Тевтонский орден

Введение

Интерес к крестоносцам не угасал никогда в исторической литературе. Это движение охватило всю Европу, и даже Древняя Русь столкнулась с мощью вдохновленных рыцарей. Многие исследователи колонизации Ливонии рассматривают этот процесс как подготовку трамплина для удара на Русь, другие считают захват Ливонии грабительским походом, не преследовавшим каких-либо специальных целей, в любом случае этот период начала XIII века стал начальным для истории Ливонии, отсюда берут корни прибалтийские государства, здесь началась их письменная история.

Источником данной работы является «Хроника Ливонии» Генриха Латвийского

Цель работы – попытаться раскрыть проблему подчинения Ливонии столь малыми силами тевтонов, выявить причины победы тевтонов над местными племенами и показать методы, благодаря которым осуществлялось подчинение.

В связи с этим перед нами встают следующие задачи: во-первых, указать причины, позволившие организовать поход в Ливонию; во-вторых, проследить первые потоки тевтонов в Ливонию, их мотивацию, и создание форпостов на враждебной земле; в-третьих, подчеркнуть взаимоотношения тевтонов с местными племенами и, в особенности, с ливонской знатью; в-четвертых, рассмотреть внутренние проблемы колонизаторов и их борьбу между собой (епископ, меченосцы, датчане) за сферы влияния. Говоря о методах военных действий и подчинения, необходимо рассмотреть формы походов и защиты тевтонов от местных племен, покорение путем взятия заложников и подкупа, а также экономические отношения с покоренными племенами, и причину стремления последних выйти из-под вассалитета колонизаторов.

Глава I. Участники колонизации.

Повод и начало колонизации

В исторической литературе причины захвата Ливонии тевтонами не выявлены однозначно. Различные историки придерживаются разных мнений и гипотез, зачастую противоречащих друг другу. Попробуем на основании источника проанализировать начало колонизации Прибалтики.

Итак, как мы уже говорили, Генрих начинает свою хронику с Божьего Промысла – именно это послужило причиной покорения язычников – приведения их в христианскую веру. Следовательно, вот первая самая что ни на есть буквальная точка зрения: «В средние века приход немецких крестоносцев оправдывался необходимостью распространения христианства среди язычников» . Именно оправдывался – даже тогда все, за исключением некоторых католических фанатиков понимали, что распространение христианства силой на язычников – это лишь повод для вторжения в Ливонию. Но именно на такой официальной позиции построена вся «Хроника» Генриха, на позиции средневекового западного богословия, когда активно использовались идеи блаженного Августина – война града Божьего и града земного, - нам всегда необходимо это учитывать и понимать, что иногда такие идеи были не только поводом, но действительно, причиной. В менее масштабных ситуациях эта католическая ревность проявлялась наглядно, и не стоит ею пренебрегать.

Дж.Райт пишет, что «в эпоху крестовых походов Восточная и Северо-Восточная Европа представлялась жителям Запада столь же туманным краем, как Центральная Азия или сердце Африки» . С ним можно и не соглашаться, но Прибалтика, действительно, была почти неизвестна до 13 века даже для купцов. Но именно купцы, по-видимому, стали первыми разведчиками в Ливонии: «Тевтонские купцы, сблизившись с ливами, часто ходили в Ливонию на судне по реке Двине» (Кн.1.2). С купцами начинают прибывать в неизведанную страну и первые священники: Мейнард, священник Ордена блаженного Августина, останавливается в Икесколе (Чуть выше от устья р.Двины) и обещает ливам «выстроить замок, если они решат стать и быть детьми Божьими» (Кн.1.4). С помощью строителей с датского острова Готланд возводятся замки Икескола и Гольм (напротив Икесколы) чуть ниже устья Двины. «Пока строились упомянутые замки, Мейнард был посвящен в епископы бременским митрополитом» (Кн.1.7). Но «как только замок был закончен, крещеные вновь возвратились к язычеству» (Кн.1.6). Итак, по Генриху, ливы вероломно обманывают священника, используя его в возведении своих замков. Но как только Мейнард собирается уехать от них, язычники не пускают его, «со страхом предвидя, что потом придёт христианское войско» (Кн.1.15). «Дело в том, что кое-кто из тевтонов, датчан, норманнов и других обещали, если будет нужно, привести войско» (Кн.1.16). Таким образом, план военного вторжения в Ливонию рассматривался сразу, да и вряд ли иначе могло быть: не станут же местные племена добровольно платить дань каким-то тевтонам.

