подорвана экономика Югославии. Ее народ был поставлен на грани выживания, а упоминавшаяся в резолюциях реализация основных прав и свобод человека оказалась под угрозой.

И, конечно, все это не могло серьезно не ухудшить положения размещенных в СРЮ беженцев из БиГ. Например, по приводимым Е.Ю. Гуськовой данным, «росла заболеваемость туберкулезом, особенно среди беженцев из БиГ, которые проживали в местах компактного размещения в СРЮ» [221], что стало результатом отсутствия нормальных продуктов питания и лекарств, транзит которых был запрещен.

При этом, власти Сербии и Черногории продолжали надеяться на международную помощь, которая покрыла бы две трети средств, затрачиваемых на содержание беженцев [222]. И эти надежды, с нашей точки зрения, были не так уж беспочвенны, учитывая выгоду, которую мог извлечь ЕС, в случае если основные потоки беженцев из БиГ направились бы в соседние республики.

Однако, по словам Е.Ю. Гуськовой, к концу 1992 г. международные гуманитарные организации удовлетворяли всего лишь 10-15% общих потребностей беженцев. Весной 1993 г. эта доля, однако, возросла примерно до 30%. Помощь же на основании двусторонних соглашений между государствами практически не оказывалась [223].

В результате такого подхода, страны-члены ЕС сами столкнулись с широкомасштабным притоком беженцев из БиГ, для некоторых из них, как будет показано ниже, эта проблема стала одной из самых значительных во внутриполитической жизни, и ее решение на местном уровне, как нам кажется, потребовало от этих государств даже больших затрат, нежели возможная помощь беженцам из БиГ, которые могли бы интегрироваться в соседних республиках.

§ 2. Проблема интеграции беженцев из БиГ в государствах-членах ЕС

Конфликты, в которых имеют место манипуляции беженцами, включают в себя не только некоторые из самых продолжительных и кровавых столкновений в сегодняшнем мире, но также и случаи, когда подвергается опасности стабильность принимающих государств. И государства члены ЕС не стали исключением из этого правила. Особенно, если говорить о трех из них, в наибольшей степени столкнувшихся с проблемой притока беженцев в результате конфликта в БиГ. Речь пойдет о ФРГ, Австрии и Великобритании.

Как уже отмечалось выше, как только в государства ЕС хлынули первые массовые потоки беженцев из БиГ, в политике предоставления убежища в западноевропейских странах появился новый «заградительный» уклон. Принимающие страны не были готовы впустить такое число иммигрантов. Очень быстро их возможности в этом плане были превышены, и они не хотели выделять ресурсы, которые соответствовали бы масштабам проблемы.

Наибольшие трудности в связи с этим испытала Германия, которая являлась первым пристанищем для большинства эмигрантов с Балкан. Дело в том, что благополучная и процветающая страна, ФРГ в послевоенный период стала весьма притягательной для иностранцев.

Как указано в работе А. Чернова, «в марте 1992 г., по данным федерального министерства труда, в старых федеральных землях насчитывалось 1966809 иностранных рабочих, что составило 6,7% от всех занятых» [224]. Далее исследователь поясняет, что первое место среди иностранцев в Германии занимали турки, составляя 649855 человек, второе же - отводилось выходцам из бывшей Югославии – общим числом 357233 человек, а представительство других народов было незначительным [225].

Главной причиной такой притягательности ФРГ, на наш взгляд, стало максимально либеральное законодательство этой страны в отношении иностранцев. По словам А. Чернова, в его основе лежал тот факт, что в годы нацизма 800 тысяч немцев, спасаясь от террора, нашли пристанище в других странах, «поэтому, как подчеркивал канцлер ФРГ Гельмут Коль, моральный и исторический долг Германии состоит в том, чтобы помочь тем, кого действительно преследуют» [226].

В целом, нельзя отрицать того, что к 1990-м гг. законодательство ФРГ по отношению к беженцем было самым либеральным в Европе.

Так Статья 16 Основного Закона ФРГ [227] гарантировала иностранным гражданам, подвергшимся политическим преследованиям, индивидуальное право на получение убежища в Германии [228], а Статья 19 - судебное рассмотрение дел в случае отказа властей предоставить им такое политическое убежище [229].

В результате, когда число ходатайств о предоставлении убежища, поданных в Западной Европе, достигло своего пика в семьсот тысяч в 1992 г., ФРГ с ее либеральным законодательством в отношении предоставления убежища, а также в силу своего географического положения, приняла в указанном году самую большую долю этих беженцев – более 60 процентов.

В отличие от ФРГ, правительства других европейских стран взялись за решение проблемы широкомасштабного наплыва ищущих убежища лиц, снявшихся с места в результате военных действий в БиГ, путем введения режима временной защиты, о котором мы рассказывали выше. В итоге правительство ФРГ, которая приняла самое большое число беженцев из региона, тщетно пыталось убедить другие европейские государства разделить с ним это бремя в качестве дополнения к режимам временной защиты.

Австрия, предоставившая многим беженцам из БиГ статус временной защиты, оставалась практически глухой к просьбам о предоставлении убежища, как со стороны беженцев, так и со стороны правительства ФРГ. По данным, представленным в работе Е.В. Клиновой, с 1990 по 1994 гг. к Австрии поступило 76156 заявлений с просьбой о предоставлении убежища; учитывая небольшую часть заявлений поступивших до 1990 г., всего за это время было рассмотрено 80020 заявлений, из них были удовлетворены лишь 7499 просьб, в то время как 72521 отклонены [230].

Подобным же образом поступала Великобритания. С 1990 по 1994 гг. с просьбой о предоставлении убежища к Великобритании обратились 213 тысяч человек. Решения были приняты в отношении 111,5 тысяч заявлений, из них лишь 8,6 тысяч положительных [231].

Такая политика в свете трудностей связанных с содержанием большого числа беженцев не вызывает удивления, кроме того, перед глазами общественности западноевропейских стран был пример либеральной Германии, которой пришлось лицом к лицу столкнуться с обозначенной проблемой. А учитывая, ее и без того трудное положение, связанное, в частности, с интеграцией ГДР и ФРГ, проблема беженцев только усилила социальную нестабильность в немецком обществе.

По словам А.Чернова, «с конца лета 1992 г. тема насилия в отношении иностранцев и предоставления им права на политическое убежище стала одной из самых главных во внутриполитической жизни ФРГ», и даже, на время отодвинула на задний план тему обострения социально-экономических трудностей на востоке страны [232].

В январе-ноябре 1992 г. в стране было зафиксировано 650 акций с поджогами и взрывами бомб, при этом погибло 8 человек [233].

А во второй половине обозначенного года в Германии наблюдалась такая эскалация насилия правоэкстремистских элементов в отношении иностранцев, какой никогда не было ни в старых, ни в новых землях.

В 1992 г. массовые и длящиеся неделями выступления против иностранцев начались после так называемой «пятидневной войны» в конце августа 1992 г. Ее ареной стал Лихтенхаген – район новостроек в городе Ростоке. Здесь был расположен центральный для этого региона пункт по приему беженцев. В десятиэтажном здании находилось общежитие для 220 иностранцев, штурм которого был осуществлен силами до 1 тысячи человек. При штурме атакующие скандировали «Иностранцев вон!» [234].

По словам А. Чернова, «к беспорядкам приложили руку праворадикальные партии и организации Германии, Австрии и Швеции. Германские партии были представлены Немецким Народным Союзом, Националистическим фронтом и Свободной Народной Партией» [235].

Подобные действия радикальных партий и группировок, пытавшихся связать все экономические трудности в Германии с проблемой наплыва беженцев, еще больше подрывали бюджет страны. Как указывает в своей работе А.Чернов, «по подсчетам экономического обозревателя газеты «Берлинер Цайтунг», общий ущерб экономике страны от действий правых радикалов составил за сентябрь-ноябрь 1992 г. 27 млрд. марок» [236].

При этом было бы преувеличением утверждать, что проблемой беженцев были озабочены лишь правые радикалы. Это подтверждают данные социологических опросов, приведенные в работе А. Чернова. Так «проведенный в октябре 1992 г. журналом «Шпигель» социологический опрос показал, что 73% немцев считали «особо важным» взяться за решение «проблемы иностранцев в Германии»» [237]. Другие опросы также показали, что, в целом, произошел значительный сдвиг вправо в политических настроениях немцев [238].

Однако, несмотря на подобные настроения немецкой общественности, а также на описанные выше инциденты на территории ФРГ, беженцы из БиГ продолжали прибывать в Германию.

В сложившейся ситуации не вызывает удивления тот факт что демократическая ФРГ не могла долго оставаться глухой к настроениям своих граждан.

В конце 1992 г. в Германии прошла дискуссия относительно причин взрыва ксенофобии, и главной причиной последней была названа излишняя мягкость законов. В результате, после длительных споров правящие и оппозиционные партии выработали компромиссный проект поправок к иммиграционному законодательству. Тем более, возможность для внесения в него поправок была изначально предусмотрена Основным законом ФРГ:

«Статья 119. По делам беженцев и перемещенных лиц, в частности их размещения в землях, Федеральное правительство может с одобрения Бундесрата издавать имеющие силу закона постановления впредь до федерального законодательного урегулирования. При этом Федеральное правительство в особых случаях может быть управомочено давать отдельные указания. Эти указания должны направляться высшим властям земель, за исключением случаев опасности промедления» (Основной Закон, Ст. 119).

