Глава 2. Духовная жизнь монастыря

§1. Монах соловецкий

Монашеский облик

О соловецких монахах писали многое, писали разное. Монашеский облик — это сложное явление, в него входит оценка внешнего вида монахов, их нравственных, внутренних качеств, образа жизни и т.п. Следует признать, что большинство авторов не имели реальной возможности в краткий трехдневный срок¹ близко познакомиться с жизнью иноков, поэтому зачастую использовали сложившиеся стереотипы или пересказывали прочитанное по этой теме ранее. В то же время происходило осмысление описываемого объекта, ведь из обилия литературы о монастыре можно выбрать как позитивные отзывы, так и негативные.

Из позитивных качеств в первую очередь авторы пишут о трудолюбии соловецких иноков, отсутствии в монастыре праздношатающихся и ничего не делающих: «В этой обители ни один монах не остается в праздности. Не только те из отцов, которые еще не достигли священного сана, но и многие из тех, которые получили уже этот сан, посвящают свои способности на производство предметов, полезных и для церкви, и для трапезы, и для кельи»². Соловецкий монах в восприятии англичанина В.Г. Диксона — чрезвычайно талантливый и трудолюбивый человек. Трудолюбие иноков — это факт, и он никем не оспаривается³.

Непростая задача — разобраться во всем обилии отзывов современников о монахах. Пересказ всех оценочных суждений не входит в цели работы, необходимо показать доминирующие мнения, сходства и различия в них, создать обобщенный образ (образы) инока.

Соловецкие монахи — высоко духовные люди. Так считает о. Александр Анисимов, который пишет о часах, отбивающих колоколом каждую минуту и напоминающих о смерти⁴, архимандрит Евдоким, который характеризует их как пустынников и духовно мужественных людей⁵. Инженер К. Коковцов пишет, что монахи сделали свой сознательный выбор, и все они — люди благочестивые⁶.

«Духовная содержательная жизнь», «подвиги аскетизма», «при помощи креста и во имя православия и родины», «дух самоотречения»⁷ — такими позитивными, наполненными христианским смыслом словами, характеризует Евгений Львов Соловецких монахов. Святыми тружениками⁸ называет их Елизавета Федоровна.

Монахи — просты в обращении и не притязательны к условиям жизни⁹, обладают большой силой духа¹⁰, некоторые подвижники обладают даром прозорливости¹¹. В Соловецкой обители царит «истинный дух монашества»¹². «Народ крепкий, умный, деловой»¹³, труд и молитва здесь неразрывно связаны.

Продолжать вырисовывать позитивный образ соловецкого монаха, представленного в источниках можно довольно долго, так 19 из 27 авторов¹⁴ пишут о монахах только хорошее. Как правило благожелательные характеристики просты, безыскусны и кратки.

Есть и критики, которые находят в монахах те или иные негативные стороны, которые, по их мнению, присущи всем, или многим. Отрицательные характеристики более развернуты, чем положительные, с разными подробностями. Причина этого, скорее всего, психологическая. Когда все нормально, по уставу, то и писать об этом много не за чем. Когда же что-то «на деле» различается с тем, как «должно быть», критика ощущает твердую почву под ногами а ум получает пищу для размышления и выводов¹⁵.

Монахи Соловецкие в изложении ряда авторов — неискренни, фальшивы, их жизнь — на показ, внутри (в отношениях между собой) они другие. Так сказать, поддерживают сложившуюся веками репутацию.

«Стена фальши, искусственности»¹⁶ — так характеризует это писатель М.М. Пришвин. Он выдвигает ироничную теорию, согласно которой чем шире «улыбочка» монаха, тем он «святее», у пьяницы-дьякона ее нет, у послушника – нет, зато есть почти у всех монахов. Из дальнейшего изложения явствует, что искренни только те, у кого нет этой «улыбочки». Неискренние улыбочки, перевод часов, чтобы служба была по уставному времени, убийство тюленей на взморье, а не на острове, так как на острове убивать нельзя — все по Пришвину говорит о фальши монашеской жизни. И вообще — никакие это не монахи, «это своеобразно устроившиеся русские мужики»¹⁷.