Итак, в 1195 году папа римский Целестин III «даровал полное отпущение грехов всем тем, кто, приняв крест, пойдет для восстановления первой церкви в Ливонии» (Кн.1.16). В 1196 году умирает Мейнард и епископом становится Бертольд, аббат лукский, цистерцианского ордена. Он также прибывает в Икесколу и Гольм но, очень интересно описывает Генрих, ливы «наперерыв старались – одни сжечь его в церкви, другие убить, третьи утопить. Причиной его прибытия они считали бедность» (Кн.2.1). Бертольд бежит назад к папе, и папа вновь призывает к крестовому походу, даруя отпущение грехов. Бетольд теперь собирает людей и направляется вновь в Гольм, где сначала начинаются переговоры, потом резня, в которой епископ и погибает, и после перемирия 150 ливов крестятся, и им назначается дань – мера хлеба с плуга (Кн.2.5). Но как только войска уезжают, ливы обливаются водой из Двины, «смывая» с себя христианство, а «Великим Постом ливы сообща решили казнить смертью всякого клирика, какой останется в стране после Пасхи» (Кн.2.8). Священники вновь бежали в Саксонию, а купцы сохранили жизнь лишь благодаря откупу.

Состав немецких колонизаторов

Интересна булла папы Иннокентия III от 5 октября 1199 года. В «Хронике» говорится, что «папа, назначая пилигримство в Ливонию с полным отпущением грехов, приравнял его пути в Иерусалим» (I.1). Так же считает и Б.Я.Рамм: «Буллой от 5 октября 1199 года папа объявил участие в походе против ливов равнозначным выполнению обета, за который предоставлялось полное отпущение грехов, а спустя 5 лет, во время IV крестового похода, он другой буллой приравнял крестоносцев в Прибалтике крестоносцам, отправляющимся в Палестину, и разрешил, в случае если был принесен обет об участии в походе «в святую землю», заменять его походом в Прибалтику» . Но с этим не согласен А.Конопленко в своей последней диссертации: он доказывает, что такая замена могла быть лишь для священнослужителей из Саксонии и Вестфалии и для больных мирян, для которых слишком тяжел путь в Иерусалим, но и при этом поход в Святую Землю – большее благо, нежели в Приблатику .

В 1198 году епископом назначается бременский каноник Альберт, он почти каждый год уезжал в Германию, чтобы набирать там пилигримов для борьбы с язычниками; по словам Б.Я.Рамма, Альберт «из 30 лет своего епископства 12 лет провёл в Германии, ища пилигриммов» . «По подсчётам Ф.Беннинггофена, единовременно приезжало от 300 до 1000 крестоносцев» . В первой экспедиции Альберта в 1199 году с ним было 2 графа (Конрад Дортмундский и Гарберт Ибургский) и 500 пилигримов, взятых с острова Готланд. Всё это войско смогло добраться до Гольма и засесть там. Ливы их окружили, но корабль фризов отогнал язычников и Альберт смог заключить с ливами мир, взяв 30 сыновей нобилей в заложники (II.1-2). Затем епископ вновь отплывает в Тевтонию, по-видимому, с подавляющим большинством пилигримов, хотя, безусловно, некоторые должны были остаться, дабы охранять, во-первых, Гольм, во-вторых двинскую гавань, где по возвращении епископа была основана Рига (1201г.). Как мы увидим, Альберт во второй раз отплывает в Германию, «поручив город немногочисленным пилигримам, готовым стеной стать в защиту Дома Божьего» (IV.1). Вообще сцены с отъезжающими пилигримами и сразу после этого нападающими язычниками очень часты у Генриха в первой половине хроники, чего только стоит эпизод, когда рыцарь Даниил из Леневардена за какие-то обиды нападает на Вячко, короля Кукейноса, который всегда был союзником епископа, и захватывает замок (IX.16). Епископу с трудом удается примирить Вячко, одарив его подарками, и сам отплывает с пилигримами в Германию. Вячко же перебивает тевтонов в своем замке, посылает послов к князю Полоцкому и собирается идти на Ригу. «Епископ в Динамюндэ, ... узнав о том, собрал всех пилигримов, обещая за большие труды их долгого пилигримства большее отпущение грехов и вечную жизнь. В ответ на это триста человек из лучших снова приняли крест и решили вернуться в Ригу» (IX.21). Заметим: даже на обещания отпущения грехов и вечной жизни (а мы не говорили еще о добыче, которую получал каждый рыцарь после сражения) купились только триста человек – примерно половина тех, которые возвращались в Тевтонию.