В итоге, в 1992 -1993 гг. в иммиграционное законодательство Германии были внесены серьезные изменения, в частности: 26 июня 1993 г. был принят Закон об иностранцах, уже 30 июня того же года к нему были внесены поправки, 27 июля 1993 г. он был опубликован в новом варианте, а 2 августа 1994 г., к нему вновь были внесены поправки [239].

Хотя и сохранилось положение статьи 16 Основного Закона о праве на убежище, но только в случае прибытия беженца не из страны-члена ЕС или страны, где действуют Женевская конвенция и Конвенция о защите основных прав и свобод. В результате, новый вариант Статьи 16 выглядел следующим образом:

«Статья 16-а*(15).

(1) Лица, подвергающиеся политическим преследованиям, пользуются правом убежища.

(2) На абзац 1 не может ссылаться тот, кто приезжает из какого-либо государства-члена Европейских сообществ или какого-либо иного третьего государства, в котором обеспечено применение Конвенции о статусе беженцев и Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Государства - не члены Европейских сообществ, выполняющие условия предложения 1, будут определяться законом, требующим одобрения Бундесрата. В случаях, указанных в предложении 1, меры по прекращению пребывания могут быть осуществлены независимо от принесенных на это жалоб…» [240]

При этом, как напоминание о столкновении норм муниципального и международного права беженцев, в 5-м пункте Статьи 16 указывалось:

«(5) Абзацы 1-4 не противоречат нормам международных договоров государств-членов Европейских сообществ, заключенных ими между собой и с третьими государствами, которые касаются применения правил о проверке ходатайств о предоставлении убежища, включая взаимное осуществление решений о предоставлении убежища с соблюдением обязательств, вытекающих из Конвенции о статусе беженцев и Конвенции о защите прав человека и основных свобод, соблюдение которых должно быть гарантировано государствами-участниками этих договоров» [241].

В результате, когда Германия внесла изменения в свою конституцию, отменяющие безоговорочную гарантию права на убежище, это предопределило разработку новой политики в других государствах западной Европы, направленной как на ограничение въезда ищущих убежища лиц в страну, так и на содействие их возвращению в те страны, транзитом через которые они прибыли.

В 1992 и 1994 гг. в Австрии были внесены поправки к закону об убежище 1991 г. (он заменил аналогичный закон 1968 г. и вступил в силу первого июля 1992 г.). Новым было то, что прибытие в Австрию беженцев отныне стало возможным только самолетом, так как Австрия окружена демократическими странами [242].

В Великобритании в 1993 г. был принят закон об апелляциях по делам беженцев, дополнивший Закон о процедуре предоставления убежища 1988 г. Кроме того, 23 мая 1994 г. государственный секретарь МИД Великобритании выступил с заявлением для Парламента об изменении иммиграционных правил [243].

Однако, можно говорить о том, что ужесточение иммиграционного законодательства в вышеназванных странах, в целом, не привело к ожидаемым результатам.

Поскольку каналы законного въезда стали перекрываться, то, для того чтобы добраться до Западной Европы, ищущие убежища лица наряду с другими мигрантами начали все чаще прибегать к услугам контрабандистов и торговцев людьми. Многие из них пользовались фальшивыми документами или уничтожали свои собственные еще в пути.

В результате, по данным А.Чернова, «с начала 1993 г. число желающих получить политическое убежище в ФРГ продолжало расти» [244], при этом постоянно увеличивался поток политических эмигрантов и переселенцев, которые приезжали в Германию нелегально. «В 1992 г., согласно официальной статистике, число таких лиц было рекордным – 40 тысяч. Однако подлинные масштабы намного превышают названную цифру» [245].

Это лишь усилило скептицизм общественности относительно истинных мотивов лиц, ищущих убежища.

Однако, можно согласиться с А.Черновым, что «наличие в ФРГ иностранных рабочих - экономическая необходимость для этой страны, которая сохранится на будущее». Согласно приводимым им данным из исследования экономической службы бундестага, Германии ежегодно нужен приток 300 тысяч иностранцев для поддержания необходимого прироста производства [246].

Сложно сказать, насколько этот факт осознавался общественностью Германии. Тем не менее, нельзя отрицать того, что националистические бесчинства вызывали возмущение у демократически настроенных немцев.

В осенние месяцы 1992 г. более миллиона человек приняли участие в демонстрациях протеста против расистских погромов» [247], а в 1992 г. прямо в рождественские праздники, прошла демонстрация в защиту беженцев в Берлине.

Так что нельзя отрицать того факта, что, стремясь смягчить растущую враждебность к ним, группы поддержки пытались создать более положительный образ беженцев и заручиться общественной поддержкой для их защиты.

Но в то же самое время некоторые политические партии и часть средств массовой информации нередко играли на расистских, ксенофобских и антииммигрантских настроениях, стремясь получить больше голосов на выборах или увеличить свои прибыли.

В целом, говоря об отношении западной общественности к беженцам из БиГ, на наш взгляд, можно согласиться с М.В.Ильиным, рассматривающим войну в Югославии, как «масштабную хронополитическую катастрофу» в процессе «эволюции морфологии политики», в ходе нее «происходит распад начал миропорядка, которые позволили Западу создать привлекательные образцы модерна [248]» [249]. [Например, изнасилование было осуждено как военное преступление (в контексте «этнических чисток», имевших место во время Балканского кризиса) и были возбуждены уголовные дела по обвинениям, выдвинутым изнасилованными женщинами. Однако в то же время изнасилованным боснийским женщинам не предоставлялась полная защита по конвенции о статусе беженцев со стороны Австрийского и других европейских правительств [250]].

Европейские страны, столкнувшиеся с массированным притоком беженцев, в первую очередь, стремились оградить своих граждан от возможных проблем, связанных с миграцией, часто не считаясь ни с принятыми на себя международными обязательствами в этой сфере, ни с необходимостью разделения бремени в процессе интеграции.

Заключение

В результате конфликта в БиГ, который впервые в послевоенной истории Европы поставил Европейское Сообщество перед необходимостью совместно взяться за решение проблемы беженцев, странами-членами ЕС была выработана новая заградительная политика в области предоставления убежища и иммиграции, получившая название «Крепость-Европа».

Причиной разрастания проблемы беженцев, возникшей вследствие войны в БиГ, до таких масштабов, на наш взгляд, стал, с одной стороны, сам характер конфликта – т.к. этнический конфликт является самым сложным равно как для международного, так и для внутреннего урегулирования. А с другой стороны, углубление проблемы определила сама специфика международных отношений, свойственная хронологическому периоду, на который приходятся основные события Балканского кризиса 1990-х гг. В тот момент механизмы предотвращения конфликтов, характерные для биполярной системы международных отношений уже стали недееспособны, в то время как основы нового миропорядка еще не успели сложиться.

На наш взгляд, хотя в компетенцию ЕС, учитывая выбранные нами хронологические рамки, не входило урегулирование внутренних Югославских противоречий, Сообществу все же пришлось столкнуться с тем, что в современном глобализирующемся мире в значительной степени стираются границы между внутренними и международными конфликтами. В итоге, ЕС оказался одним из основных международных участников процесса урегулирования Балканского кризиса. И, как нам представляется, Сообществом не были использованы все возможности для того, чтобы предотвратить как эскалацию самого конфликта в БиГ, так и разрастание проблем, связанных с беженцами. Равным образом ЕС не удалось повлиять на то, чтобы по окончании войны в БиГ были обеспечены условия для репатриации беженцев. Кроме того, конфликт в БиГ ознаменовал собой провал попытки воплощения на практике идеи «безопасных зон». ЕС также не смог в достаточной степени воспользоваться возможностью для того, чтобы вовремя направить поток беженцев из БиГ в соседние республики, обеспечив там хотя бы минимальные условия проживания беженцев.

До конфликта в БиГ, породившего самые массовые потоки беженцев в Европе, европейские страны уже сталкивались (пусть и в гораздо меньших масштабах) с проблемами, связанными с предоставлением убежища. Поэтому к 1992 г. в Европе уже существовали определенные механизмы для разрешения таких проблем. Одним из таких механизмов было международное законодательство, заложившее основы и принципы взаимодействия между беженцами и государствами, в которые первые устремляются в поисках убежища. Другим важнейшим механизмом являлось созданное в 1951 г. Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ ООН).

Однако, на наш взгляд, существующие правовые нормы в области предоставления убежища и иммиграции, были порождением идеологического противостояния, присущего биполярной системе международных отношений, когда предполагалось, что беженцами будут лишь отдельные политические эмигранты, которым страны-члены ЕС были готовы предоставить необходимое убежище. Результатом такого подхода стала неподготовленность ЕС в указанный хронологический период адекватно реагировать на массированный приток беженцев из БиГ. Основной проблемой в этой связи, являлось то, что в сфере предоставления убежища и иммиграции европейскими странами за основу был взят индивидуальный подход к каждому ходатайству. Последнее оказалось серьезным препятствием, когда ЕС в 1990-е гг столкнулся с массированным притоком беженцев из БиГ.