Небольшая оговорка М.М. Пришвина ставит все на свои места, похоже он просто запутался в своих чувствах, обманулся в своих ожиданиях: «Вы знаете меня, Вы не поймете мои письма, как собрание анекдотов о монахах. Напротив, я все это Вам писал не для того, чтобы глумиться. Соловки, действительно, Святая земля... но... но... я верю в это лишь в то время, когда кормлю с богомольцами чаек. А как только прихожу в монастырскую келью и особенно в свой отдельный нумерок, то сейчас же все исчезает. Хочу писать о чем-то высоком, а выходят анекдоты...»¹⁸

Более категоричен в своем осуждении П.Ф. Федоров: «Перед интересующимися мирскими собратьями монахи обыкновенно строго соблюдают пословицу: «назвался грибом, так полезай в кузов, т.е., на сколько могут, показывают себя истыми монахами на высоте своего призвания, более или менее привлекательно изображая свою жизнь в обители и в то же время умалчивая об ее дурных и тяжелых сторонах»¹⁹.

Монахи, по доктору Федорову, надевают личину святости, которую снимают очень редко, например перед наемными рабочими. «Иногда богомолец проживет в обители два, три года и совершенно не знает, как живут монахи в своих кельях и как относятся друг к другу.»²⁰. Стоит позавидовать наблюдательности автора (или его тенденциозности), который смог изучить монахов лучше, бывая в монастыре от случая к случаю, непродолжительное время.

На ту же тему рассуждает и помещик А.К. Энегльмерйер: «Между тем взаимное доверие человека и животных только обманное, показное, какое-то театральное. Оно основано лишь на лжи и поддерживается на Соловках, конечно, ради воздействия на невежественную массу богомольцев»²¹. Симпатии Энгельмейера оказываются явно на стороне «бедных бессловесных».

Практичность монахов в устах критиков становится меркантильностью, чрезмерной привязанностью к земному, т.е. грехом (в религиозной терминологии): Монахи «смотрят на все и, в частности, на священнический сан с точки зрения здешних, земных интересов»²².

Этнограф В.Н. Майнов, не называет вещи своими именами, однако иноки представлены им именно как ловкие дельцы, не упускающие свой шанс. «Ходят про эту сильную, своеобразно и самобытно развившуюся и во всяком случае очень обдуманно организованную монастырскую общину нашей северной окраины весьма различные толки: одни восхищаются ею, другие напротив возмущаются существующими в ней порядками, основанными будто бы на эксплуатации монастырскою братиею чужого и притом дарового труда и на искусном будто 6ы вымогательстве значительных пожертвований из скудных сбережений недостаточных жителей севера [подобную точку зрения сам Майнов излагал на страницах очерка — Ю.М.] Но из всех свидетельских показаний о деятельности Соловецкой монастырской братии очевидно, что она не тунеядствует, а напротив трудится и работает так много и так разумно, как ни в одном из других монастырей [одно другому не мешает — Ю.М.]»²³.

Монахи по П.Ф. Федорову — любители выпить. Так один его знакомый каждый месяц получал по четверти ведра водки²⁴, по праздникам избранная братия собирается у настоятеля, где некоторые за раз осушают по 5 рюмок²⁵. Водка добывается тайно, контрабандой²⁶, происходит тайная торговля между монахами… В тоже время: «на основании личных наблюдений, я думаю, что в монастыре пьют меньше чем в миру»²⁷. О пристрастии к гибельному зелью пишет и Пришвин²⁸.

Историография не обошла стороной вопрос о спиртном в обители. Исследователь П.Н. Зырянов безусловно доверяет цифрам П.Ф. Федорова (21 пьяница, 20 совсем непьющих монахов в монастыре). Не суровость устава, а открытость перед народом — вот что сдерживает монахов в их греховных привычках. В мотивации деятельности, по Зырянову, все то же желание показаться лучше²⁹. Т.Ю. Самсонова основывает свой вывод о том, что «некоторые человеческие слабости действительно присутствовали у братии»³⁰ в том числе и на архивных источниках, однако не спешит признавать справедливость слов Федорова.

Внешний вид иноков произвел неблагоприятное впечатление на князя Ф.Ф. Юсупова³¹ и помещика А.К. Энгельмейера³².

Соловецкие монахи, по С.Д. Протопопову, «весьма мало образованные. Многие даже почти безграмотные»³³. Ощущается «недостаток в интеллигентных силах»³⁴.

Ему возражает И.Г. Остроумов: «Мы видели при описании хозяйственных приспособлении Соловков, что там все сделано монахами и богомольцами, т. е. безграмотными в громадном большинстве случаев крестьянами. Сколько, значит, в русском мужике кроется сметливости, предприимчивости, как он трудолюбив и расчетлив, когда поставлен в условия, при которых он чувствует себя равноправным членом общины, основанной на религиозном начале!»³⁵.

Из негативных откликов следует упомянуть: монахи — фанатичны³⁶, боятся одиночества³⁷, любят деньги³⁸, неравнодушно относятся к мальчикам-годовикам³⁹. Список прегрешений также можно продолжить.

Обратимся к цифрам, как показателям более объективным. О монашеском облике пишут 27 авторов, из них 19 — позитивно, 5 — негативно, 3 — нечто среднее.

Диаграмма № 12. Оценка монашеского облика (диахронический анализ)

Исходя из анализа сословной принадлежности авторов можно сделать вывод: духовенство и простонародье традиционно позитивно оценивают увиденное, дворянство делится на две примерно равные части с прослойкой не определившихся, другие сословия также выдают противоречивые оценки.

Диаграмма № 11. Оценка монашеского облика (по сословиям)

То, что на данную тему высказались почти все авторы говорит об их интересе к этой теме а также о ее дискуссионности.

Идеал и реальность

В том, что идеальное монашество когда-то существовало не сомневается ни один из источников. В связи с этим насколько современные монахи далеки от этого идеала (или близки к нему) — вопрос далеко не праздный. Он тесно связан с вопросом о монашеском облике. Различие в том, что в данном случае авторы проводят аналогии с прошлым и делают свои выводы основываясь на сравнении.

Здесь, как и раньше, одни свидетельствуют о том, что обитель верна идеалам, другие это отрицают.

Защитники современного монашества часто просто заявляют о совей позиции, изредка подкрепляя ее конкретными фактами и наблюдениями.

Для военного А.И. Недумова монашеский идеал не отделим от аскетизма, который он замечает среди монахов.

В.Г. Диксон обращает внимание на то, что «ни одному существу женского пола не позволяется обитать на острове»⁴⁰, — обычай, распространенный в древних обителях.

Монастырь, по журналисту Е. Львову, — «Идеальная, духовная, братски-равноправная община»⁴¹, уникальная в своем роде (т.е. обитель — и есть идеал).

М.М. Нестеров сравнивает обитель конца XIX века с ранним периодом и приходит к выводу, что «Соловецкий монастырь жил по Заветам преподобных Зосимы и Савватия. Их великими именами жила обитель, в их честь и прославление работала, не покладая рук. Они, да преподобный Герман были примером, вдохновением к достойной жизни, к подвигу, к миру и любви, — к благоволению на земле»⁴².

Ту же мысль выражают и студенты духовной академии: «среди Соловецких иноков живы еще великие заветы основателей обители, относившихся ко всем с любовью»⁴³.

Неизвестная паломница сопоставляет увиденного монаха, который кормил лисицу, с преп. Сергием Радонежским, для нее современный соловецкий монах, явно, воплощает все те же идеалы, что и древние подвижники-пустынники.

Издатель Б.И. Дунаев: в Соловецкой обители царит «истинный дух монашества»⁴⁴.

Развернутая апология монашества содержится в сочинении архимандрита Евдокима. Он приводит в пример жизнь отдельных подвижников XVIII – XIX вв. По архим. Евдокиму, идеальный монах должен непрестанно трудиться, что и делают соловецкие иноки. Автор подробно останавливается на этом вопросе, разбирая его с разных сторон, широко цитируя Священное Писание и другие книги. «Соловецкие иноки правильно поняли воззрения древних подвижников на труд и прекрасно осуществили их в своей трудовой жизни. Можно молиться, и молиться усердно, сидя за какой-либо работой»⁴⁵. Цитируя святителя Иоанна Златоуста и других отцов Церкви⁴⁶, автор показывает, что соловецкие иноки хранят тот идеал жизни, который был явлен в первые века монашества: равенство всех во всем (жилище, одежда, еда, работа) и подвиги.

Критики также приводят ряд аргументов.

М.М. Пришвин захотел поговорить с каким-нибудь старцем-подвижником и был очень огорчен, что таких в монастыре нет, что все живут в обычных домах и ведут обычную жизнь. «Они чтут память прежних подвижников, но сами живут иначе и благодарят за это Бога»⁴⁷ — подытоживает он свои рассуждения.