Что касается УВКБ ООН, то в условиях общего структурного кризиса Организации Объединенных Наций, значение которой все более уменьшалось при разрешении кризисов пост-биполярного мира, а также учитывая все возраставшую роль ЕС, как нового регионального лидера, сотрудничество между этими двумя организациями в указанный временной период не сложилось таким образом, который в действительности способствовал бы скорейшему урегулированию кризиса с беженцами, вызванного войной в БиГ.

На наш взгляд, поток беженцев, направлявшихся в страны-члены Европейского Союза из БиГ, в результате проводившихся там «этнических чисток» стал своеобразным индикатором, выявившим неготовность стран-членов ЕС к разрешению такого рода кризисов.

В итоге, Европейскому Сообществу, столкнувшемуся с притоком беженцев из БиГ в 1992-1997 гг. пришлось искать новые инструменты для решения этой проблемы.

Одним из вариантов решения стало создание нового внутриполитического законодательства в области предоставления убежища и иммиграции, основанного на упомянутом столкновении международного и муниципального права.

Однако магистральным курсом стала интеграция усилий всех государств-членов ЕС по охране безопасности границ Союза от нежелательной миграции. Эта интеграция привела к появлению новой заградительной политики в области иммиграции и предоставления убежища, в качестве общего курса государств-членов ЕС в данной сфере.

В результате, для регулирования «смешанных потоков» несанкционированных мигрантов и беженцев, с которыми столкнулись европейские страны, были приняты меры четырех видов.

Во-первых, страны стремились проводить политику «предотвращения въезда», направленную на то, чтобы не дать не имеющим надлежащих документов иностранцам, а в их числе и потенциальным просителям убежища, попасть в Европу. Широкое распространение получили визовые ограничения и «санкции против перевозчиков» - штрафы, налагаемые на транспортные компании за ввоз пассажиров без надлежащих документов. Некоторые страны начали откомандировывать за границу сотрудников по связи из иммиграционных служб для «перехвата» мигрантов без надлежащих документов, чтобы не допустить их въезда в эти страны.

Во-вторых, в отношении тех ищущих убежища лиц, которым, несмотря на все упомянутые усилия, все же удавалось добраться до границы, были разработаны методы их «переадресации», когда ответственность за рассмотрение ходатайств таких лиц об убежище и предоставлении им защиты перекладывалась на другие страны. Не в последнюю очередь это стало возможным благодаря тому, что страны Центральной Европы перешли в разряд стран, где беженцы, по крайней мере теоретически, могли бы найти защиту. После 1989 г. большинство этих стан быстро присоединились к Конвенции ООН о статусе беженцев 1951 г., и в 90-е годы УВКБ ООН, Совет Европы, другие организации и правительства западноевропейских государств приложили немало усилий для наращивания возможностей этих стран в решении проблем ищущих убежища лиц и беженцев.

В результате западноевропейские государства составили список «безопасных третьих стран», расположенных к востоку от границ ЕС, создав таким образом своего рода «буферную зону». Они заключили с центрально- и восточноевропейским государствами и другими странами соглашения об обратном въезде нелегально прибывших иммигрантов и начали высылать ищущих убежища лиц обратно в «безопасные» страны, через которые они перед этим проследовали транзитом. Данные соглашения редко предусматривали какие-либо конкретные гарантии для лиц, ищущих убежища. Они создали опасность «цепных депортаций», когда ищущих убежища можно высылать поочередно из одной страны в другую без гарантии того, что их просьба о предоставлении защиты будет в конечном счете рассмотрена. УВКБ ООН охарактеризовало данную практику как «бесспорно противоречащую основным принципам предоставления защиты» и не обеспечивающую достаточной защиты от насильственной высылки (refoulment). Неудивительно поэтому, что центрально- и восточноевропейские страны и сами, при поддержке своих западных соседей, ввели аналогичные меры контроля для ограничения числа прибывающих.

В третьих, государства все чаще прибегали к ограничительному применению Конвенции ООН о статусе беженцев 1951 г., стремясь исключить некоторые категории заявителей из сферы охвата определения «беженец». В некоторых странах это по-прежнему создает ситуации, при которых люди, пострадавшие от преследования «негосударственных сил», не считаются беженцами, в связи с чем им предоставляется меньшая защита. В результате этого и других факторов сократилась доля заявителей, признанных беженцами в соответствии с Конвенцией. Многие из тех, кому было отказано в статусе беженца, получают возможность остаться в странах, где они подали ходатайства о предоставлении убежища, но с более низким статусом, нежели официальный статус беженца, предоставляемы в соответствии с Конвенцией 1951 г.. Примеры таких статусов включают статус В, «гуманитарный статус» и «исключительное разрешение остаться». Таким образом, признается, что они нуждаются в защите, однако обязательства принимающих стран, особенно в том, что касается воссоединения семей и выдачи предусмотренных конвенцией документов, сведены к минимуму. Многочисленность статусов внесла немалую путаницу в общественное сознание относительно того, кто является «настоящим» беженцем.

Наконец, были введены различные «сдерживающие меры». Включая получающее все более широкое распространение автоматическое помещение ищущих убежища лиц под стражу, отказ в предоставлении социальной помощи и ограничения в трудоустройстве. Кроме того, были установлены ограничения на осуществление беженцами, уже находящимися в стране, права пригласить к себе членов своей семьи для воссоединения.

Становление описанного выше заградительного курса ЕС, получившего название «Крепость-Европа», проходило наряду с ускорением процесса интеграции европейских государств в рамках Сообщества, а также с усилением роли ЕС, как одного из сильных международных акторов в пост-биполярном мире.

При этом все три процесса можно рассматривать в общей взаимосвязи. Т.к., с одной стороны, именно интеграция в рамках ЕС способствовала тому, что основной упор был перенесен с контроля внутренних, на контроль внешних границ Сообщества, а с другой, увеличение значения ЕС, как нового регионального лидера позволило некоторым государствам-членам поступиться своими международными обязательствами в вопросах, касающихся статуса беженцев.

Что касается принятых мер, то, на наш взгляд, они часто шли во вред не только несанкционированным мигрантам, но и беженцам, невзирая на принципиальную разницу между ними, и в результате лишь мешали людям, ищущим защиты, добраться до страны, где они могли бы обратиться с просьбой о ее предоставлении.

В результате, в конце 90-х годов Европа опять оказалась на перепутье. В предстоящие годы меняющиеся демографические тенденции могут заставить правительства более позитивно относиться к иммиграции. Некоторые аналитики утверждают, что в ближайшие полвека из-за низкого уровня рождаемости и старения населения потребуется значительное число иммигрантов, чтобы соотношение пенсионеров и работающих осталось хотя бы на нынешнем уровне.

По оценкам недавнего доклада Отдела народонаселения ООН, при нынешних уровнях рождаемости и смертности Европейскому Союзу в период с 1995 по 2050 г. потребуется в среднем 1,4 млн. иммигрантов в год, чтобы соотношение работающего и неработающего населения сохранилось на уровне 1995 года. В докладе также отмечается, что, согласно последним национальным оценкам, чистая миграция в страны ЕС с 1990 по 1998 г. составляла в среднем до 857 тысяч человек в год.

Если государства отреагируют на данное обстоятельство значительным смягчением ограничений на законную миграцию, может оказаться, что это ослабит напор ищущих убежища и усилит поддержку института убежища со стороны как общественности, так и политических кругов. С другой стороны, рост иммиграции может привести и к росту нелегальной миграции. Тем не менее, если возможности в области нормальной миграции будут выглядеть бесперспективными, есть все основания ожидать, что как лица, действительно ищущие убежища, так и другие мигранты будут и далее стремиться использовать институт убежища в качестве канала для въезда, что сделает процедуру еще более громоздкой, сложной и затянутой. Изменение тональности в дискуссии по вопросу о миграции вполне может определить будущее института защиты беженцев в Европе.

Еще одним ключевым фактором, определяющим будущее института защиты беженцев в Европе, может стать способность стран Центральной и Восточной Европы реагировать на просьбы о предоставлении защиты. За десятилетие, прошедшее с момента окончания «холодной войны», многие из этих стран достигли большого прогресса в создании собственных систем предоставления убежища, и теперь они уже не просто страны, через которые ищущие убежища лица следуют транзитом.

Список использованной литературы

Источники:

1) Гуськова Е.Ю. Международные организации и кризис на Балканах: Документы. -М., 2000. Т. I-II

2) Гуськова Е.Ю. Югославия в огне (1990-1992): Документы, факты, комментарии. -М., 1992.

3) Права человека: Cборник международных договоров. – Т.I., Ч. 2: Универсальные договоры/ Женева, 1994 г.

4) Конституции государств Европы. Издательство НОРМА, 2001.

5) Единый Европейский акт. Договор о Европейском Союзе. - М., 1994.