Много воды утекло со дня основания обители — полагает В.Н. Майнов. «Далеко, конечно, уклонились Соловецкие иноки от тех идеалов, которые волновали Савватия, Германа и Зосиму»⁴⁸. Однако по инерции монастырь продолжает восприниматься в народе как и раньше. Солидарен с В.Н. Майновым и В.В. Верещагин: «В общем Соловецкий монастырь не оставляет благоговейного впечатления, он много поработал прежде, но сдается мне, что пережил уже свою славу <…> Самый тип теперешнего монаха стал менее симпатичен»⁴⁹.

П.Ф. Федоров среди критиков занимает место, подобное тому, которое занимает архимандрит среди защитников. Он также тщателен в подборе аргументов и последователен в своих рассуждениях. Монастырь, по его мнению, далек от идеала, на первое место часто (не всегда) ставятся не духовные, а чисто внешние качества, например деньги. «Теперешние духовники — ниже своего призвания и обыкновенно ограничиваются одной формальной стороной исповеди и наложением епитимий»⁵⁰.

Почему люди становятся монахами на Соловках, а не в других обителях Севера? Потому что Соловки богаты, знамениты и посещаемы, отвечает П.Ф. Федоров⁵¹.

Вот квинтэссенция мыслей доктора Федорова: монахи — это обычные люди, со своими страстями, своими «тараканами», а не подражатели древних подвижников благочестия.

Своеобразен взгляд В.И. Немировича-Данченко: «Да, — первые подвижники Соловецкого монастыря, должно быть, не были похожи на нынешних, ушедших в одну физическую работу»⁵². Эта «непохожесть» выражается в том, что отцы-основатели ценили и понимали красоту природы, в отличие от современных иноков.

Филолог К.А. Труш замечает: в обществе есть две точки зрения на монастырь: принципиальное отрицание этой формы объединения людей и признание права ее существования. Вторая точка зрения в источниках отсутствует, что свидетельствует о религиозном менталитете авторов, не смотря на то, что часть из них была уже далека от Церкви.

5 из 15 авторов полагают, что соловецкий монах XIX-XX вв. не соответствует тому типу, который был представлен в золотой век монашества, будь то первые века христианства, или эпоха Древней Руси. Остальные 10 — противоположного мнения.

Богатства монастырские

Как монастырь может быть богатым, когда монахи дают обет нестяжания? Либо монахи нарушили свои обеты, либо они их сохранили, но каким образом?

Позицию первых лучше других выразил В.В. Верещагин: «Это не инок бессребреник, заботящийся о врачевании телесных и душевных немощей ближних, а делец, хлопочущий о том, чтобы собрать побольше всего — от денег и драгоценных камней до молока и семги — монах, любящий тепло, обильную пищу и безбедное житье — на счет ближних»⁵³.

Этнографы-писатели С.В. Максимов и В.Н. Майнов отмечают коммерческую жилку у братии: желание побольше содрать с паломников, высокие цены на продукцию монастыря и т.п.⁵⁴

В разговоре с дьяконом М.М. Пришвин понимает, что того сильно интересует материальная выгода монастыря и делает на этом основании вывод: «Как в сущности неспособно наше духовенство к фантазии и увлечению живой мечтой, как оно низменно, практично, расчетливо...»⁵⁵ Если принять теорию Пришвина (теорию о том, что чем шире улыбка монаха, тем он святее), то она отсутствовала только у дьякона и нескольких монахов. В таком случае дьякон — грешник (оперируем терминами Пришвина) и его «низменность», «практичность» и «расчетливость» нельзя переносить на все духовенство.

У В.И. Немировича-Данченко монахи тоже представлены как сметливые русские мужики, умеющие соблюсти свою выгоду. Это качество — хорошее, по мнению Данченко.

Защитники монахов переносят вопрос из материальной области, в духовно-нравственную. Архимандрит Евдоким опровергает мнение о том, что соловецкие иноки «осуетились» и «обмирщились», ставя на первое место материальный труд. Объясняет он эту практичность и деловитость соловецких монахов суровыми условиями северной природы, оторванностью монастыря от мира в течение 8 месяцев в году. «Что лучше, труди или почти ничегонеделание» — задает автор риторический вопрос. «Не коммерческие выгоды преследует соловецкий инок, а исключительно выгоды своего общежития».⁵⁶

Дополняет архимандрита детская писательница А.В. Архангельская: «В монастыре у них нет места лени и пустословию, а потому и богатства монастырские с каждым годом умножаются»⁵⁷.