Документы ЕС:

6) http://eu-directory.ea-ua.info/index.php?act=show&doc_id=5&id=74 – Единый Европейский Акт (Оfficial Journal 169, 29.06.1987)

7) http://www.eulaw.edu.ru/documents/legislation/schengen/schengenagr.htm - Шенгенское соглашение между правительствами государств Экономического Союза Бенилюкс, ФРГ и Французской Республики о постепенной отмене проверок на общих границах

8) www.unhcr.ru/doc/1990-shengen.doc - Конвенция 1990 г. о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 г.

9) www.unhcr.ru/doc/1990-dublin.doc - Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза

10) Договор о Европейском Союзе 1992 г.

11) http://asylum-online.org.ua/pages/procedure_mua.html

12) http://asylum-online.org.ua/pages/procedure_mua.html

13) http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(09):EN:NOT - Council Conclusions of 20 June 1994 concerning the possible application of Article K.9 of the Treaty on European Union to asylum policy

14) Standard form for determining the State responsible for examining an application for asylum (Text adopted by the Council on 20 June 1994)

15) Circulation and confidentiality of joint reports on the situation in certain third countries (Text adopted by the Council on 20 June 1994)

16) Means of proof in the framework of the Dublin Convention (Text adopted by the Council on 20 June 1994)

17) http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(07):EN:NOT - Council Recommendation of 30 November 1994 concerning a specimen bilateral readmission agreement between a Member State and a third country (31996Y0919(07)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0020 – 0024)

18) www.unhcr.ru/doc/1995-euro.doc - Резолюция Совета Европейского Союза от 20 июня 1995 года о минимальных гарантиях процедур предоставления убежища.

19) Resolution on the Council Resolution on minimum guarantees for asylum procedures (51996IP0315) (Official Journal C 362 , 02/12/1996 P. 0270)

20) Council Recommendation of 24 July 1995 on the guiding principles to be followed in drawing up protocols on the implementation of readmission agreements (31996Y0919(08)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0025 – 0033)

21) Council Decision of 23 November 1995 on publication in the Official Journal of the European Communities of acts and other texts adopted by the Council in the field of asylum and immigration

22) www.unhcr.ru/doc/1996.doc - Совместная позиция от 4 марта 1996 г., определенная Советом на основании статьи К.3 Договора о Европейском Союзе по согласованному применению определения термина «беженец» в Статье I Женевской конвенции о 28 июля 1951 г.

23) OPINION OF THE ECONOMIC AND SOCIAL COMMITTEE on the Communication from the Commission to the Council and the European Parliament on Immigration and Asylum Policies

24) Activity report on the Centre for Information, Discussion and Exchange on Asylum (Cirea) for 1996 (Text approved by the Council on 26 May 1997)

25) Resolution on the progress made in 1996 in the implementation of cooperation in the fields of justice and home affairs pursuant to Title VI of the Treaty on European Union

26) http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:11997D/PRO/02:EN:NOT – Treaty of Amsterdam amending the Treaty on European Union, the Treaties establishing the European Communities and certain related acts - Protocol annexed to the Treaty on European Union and to the Treaty establishing the European Community - Protocol integrating the Schengen acquis into the framework of the European Union (11997D/PRO/02) (Official Journal C 340 , 10/11/1997 P. 0093)

Другие документы:

27) http://www.un.org/russian/documen/declarat/declhr.htm - Всеобщая декларация прав человека (GENERAL RES/217 A(III)).

28) http://www.ohchr.org/english/bodies/crc/docs/AdvanceVersions/crc_sp_38_add2_ru.pdf - Конвенция о правах ребенка (Distr.GENERAL CRC/SP/38/Add.2 13 February 2007)

29) http://www.un.org/russian/documen/convents/pactpol.htm - Международный пакт о гражданских и политических правах (GENERAL RES/2200 A(XXI))

30) http://www.hro.org/docs/ilex/coe/conv.htm - Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод

31) http://www.un.org/russian/documen/convents/torture.htm - Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания

32) http://www.un.org/russian/documen/convents/pactecon.htm -

33) Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (GENERAL RES/2200 A(XXI))

34) http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/4A1B0FBA8B5AE3CEC3257107002A11CC - Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I) (Женева, 8 июня 1977 года)

35) http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/58CA84B0B178B0C4C3257107002A6BB3 - Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол II) (Женева, 12 августа 1949 года)

36) http://www1.umn.edu/humanrts/russian/asylum/Run2.1.3.html - Конвенция о статусе беженцев (GENERAL RES/429 (V))

37) http://www.unhcr.ru/page_basics.php?menuid=42&pageid=13 - Протокол, касающийся статуса беженцев от 31 января 1967 г.

38) http://daccessdds.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/222/97/IMG/N9322297.pdf?OpenElement – S/RES/820 (Resolution 820: Bosnia and Herzegovina (17 Apr))

39) http://daccessdds.un.org/doc/RESOLUTION/GEN/NR0/011/16/IMG/NR001116.pdf?OpenElement – S/RES/757 (Resolution 757 : Bosnia and Herzegovina (30 May))

40) http://daccessdds.un.org/doc/UNDOC/GEN/N92/723/03/IMG/N9272303.pdf?OpenElement – S/RES/787 (Resolution 787 : Bosnia and Herzegovina (16 November))

41) http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf -Дейтонские мирные соглашения

42) http://map.primorye.ru/raster/maps/bosnia/ethnic_majorities_97.jpg - карта этнического состава БиГ за 1991 г.

43) http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/2d/Map_Bih_entities.png - карта раздела БиГ по Дейтонским соглашениям 1995 г.

44) http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864885.htm - Конституция Федеративной Республики Германии

45) http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864861.htm - Федеральный конституционный закон Австрийской Республики

Библиография:

1) Березин А.В. Политика Европейского Сообщества по урегулированию югославского кризиса в 1991-1992 гг.// Тенденции интеграционного взаимодействия и устойчивого развития в историческом процессе (конец XIX-XX вв). - Тверь, 2004. - C. 68-81.

2) Ведение в теорию международных отношений: Учеб. пособие для вузов/ Отв. ред. А. С. Маныкин. – М.: Изд-во Московского университета (Москва), 2001. – 317 с..

3) Волков В.К. «Новый мировой порядок» и балканский кризис 90-х гг.// Новая и Новейшая история. - 2002. - №2. - С. 11-51.

4) Волков В.К. Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 223-272.

5) Ганин М.В. Югославский конфликт и роль Европейского Сообщества в его урегулировании: Дис. … канд. полит. наук. - М.: 1994.

6) Гудвин-Гилл Г.С. Статус беженца в международном праве. - М., 1997.

7) Гуськова Е.Ю. Вооруженные конфликты на территории бывшей Югославии: (Хроника событий). - М., 1999.

8) Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.

9) Гуськова Е.Ю. Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С. 108-125.

10) Гуськова Е.Ю. Урегулирование на Балканах: от Бриони до Дейтона (Мирные планы 1991-1995): Научно-аналитический обзор. - М., 1998.

11) Довженко М.В. Специфика урегулирования современных конфликтов в меняющемся мире// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. - С.126-153.

12) Защита от расизма и дискриминации беженцев и лиц ищущих убежище. Критика концепции третьей безопасной страны. - М., 2005.

13) Ильин М.В. Война в Югославии: от жертвоприношения Сербии к самоубийству Запада?// Политические исследования (Полис). - 1999. - № 2(50). - С. 110-113.

14) Кандель Е.К. Открытый финал югославского кризиса// Югославский кризис: вчера и сегодня. - М., 2002. - С. 39-56.

15) Кандель П.Е. Чем закончится югославский кризис?// Власть: общенациональный научно-политический журнал. – 2002. - №5. - С. 69-74.

16) Карр Т.В. Германское и американское присутствие на Балканах: основательное сходство национальных политик? - Чикаго, 1995.

17) Клинова Е.В. Правовое положение беженцев в странах ЕС. - М., 2000.

18) Клименко З.В. Югославский кризис и его международные последствия// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. - С. 105-126.

19) Конвенция 1951 г., касающаяся статуса беженцев: вопросы и ответы. - УВКБ ООН, 2001.

20) Лапшин А.Е. Конфликт в бывшей Югославии (1991-1995) в системе МО. - Одесса, 1999.

21) Лукашенко Е.А. Распад Югославии, его уроки и международные последствия (политологический анализ): Дис. … канд. полит. наук. – М.: 1997.

22) Международные отношения на постсоветском пространстве/ Ред. Звягельская И.Д., Косолапов Н.А. – М.: ЗАО "Первый печ. двор" (Москва), 2000. – 117 с.

23) Международно-правовые основы борьбы с незаконной миграцией и торговлей людьми: сборник документов. - М., 2004.

24) Мировая политика и МО в 1990-е гг.: взгляды американских и французских исследователей. - М., 2001.

25) Никифоров К.В. Югославия 1990-х гг.: кризис общества и распад государства// Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX века: Сборник статей. - Спб, 2002. - С. 346-352.

26) Новикова Н.С. Статус беженца в государствах Европейского Союза: международный и внутригосударственный правовые аспекты. Дис. … канд. юрид. наук. - Спб.: 2002.

27) Пастухов В.Б. Балканский синдром: история болезни// Политические исследования (Полис). – 1999. - № 2(50). - С. 114-124.

28) Положение беженцев в странах мира: найти решение. - М, 1996.

29) Положение беженцев в мире: 50 лет гуманитарной деятельности. - М, 2000.

30) Пэ О. Процесс международного признания бывших Югославских республик – опасный прецедент для многонациональных государств// Этнические и региональные конфликты в Евразии. - М., 1997. - Т. III. - С. 139-149.

31) Современные международные отношения/ Алгульян Д.В., Евгений Петрович Бажанов Е.П., Барановский В.Г., Богатуров А.Д., Боришполец К.П./ Кол.авт. Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) . – М.: РОССПЭН(Москва), 2000. – 581 с.

32) Специальные программы легализации иммигрантов: мировой опыт. - М., 2006.

33) Стена, за которой могут укрыться беженцы. УВКБ ООН, Т.II, №123, 2001.

34) Тягуненко Л.В. Распад федераций – причины и последствия// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. - С. 172-184.

35) Цыганков П. А. Международные отношения: Учеб. пособие для вузов/. – М.: Новая школа (Москва), 1996. - 317 с.

36) Шмелев Б. Новые измерения югославского кризиса// Экономические и социально-политические трансформации в Центральной и Восточной Европе во второй половине XX века. - М., 1998. - С. 167-191.

37) Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. - С. 264-272.

38) Asylum and Migration Policies in the European Union. - Bonn, 1999.

39) The Balkans and the West: Constructing the European Other, 1945-2003. – Aldershot, 2004.

40) Burn This House: The Making and Unmaking of Yugoslavia. – Durham, 1997.

41) Caplan, Richard D. Europe and the Recognition of New States in Yugoslavia. – Cambridge, 2005.

42) Crises in the Balkans: Views from the Participants. – Boulder, 1997.

43) Ferguson Sidorenko, Olga. European Asylum Law and Policy. – Rotterdam, 2006.

44) Franz, Barbara. Uprooted Unwanted: Bosnian Refugees in Austria and the United States. – Texas, 2005.

45) Gibney, Matthew J. The Ethics and Politics of Asylum: Liberal Democracy and the Responses to Refugees. – Cambridge, 2004.

46) Global Governmentality: Governing International Spaces. – London, New-York, 2004.

47) Gow, James. Triumph of the Lack of Will: International Diplomacy and the Yugoslav War. – New-York, 1997.

48) Gross, Dominique M. Immigration to Switzerland: The Case of the Former Republic of Yugoslavia. – Washington, 2006.

49) Helton, Arthur C. The Price of Indifference: Refugees and Humanitarian action in the New Century. – Oxford, 2002.

50) Honovich, Nancy. Immigration from the Former Yugoslavia. – Broomall, 2004.

51) Human Rights and Forced Displacement. – The Hague, 2000.

52) Ideologies and National Identities: The Case of 20th Century Southeastern Europe. – New-York, 2004.

53) Judah, Tim. The Serbs: History, Myth and the Destruction of Yugoslavia. – London, 1997.

54) Lampe, John R. Yugoslavia as History: Twice There Was a Country. – Cambridge, 1997.

55) Libal, Michael. Limits of Persuasion: Germany and the Yugoslav Crisis, 1991-1992. – London, 1997.

56) Lucarelli, Sonia. Europe and the Breakup of Yugoslavia. – The Hague, 2000.

57) MacDonald, David Bruce. Balkan Holocaust? : Serbian and Croatian Victim-centered Propaganda and the War in Yugoslavia. – Manchester, 2002.

58) Marcovic, Brana. Yugoslav Crisis and the World: Chronology of Events, January 1990 – October 1995. – Belgrade, 1996.

59) Marfleet, Philip. Refugees in a Global Era. – New-York, 2006.

60) Matulic, Rusko. Bibliography of Sources on the Region of Former Yugoslavia. – New-York, 1998.

61) Mesic, Stipe. The Demise of Yugoslavia: A political Memoir. – New-York, 2004.

62) Migration and Asylum Law and Policy in the European Union. – Cambridge, 2004.

63) New Asylum Countries? : Migration Control and Refugee Protection in an Enl. European Union. – The Hague, 2002.

64) Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003.

65) Risks and Reconstruction: Experiences of Resettlers and Refugees. – Washington, 2000.

66) The Safe Third Country Regulations. – Ottawa, 2002.

67) Schuster, Liza. The Use and Abuse of Political Asylum in Britain and Germany. – London, 2003.

68) Social Work Practice with Immigrants and Refugees. – New-York, 2000.

69) The Spector of Genocide: Mass Murder in Historical Perspective. – Cambridge, 2003.

70) Sternberg, Mark R. The grounds of Refugee Protection in the Context of International Human Rights and Humanitarian Law. – The Hague, 2002.

71) Toth, Laszlo. The Stars Too Far: A Memoir of Diplomatic Confrontation in Yugoslavia. – New-York, 2001.

72) The twilight of the West: Statements Made by World Intellectuals on the Killing of Yugoslavia. – Belgrade, 1999.

73) Vidal, Koen. Ces Refugies aux Portes de l’Europe. – Bruxelles, 1999.

74) World Conflicts and Confrontations. Vol. IV: Europe and the Former Soviet Republics Appendices. – New-Jersey, Pasadena, 2000.

75) Yugoslavia Unraveled: Sovereignity, Self-Determination, Intervention. – London, 2003.

[1] Гуськова Е.Ю. Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С.115

[2] Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев

[3] Единый Европейский Акт (Оfficial Journal 169, 29.06.1987); Договор о Европейском Союзе 1992 г.; Treaty of Amsterdam amending the Treaty on European Union (11997D/PRO/02) (Official Journal C 340 , 10/11/1997 P. 0093)

[4] Шенгенское соглашение между правительствами государств Экономического Союза Бенилюкс, ФРГ и Французской Республики о постепенной отмене проверок на общих границах

[5] Конвенция 1990 г. о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 г.; Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза

[6] Council Recommendation of 30 November 1994 concerning a specimen bilateral readmission agreement between a Member State and a third country (31996Y0919(07)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0020 – 0024); Council Recommendation of 24 July 1995 on the guiding principles to be followed in drawing up protocols on the implementation of readmission agreements (31996Y0919(08)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0025 – 0033);

[7] http://asylum-online.org.ua/pages/procedure_mua.html

Resolution on the Council Resolution on minimum guarantees for asylum procedures (51996IP0315) (Official Journal C 362 , 02/12/1996 P. 0270); Resolution on the progress made in 1996 in the implementation of cooperation in the fields of justice and home affairs pursuant to Title VI of the Treaty on European Union

[8] Council Conclusions of 20 June 1994 concerning the possible application of Article K.9 of the Treaty on European Union to asylum policy - http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(09):EN:NOT; Совместная позиция от 4 марта 1996 г., определенная Советом на основании статьи К.3 Договора о Европейском Союзе по согласованному применению определения термина «беженец» в Статье I Женевской конвенции о 28 июля 1951 г. - www.unhcr.ru/doc/1996.doc

[9] Standard form for determining the State responsible for examining an application for asylum (Text adopted by the Council on 20 June 1994); Circulation and confidentiality of joint reports on the situation in certain third countries (Text adopted by the Council on 20 June 1994); Means of proof in the framework of the Dublin Convention (Text adopted by the Council on 20 June 1994); Council Decision of 23 November 1995 on publication in the Official Journal of the European Communities of acts and other texts adopted by the Council in the field of asylum and immigration; Opinion of the Economic and Social Committee on the Communication from the Commission to the Council and the European Parliament on Immigration and Asylum Policies; Activity report on the Centre for Information, Discussion and Exchange on Asylum (Cirea) for 1996 (Text approved by the Council on 26 May 1997)

[10] - Международный пакт о гражданских и политических правах (GENERAL RES/2200 A(XXI)) - http://www.un.org/russian/documen/convents/pactpol.htm; Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (GENERAL RES/2200 A(XXI)) -http://www.un.org/russian/documen/convents/pactecon.htm

[11] Всеобщая декларация прав человека (GENERAL RES/217 A(III)) - http://www.un.org/russian/documen/declarat/declhr.htm

[12] Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод - http://www.hro.org/docs/ilex/coe/conv.htm; Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания - http://www.un.org/russian/documen/convents/torture.htm; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I) (Женева, 8 июня 1977 года) - http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/4A1B0FBA8B5AE3CEC3257107002A11CC; Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол II) (Женева, 12 августа 1949 года) - http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/58CA84B0B178B0C4C3257107002A6BB3; Конвенция о статусе беженцев (GENERAL RES/429 (V)) - http://www1.umn.edu/humanrts/russian/asylum/Run2.1.3.html; Протокол, касающийся статуса беженцев от 31 января 1967 г - http://www.unhcr.ru/page_basics.php?menuid=42&pageid=13

[13] Дейтонские мирные соглашения - http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf;

[14] Resolution 820: Bosnia and Herzegovina (17 Apr) S/RES/820; Resolution 757 : Bosnia and Herzegovina (30 May) S/RES/757; Resolution 787 : Bosnia and Herzegovina (16 November) S/RES/78

[15] Конституции государств Европы. Издательство НОРМА, 2001; Конституция Федеративной Республики Германии - http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864885.htm; Федеральный конституционный закон Австрийской Республики - http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864861.htm

[16] Гуськова Е.Ю. Международные организации и кризис на Балканах: Документы. -М., 2000. Т. I-II

[17] Гуськова Е.Ю. Югославия в огне (1990-1992): Документы, факты, комментарии. -М., 1992.