Спор о том, может ли монастырь обладать богатством или нет — тянется сквозь века, и однозначно верного ответа на этот вопрос еще не дано. Оценочные характеристики говорят больше не о монахах, а о самих авторах и их образе мыслей.

Отношения внутри братии

Отношения между иноками в описании авторов источников сводятся к одному, главному вопросу: есть ли равенство в обители, или же здесь, как и везде, есть «сильные» и «слабые», начальники и подчиненные, пользующиеся достатком и угнетаемые.

Как это ни странно, но из критиков только один — П.Ф. Федоров, открыто пишет на эту тему (как всегда негативно). Чем выше положение в церковной иерархии, тем больше прав и почета у монаха⁵⁸ (освобождение от тяжелых работ, улучшенная келья⁵⁹ и т.п.) В трапезе монахи едят пищу различного качества, и сервировка стола различна, одежда у монахов также различается⁶⁰.

«Члены Собора <…> составляют в монастыре своего рода аристократию <…> и в общем свысока, строго-начальнически относящуюся к остальной братии»⁶¹. Зависть, желание пробиться, выдвинуться, выслужиться — вот неполный перечень того, в чем уличает П.Ф. Федоров соловецких монахов. В то же время по Федорову существует сознание единства интересов и общности, оцениваемые негативно: «Дух братства в общем можно характеризовать так: оно невежественно, во внешности неотесанно, грубо, отличается косностью, консерватизмом, тупым сопротивлением ко всяким нововведениям»⁶².

Конечно, в монастыре не всегда все было гладко, как и в любом человеческом сообществе, здесь существовали определенные трения⁶³, но размеры их П.Ф. Федоровым и М.М. Пришвиным явно преувеличены.

М.М. Пришвин не передает своих мыслей по этой теме, однако его диалог с дьяконом говорит сам за себя.

«"У вас, говорю я, как у нас в маленьком городишке"...

"В миру", отвечает он мне, куда лучше. Люди там проще, лучше. В миру, что случится, горе там, или что, выпил, заснул и кончено. А тут в монастыре искорка, а как разгорится, чуть что, все известно. Он на тебя... хоть бы этот рыжий-то, беззубый, смотрит, смотрит, коипи, копит, и донесет и попал, и некуда деться. Вот ватничек, грош цена. А семь лет просил, не дают. Сам сделал, плюнул на всех»⁶⁴.

Остальные авторы полагают, что равенство братии проявляется во всем, в первую очередь в труде, в исполнении послушаний.

Евгений Львов: «В работах принимали участие не только монахи и трудники, но и иеромонахи с о. Настоятелем, работавшим наравне с остальными⁶⁵. В.Н. Майнов: «Всюду монах работает наравне с простым прихожим работником»⁶⁶. Студенты МДА: «Монах, трудившийся наряду с другими рабочими и был сам о. смотритель»⁶⁷. В.И. Немирович-Данченко: «Даже наместники работают, как простые чернорабочие, исполняя разные "послушания", не говоря уже о разных иеромонахах, которые, кроме мантии, надеваемой в церковь и за трапезу, ничем не отличаются от прочих иноков»⁶⁸.

Отсутствие разделения и неравенства заметно также на трапезе⁶⁹ и в одежде⁷⁰.

По мысли Е. Львова монахи исполняют один устав и никакое звание до пострижения не дает монаху значения, силы и прав на повышение.

Либо следует признать ошибочность (тенденциозность) наблюдений П.Ф. Федорова, либо — всех остальных авторов. Можно было бы предположить, что монастырь при Федорове был один, а потом все изменилось, однако его труд находится примерно посередине исследуемого хронологического отрезка⁷¹, и поэтому данное предположение не верно.

Как уже говорилось ранее, характеристики, которые авторы источников дают монахам характеризуют не столько иноков, сколько самих авторов. В этой связи показательно, что сугубо негативный образ представлен лишь тремя источниками (а именно П.Ф. Федоровым, В.В. Верещагиным и М.М. Пришвиным), позиция В.Н. Майнова до конца не ясна (говорит одно, а подразумевает совершенно другое), отдельные отрицательные отклики можно встретить у Ф.Ф. Юсупова, А.К. Энегльмейера. С.В. Максимов и В.И. Немирович-Данченко отмечают те или иные недостатки современной монашеской жизни. Остальные источники видят в монахах только хорошие черты и качества.