[18] карта этнического состава БиГ за 1991 г. -http://map.primorye.ru/raster/maps/bosnia/ethnic_majorities_97.jpg; карта раздела БиГ по Дейтонским соглашениям 1995 г. - http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/2d/Map_Bih_entities.png

[19] Права человека: Cборник международных договоров. – Т.I., Ч. 2: Универсальные договоры/ Женева, 1994г.

[20] Ведение в теорию международных отношений: Учеб. пособие для вузов/ Отв. ред. А. С. Маныкин. – М.: Изд-во Московского университета (Москва), 2001. – 317 с..

[21] Цыганков П. А. Международные отношения: Учеб. пособие для вузов/. – М.: Новая школа (Москва), 1996. - 317 с.

[22] Международные отношения на постсоветском пространстве/ Ред. Звягельская И.Д., Косолапов Н.А. – М.: ЗАО "Первый печ. двор" (Москва), 2000. – 117 с.

[23] Современные международные отношения/ Алгульян Д.В., Евгений Петрович Бажанов Е.П., Барановский В.Г., Богатуров А.Д., Боришполец К.П./ Кол.авт. Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) . – М.: РОССПЭН(Москва), 2000. – 581 с.

[24] Шмелев Б. Новые измерения югославского кризиса// Экономические и социально-политические трансформации в Центральной и Восточной Европе во второй половине XX века. - М., 1998. - С. 167-191.

[25] Волков В.К. «Новый мировой порядок» и балканский кризис 90-х гг.// Новая и Новейшая история. - 2002. - №2. - С. 11-51; Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 223-272.

[26] Пастухов В.Б. Балканский синдром: история болезни// Политические исследования (Полис). – 1999. - № 2(50). - С. 114-124.

[27] Волков В.К. «Новый мировой порядок» и балканский кризис 90-х гг.// Новая и Новейшая история. - 2002. - №2. - С. 11-51; Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 223-272.

[28] Гуськова Е.Ю. Вооруженные конфликты на территории бывшей Югославии: (Хроника событий). - М., 1999.; История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001; Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С. 108-125.; Урегулирование на Балканах: от Бриони до Дейтона (Мирные планы 1991-1995): Научно-аналитический обзор. - М., 1998.

[29] Кандель Е.К. Открытый финал югославского кризиса// Югославский кризис: вчера и сегодня. - М., 2002. - С. 39-56.; Чем закончится югославский кризис?// Власть: общенациональный научно-политический журнал. – 2002. - №5. - С. 69-74.

[30] Березин А.В. Политика Европейского Сообщества по урегулированию югославского кризиса в 1991-1992 гг.// Тенденции интеграционного взаимодействия и устойчивого развития в историческом процессе (конец XIX-XX вв). - Тверь, 2004. - C. 68-81.

[31] См., например: Ганин М.В. Югославский конфликт и роль Европейского Сообщества в его урегулировании: Дис. … канд. полит. наук. - М.: 1994.

[32] Клименко З.В. Югославский кризис и его международные последствия// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. - С. 105-126.

[33] Гуськова Е.Ю. Вооруженные конфликты на территории бывшей Югославии: (Хроника событий). - М., 1999.; История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001; Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С. 108-125.; Урегулирование на Балканах: от Бриони до Дейтона (Мирные планы 1991-1995): Научно-аналитический обзор. - М., 1998.

[34] Клинова Е.В. Правовое положение беженцев в странах ЕС. - М., 2000.

[35] Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. - С. 264-272.

[36] Защита от расизма и дискриминации беженцев и лиц ищущих убежище. Критика концепции третьей безопасной страны- М., 2005.

[37] Новикова Н.С. Статус беженца в государствах Европейского Союза: международный и внутригосударственный правовые аспекты. Дис. … канд. юрид. наук. - Спб.: 2002.

[38] См., например: Gow, James. Triumph of the Lack of Will: International Diplomacy and the Yugoslav War. – New-York, 1997; MacDonald, David Bruce. Balkan Holocaust? : Serbian and Croatian Victim-centered Propaganda and the War in Yugoslavia. – Manchester, 2002.

[39] Гудвин-Гилл Г.С. Статус беженца в международном праве. - М., 1997.

[40] Ferguson Sidorenko, Olga. European Asylum Law and Policy. – Rotterdam, 2006.

[41] Franz, Barbara. Uprooted Unwanted: Bosnian Refugees in Austria and the United States. – Texas, 2005.

[42] Gibney, Matthew J. The Ethics and Politics of Asylum: Liberal Democracy and the Responses to Refugees. – Cambridge, 2004.

[43] Глишич В. УчешЬе мейународног фактора у jyrooiaBeHCKOj кризи 1992 - 1993 // Систем веистнна о злочинима геноцида 1991 -1993 године. - Београд, 1994

[44] Васич М. Корени кризе, распада в граЬ-анског рата у Дугослави]и 1990-1993. - Београд, 1994.

[45] Пастухов В.Б. Балканский синдром: история болезни// Политические исследования (Полис). – 1999. - № 2(50). – С. 114.

[46] Волков В.К. «Новый мировой порядок» и балканский кризис 90-х гг.// Новая и Новейшая история. - 2002. - №2. – С. 20.

[47] Пастухов В.Б. Балканский синдром: история болезни// Политические исследования (Полис). – 1999. - № 2(50). – С. 114.

[48] См. там же. С. 116.

[49] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001. - С. 220.

[50] См. там же.С.219.

[51] Волков В.К. Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 232.

[52] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 220.

[53] http://map.primorye.ru/raster/maps/bosnia/ethnic_majorities_97.jpg

[54] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 222.

[55] См. там же.- С. 221.

[56] См. там же.- С. 220.

[57] См. там же. - С. 221-222.

[58] См. там же. - С. 221.

[59] Волков В.К. Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 227.

[60] См. там же.

[61] См. там же.

[62] См. там же. - С. 232.

[63] Волков В.К. Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 232.

[64] Автономная область Косово была самой отсталой частью Югославии как в экономическом, так и в культурном отношении. С конца XVII—XVIII вв. в ее этническом составе стало преобладать албанское население. Притесняемые сербской бюрократией в королевской Югославии, в социалистической Югославии албанцы по Конституция 1974 г. были наделены правами, практически уравнивавшими Косовскую автономию с другими республиками. Однако в условиях экономического застоя в стране в Косово все равно набирал силы албанский национализм. К 80-м гг. XX в. в общественной жизни началось вытеснение сербского языка, свертывание его преподавания, изгнание профессоров-сербов из Приштинского университета. Широкое распространение получили идеи сепаратизма. Наиболее радикальное крыло националистов выдвинуло лозунг создания «этнически чистого Косово».

В первую очередь косовские события разбередили национальные чувства сербов. В их самосознании Косово всегда занимало особое место. Здесь в средние века находился центр сербской государственности. В 1389 г. в Косово произошла решающая битва с турецким войском под командованием султана Мурада, поражение в которой определило последующую судьбу сербского государства.

Албанизация Косово — открытая рана в сербском национальном сознании, а существование «косовского комплекса» является объективным фактором, с которым приходится считаться.

[65] Волков В.К. Трагедия Югославии (1991-1995)// Узловые проблемы новейшей истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 2000. - С. 231.

[66] См. там же. - С. 232.

[67] Лукашенко Е.А. Распад Югославии, его уроки и международные последствия (политологический анализ): Дис. … канд. полит. наук. – М.: 1997. С. 2.

[68] Пастухов В.Б. Балканский синдром: история болезни// Политические исследования (Полис). – 1999. - № 2(50). – С. 114.

[69] Ганин М.В. Югославский конфликт и роль Европейского Сообщества в его урегулировании: Дис. … канд. полит. наук. - М.: 1994. – С. 2.

[70] Довженко М.В. Специфика урегулирования современных конфликтов в меняющемся мире// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. – С. 141.

[71] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 224-225.

[72] См. там же.- С. 225.

[73] Радован Караджич - лидер боснийских сербов человек. Международный трибунал по военным преступлениям в бывшей Югославии обвиняет его в организации массовых убийств боснийских мусульман и хорватов. По данным ООН, отряды Караджича убили более 6000 мусульман в городе Сребреница в июле 1995 г. и обстреляли столицу Боснии Сараево. После Дейтонских мирных соглашений, завершивших боснийскую войну, бывший президент Республики Сербской скрылся. Считается, что он укрывается в гористой местности на юго-востоке Боснии, где живут преимущественно сербы. Караджича охраняют преданные ему отряды боевиков. Он отрицает предъявленные ему обвинения и не признает легитимность трибунала в Гааге.

[74] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 318-319.

[75] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 317.

[76] Положение беженцев в мире: 50 лет гуманитарной деятельности. - М, 2000. – С. 236.

[77]Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999 - http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf

[78] См. там же. - Приложение 1-А, Ст. I, 1, а)

[79] Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев

[80] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999 - http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf (Приложение 1-А, Ст. VI, 3, c))

[81] См. там же. - Приложение 1-А, Ст. VI, 3, d)

[82] Никифоров К.В. Югославия 1990-х гг.: кризис общества и распад государства// Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX века: Сборник статей. - Спб, 2002. – С. 350-351.

[83] См. там же. - С. 350.

[84] Карта раздела БиГ по итогам Дейтонских соглашений о мире в Боснии и Герцеговине -http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/2d/Map_Bih_entities.png

[85] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999 - http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf

[86] См. там же - Приложение II, Ст. V.

[87] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 474.

[88] Клименко З.В. Югославский кризис и его международные последствия// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. – С. 120-121.

[89] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, Приложение 1-А, Ст. IX, 2) http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf

[90] См. там же. - Приложение IV, Ст. I, 1-2)

[91] См. там же. - Приложение IV, Ст. I, 3)

[92] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf - Приложение IV, Ст. II, 5)

[93] См. там же. - Приложение IV, Ст. II,1-3.

[94] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf - Приложение VII, Гл. I, Ст. 1, 5).

[95] См. там же. - Приложение IV, Гл.1, Ст.1

[96] Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990-2000). - М., 2001.- С. 473.

[97]Шмелев Б. Новые измерения югославского кризиса// Экономические и социально-политические трансформации в Центральной и Восточной Европе во второй половине XX века. - М., 1998. – С. 167.

[98] Franz, Barbara. Uprooted Unwanted: Bosnian Refugees in Austria and the United States. – Texas, 2005. –P. 14.

[99] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf - Приложение VII, Ст. I, 3, a)-e)

[100] См там же. - Приложение VII, Ст. III, 2).

[101] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf - Приложение VII, Ст. 14).

[102] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf - Приложение VII, Ст. 14).

[103] Шмелев Б. Новые измерения югославского кризиса// Экономические и социально-политические трансформации в Центральной и Восточной Европе во второй половине XX века. - М., 1998. – С. 172-173.

[104] Положение беженцев в мире: 50 лет гуманитарной деятельности. - М, 2000. – С.249-250.

[105] Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – P. 135.

[106] Всеобщая декларация прав человека (GENERAL RES/217 A(III)) http://www.un.org/russian/documen/declarat/declhr.htm

[107] Международный пакт о гражданских и политических правах (GENERAL RES/2200 А (XXI))

http://www.un.org/russian/documen/convents/pactpol.htm

[108] Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – P. 154.

[109] GENERAL RES/217 A(III), Ст. 14, § 1

[110] GENERAL RES/2200 А (XXI), Ч. II, Ст. 2, 1-2.

[111] GENERAL RES/2200 А (XXI), Ч. II, Ст. 2, 1-2.

[112] GENERAL RES/2200 А (XXI), Ч. II, Ст. 13

[113] Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания - http://www.un.org/russian/documen/convents/torture.htm

[114] Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод - http://www.hro.org/docs/ilex/coe/conv.htm

[115]Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания - http://www.un.org/russian/documen/convents/torture.htm (Ст. III, 1-2).

[116] Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I) (Женева, 12 августа 1949 года) - http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/4A1B0FBA8B5AE3CEC3257107002A11CC

[117] Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 8 июня 1977 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол II) (Женева, 8 июня 1977 года) - http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/58CA84B0B178B0C4C3257107002A6BB3

[118] Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I) (Женева, 12 августа 1949 года) - http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/4A1B0FBA8B5AE3CEC3257107002A11CC - Ч. IV, Ст. 17, 1-2.

[119] См. там же.

[120]Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 8 июня 1977 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол II) (Женева, 8 июня 1977 года) - http://www.icrc.org/Web/rus/siterus0.nsf/iwpList133/58CA84B0B178B0C4C3257107002A6BB3 - Раздел I, Ст.19.

[121] Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – P. 138.

[122] Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – P. 142.

[123] Конвенция о статусе беженцев (GENERAL RES/429 (V))- http://www1.umn.edu/humanrts/russian/asylum/Run2.1.3.html

[124] Протокол, касающийся статуса беженцев от 31 января 1967 г. - http://www.unhcr.ru/page_basics.php?menuid=42&pageid=13

[125] По определению ООН, апатрид — это человек, которого ни одна страна, согласно действующему в ней законодательству, не считает своим гражданином.

[126] GENERAL RES/429 (V)

[127] GENERAL RES/429 - Гл. V, Ст. 1, А, 2.

[128] GENERAL RES/429 - Гл. V, Ст. 33, 1.

[129] GENERAL RES/429 - Гл. I, Ст. 1., С, 5.

[130] GENERAL RES/429 - Гл. I, Ст. 1.

[131] GENERAL RES/429 - Гл. V, А, Ст. 31.

[132] См. там же.

[133] GENERAL RES/429 - Гл. V, Ст. I, В.

[134] GENERAL RES/429 – Гл. I, Ст. I, А, 2)

[135] Положение беженцев в мире: 50 лет гуманитарной деятельности. - М, 2000. – С. 26.

[136] Дейтонские соглашения о мире в Боснии и Герцеговине A/50/790 S/1995/999, http://www.un.org/russian/documen/convents/dayton1.pdf - Приложение VII, Ст. III, 1).

[137] Положение беженцев в мире: 50 лет гуманитарной деятельности. - М, 2000. – С. 239.

[138] McGuinness, Margaret E. Legal and Normative dimension of Manipulation of refugees//

Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – Chapter 5. P. 137.

[139] Franz, Barbara. Uprooted Unwanted: Bosnian Refugees in Austria and the United States. – Texas, 2005. –P. 6.

[140] Franz, Barbara. Uprooted Unwanted: Bosnian Refugees in Austria and the United States. – Texas, 2005. –P. 6.

[141] Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – P. X.

[142] Положение беженцев в мире: 50 лет гуманитарной деятельности. - М, 2000. – С. 176-177.

[143] Клименко З.В. Югославский кризис и его международные последствия// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. – С. 122.

[144] Единый Европейский Акт (Оfficial Journal 169, 29.06.1987) - http://eu-directory.ea-ua.info/index.php?act=show&doc_id=5&id=74

[145] Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза - www.unhcr.ru/doc/1990-dublin.doc

[146] Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза - www.unhcr.ru/doc/1990-dublin.doc - Ст. 3, 1.

[147] См. там же. - Ст. 1, 4.

[148] Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза - www.unhcr.ru/doc/1990-dublin.doc - Ст. 10, 1, е).

[149]См. там же. - Ст. 10, 4.

[150] См. там же. - Ст. 6, 7.

[151] Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза - www.unhcr.ru/doc/1990-dublin.doc - Ст. 15, 1.

[152] Дублинская конвенция 1990 г., определяющая государство, ответственное за рассмотрение ходатайств о предоставлении убежища, поданных в одном из государств-членов Европейского союза - www.unhcr.ru/doc/1990-dublin.doc - Ст. 15, 2, a)-g), 3.

[153] См. там же. – Ст. 1.

[154] Конвенция 1990 г. о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 г.- www.unhcr.ru/doc/1990-shengen.doc

[155] Шенгенское соглашение между правительствами государств Экономического Союза Бенилюкс, ФРГ и Французской Республики о постепенной отмене проверок на общих границах - http://www.eulaw.edu.ru/documents/legislation/schengen/schengenagr.htm

[156] Понятие “гармонизация” (или однокоренной глагол “гармонизировать”) широко используется в обоих Шенгенских соглашениях. Оно обозначает определенный способ правовой интеграции, при котором достигается сближение в содержании норм разных правовых систем посредством установления общих принципов правового регулирования, “рамочных” правил. В международных отношениях гармонизация правовых норм суверенных государств проводится на основе международных договоров.

[157] Шенгенское соглашение между правительствами государств Экономического Союза Бенилюкс, ФРГ и Французской Республики о постепенной отмене проверок на общих границах - http://www.eulaw.edu.ru/documents/legislation/schengen/schengenagr.htm - Раздел II, Ст. 17.

[158] См. там же. - Раздел I, Ст. 7

[159] Конвенция 1990 г. о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 г.- www.unhcr.ru/doc/1990-shengen.doc - Ст. 29, 1.

[160] См. там же. - Ст. 29, 2.

[161] См. там же. - Ст. 30, е).

[162] Конвенция 1990 г. о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 г.- www.unhcr.ru/doc/1990-shengen.doc - Ст. 34, 1.

[163] Договор о Европейском Союзе (1992) - http://fictionbook.ru/author/evropeyiskiyi_soyuz/dogovor_o_evropeyiskom_soyuze/evropeyiskiyi_soyuz_dogovor_o_evropeyiskom_soyuze.html

[164] См. там же. –Ст. 2

[165] Березин А.В. Политика Европейского Сообщества по урегулированию югославского кризиса в 1991-1992 гг.// Тенденции интеграционного взаимодействия и устойчивого развития в историческом процессе (конец XIX-XX вв). - Тверь, 2004. – С. 70.

[166] Довженко М.В. Специфика урегулирования современных конфликтов в меняющемся мире// Мировая политика и МО на пороге нового тысячелетия. - М., 2000. – С. 127-128.

[167] Ганин М.В. Югославский конфликт и роль Европейского Сообщества в его урегулировании: Дис. … канд. полит. наук. - М.: 1994. – С. 14.

[168] Гуськова Е.Ю. Урегулирование на Балканах: от Бриони до Дейтона (Мирные планы 1991-1995): Научно-аналитический обзор. - М., 1998. – С. 5.

[169] Совет министров ЕС - это многофункциональный орган власти, в работе которого принимают участие члены правительств отдельных стран, главы кабинетов, послы и правительственные чиновники среднего звена. Совместно с Европарламентом он имеет полномочия по принятию новых законов и бюджета. В отличие от Еврокомиссии Совет министров – не наднациональный, а межнациональный орган власти.

[170] Березин А.В. Политика Европейского Сообщества по урегулированию югославского кризиса в 1991-1992 гг.// Тенденции интеграционного взаимодействия и устойчивого развития в историческом процессе (конец XIX-XX вв). - Тверь, 2004. – С. 69.

[171] Лукашенко Е.А. Распад Югославии, его уроки и международные последствия (политологический анализ): Дис. … канд. полит. наук. – М.: 1997. С. 2.

[172] Березин А.В. Политика Европейского Сообщества по урегулированию югославского кризиса в 1991-1992 гг.// Тенденции интеграционного взаимодействия и устойчивого развития в историческом процессе (конец XIX-XX вв). - Тверь, 2004. – С. 69.

[173] Ганин М.В. Югославский конфликт и роль Европейского Сообщества в его урегулировании: Дис. … канд. полит. наук. - М.: 1994. – С. 13.

[174] Тягуненко Л.В. Распад федераций – причины и последствия// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. - С. 176.

[175]Резолюция Совета ЕС по определению явно необоснованных ходатайств о предоставлении убежища - http://asylum-online.org.ua/pages/procedure_mua.html

[176] Резолюция Совета ЕС по определению стран, в которых нет серьезной опасности преследования - http://asylum-online.org.ua/pages/procedure_mua.html

[177] Council Recommendation of 30 November 1994 concerning a specimen bilateral readmission agreement between a Member State and a third country (31996Y0919(07)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0020 – 0024)

-http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(07):EN:NOT

[178] Council Recommendation of 24 July 1995 on the guiding principles to be followed in drawing up protocols on the implementation of readmission agreements (31996Y0919(08)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0025 – 0033)

[179] Council Recommendation of 30 November 1994 concerning a specimen bilateral readmission agreement between a Member State and a third country (31996Y0919(07)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0020 – 0024)

-http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(07):EN:NOT - Ст. 1, 2

[180] Council Recommendation of 30 November 1994 concerning a specimen bilateral readmission agreement between a Member State and a third country (31996Y0919(07)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0020 – 0024)

-http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(07):EN:NOT- Ст. 15,1.

[181] См. там же.

[182] См. там же. - Ст. 5, 2

[183] См. там же. - Ст. 9, 1-2

[184] См. там же. - Ст. 2, 4

[185] Council Recommendation of 24 July 1995 on the guiding principles to be followed in drawing up protocols on the implementation of readmission agreements (31996Y0919(08)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0025 – 0033) Ст.1, 1

[186] См. там же. - Ст. 1, 2

[187] Resolution on the Council Resolution on minimum guarantees for asylum procedures (51996IP0315) (Official Journal C 362 , 02/12/1996 P. 0270)

[188] См. там же. - Ст. VIII, 31

[189] Resolution on the Council Resolution on minimum guarantees for asylum procedures (51996IP0315) (Official Journal C 362 , 02/12/1996 P. 0270) Ст. VI, 29

[190] См. там же. - Ст. III, 5

[191] См. там же. - Ст. IV, 12

[192] Совместная позиция от 4 марта 1996 г., определенная Советом на основании статьи К.3 Договора о Европейском Союзе по согласованному применению определения термина «беженец» в Статье I Женевской конвенции о 28 июля 1951 г.- www.unhcr.ru/doc/1996.doc

[193] Совместная позиция от 4 марта 1996 г., определенная Советом на основании статьи К.3 Договора о Европейском Союзе по согласованному применению определения термина «беженец» в Статье I Женевской конвенции о 28 июля 1951 г.- www.unhcr.ru/doc/1996.doc. - Ст. 2.

[194] Treaty of Amsterdam amending the Treaty on European Union, the Treaties establishing the European Communities and certain related acts - Protocol annexed to the Treaty on European Union and to the Treaty establishing the European Community - Protocol integrating the Schengen acquis into the framework of the European Union (11997D/PRO/02) (Official Journal C 340 , 10/11/1997 P. 0093) - http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:11997D/PRO/02:EN:NOT –

[195] Клинова Е.В. Правовое положение беженцев в странах ЕС. - М., 2000. – С. 30.

[196] Refugee Manipulation: War, Politics, and the Abuse of Human Suffering. – Washington, 2003. – P. X.

[197] Council Recommendation of 30 November 1994 concerning a specimen bilateral readmission agreement between a Member State and a third country (31996Y0919(07)) (Official Journal C 274 , 19/09/1996 P. 0020 – 0024)

-http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:31996Y0919(07):EN:NOT - Ст. 2, 4

[199] Гуськова Е.Ю. Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С. 114-115.

[200] См. там же. - С.115.

[201] См. там же - С.114.

[202] См. там же.

[203] Гуськова Е.Ю. Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С.117-118.

[204] См. там же- С.118.

[205] S/RES/757

[206] S/RES/757 (Resolution 757 : Bosnia and Herzegovina (30 May)) http://daccessdds.un.org/doc/RESOLUTION/GEN/NR0/011/16/IMG/NR001116.pdf?OpenElement

[207] Резолюции 713 (1991) от 25 сентября 1991 г., 721 (1991) от 27 ноября 1991 г., 724 (1991) от 15 декабря 1991 г., 727 (1992) от 8 января 1992 г., 740 (1992) от 7 февраля 1992 г., 743 (1992) от 21 февраля 1992 г., 749 (1992) от 7 апреля 1992 г. и 752 (1992) от 15 мая 1992 г.

[208] S/RES/757

[209] См. там же. - Ст. 4, a)-c), 6

[210] См. там же. - Ст. 5

[211] См. там же. - Ст.7, a)-b)

[212] См. там же. - Ст. 8, b)-c)

[213] S/RES/757

[214] S/RES/787

[215] S/RES/787 (Resolution 787 : Bosnia and Herzegovina (16 November)) - http://daccessdds.un.org/doc/UNDOC/GEN/N92/723/03/IMG/N9272303.pdf?OpenElement

[216] См. там же. - Ст. 9-11

[217] S/RES/820 (Resolution 820: Bosnia and Herzegovina (17 Apr)) - http://daccessdds.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/222/97/IMG/N9322297.pdf?OpenElement

[218] См. там же. - Ст. 15-17

[219] См. там же. - Ст. 27

[220] Гуськова Е.Ю. Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С.109.

[221] См. там же. - С.112.

[222] См. там же. - С. 119.

[223] Гуськова Е.Ю. Последствия международных санкций для югославского общества (обзор)// Страны Центральной и Восточной Европы на пороге XXI века: Проблемно-тематический сборник. - М., 1999. - С. 119.

[224] Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. – С. 266.

[225] Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. – С. 266.

[226] См. там же. – С. 267.

[227] Конституция Федеративной Республики Германии (Основной Закон) - http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864885.htm

[228] См. там же. - Ст.16, 1

[229] См. там же. - Ст. 19, 4

[230] Клинова Е.В. Правовое положение беженцев в странах ЕС. - М., 2000. – С. 37.

[231] См. там же. – С. 45.

[232] Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. – С. 264.

[233] См. там же. – С. 264.

[234] См. там же. – С. 265.

[235] См. там же.

[236] См. там же.

[237] Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. – С. 264.

[238] См. там же. - С. 265.

[239] Клинова Е.В. Правовое положение беженцев в странах ЕС. - М., 2000. – С. 48.

[240] Конституция Федеративной Республики Германии (Основной Закон) - http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864885.htm. - Ст. 16, 1-4).

[241] Конституция Федеративной Республики Германии (Основной Закон) - http://www.constitution.garant.ru/DOC_3864885.htm. - Ст. 16, 5).

[242] Клинова Е.В. Правовое положение беженцев в странах ЕС. - М., 2000. – С. 36.

[243] См. там же. – С. 42.

[244] Чернов А. Активизация выступлений против иностранцев в ФРГ в начале 90-х гг.: причины и уроки// Межрасовые и межнациональные отношения в Европе и Америке XIX-XX вв. - М., 1996. – С. 267.

[245] См. там же. – С.267.

[246] См. там же. – С. 270.

[247] См. там же. – С. 269.

[248] Под модерном в данном случае понимается вся совокупность условий жизни, созданных в ходе экономической, политической, философской, научной, религиозной и культурной эволюции, начавшейся в Европе с эпохи Нового времени. - http://www.chem.msu.su/rus/teaching/sociology/s.html

[249] Ильин М.В. Война в Югославии: от жертвоприношения Сербии к самоубийству Запада?// Политические исследования (Полис). - 1999. - № 2(50). – С. 110.

[250] Franz, Barbara. Uprooted Unwanted: Bosnian Refugees in Austria and the United States. – Texas, 2005. –P. 6.

Автор: Ю. А. Сафонова, 2007 г.