Кроме того, Альберт приобретает себе первых вассалов – Даниила и Конрада из Мейендорфа, отдавая им два замка в качестве бенефиция (Леневарден и Икескола соответственно) (III.1). По этому поводу интересное замечание делает А.Н.Анненский: «В отличие от пилигримов, остававшихся в Ливонии редко дольше одного года, такие ленники епископа, получая замки и земли в феод, надолго закрепляются в стране и постепенно образуют одну из весьма влиятельных сил там» . Видно, что войск пилигримов чрезвычайно не хватает, кроме того, все они приезжают лишь на один год, затем отплывая сразу обратно и бросая, фактически, всё на произвол судьбы. Поэтому епископу для сохранения хоть каких-то успехов в Ливонии необходима была постоянная сила.

Большое значение, особенно вначале, играли священнослужители и монахи. Мы уже видели, что с купцами первыми в Ливонию приехали священники. Уже в 1202 году в Икесколе учреждается монастырь Пресвятой Девы Марии с настоятелем Энгельбертом, затем этот монастырь переносится в Ригу (IV.3). В устье Двины епископ Альберт также строит цистерцианский монастырь Динамюндэ, аббатом которого становится монах Теодерих из Торейды (IV.4). Этот же Теодерих по отъезду Альберта в Тевтонию в 1202 году, «предвидя вероломство ливов и боясь, что иначе нельзя будет противостоять массе язычников, для увеличения числа верующих и сохранения церкви среди неверных учредил некое братство рыцарей Христовых, которому господин папа Иннокентий дал устав храмовников и знак для ношения на одежде – меч и крест, велев быть в подчинении своему епископу» (IV.5). Однако первое упоминание об участии Ордена в военных действиях против язычников относится к 1205 году, когда было разбито войско литовцев (VII.5).

Орден меченосцев

О создании Ордена нами уже сказано. С самого начало он основывался как постоянная военная сила, в отличие от пилигримов, то есть как некий постоянный отряд быстрого реагирования, но отнюдь не многочисленный, хотя его значение и состав с каждым годом увеличивались. Об официальном установлении Ордена А.Н.Аннинский в комментариях пишет так: «Действительное утверждение Ордена Иннокентием III состоялось в 1210 году и содержится в булле от 20 октября, утверждающей раздел Ливонии, но в булле от 12 октября 1204 года к духовенству бременской церкви о церковном походе в Ливонию… папа признаёт факт существования учрежденного Альбертом ордена» .

Первые противоречия между епископом и Орденом внезапно, но чрезвычайно остро появляются у Генриха уже под 1207 годом: Рыцари «стали просить у господина епископа, ежедневно настаивая, третью часть всей Ливонии и других земель или окрестных народов, которые ещё не были обращены… они хотели таким образом, подвергаясь большим расходам, пользоваться и большими доходами… Епископ… уступил им третью часть одной Ливонии, а так как сам он получил Ливонию от императора со всеми правами господства , то и их третью часть отдал им с полными правами и властью. Что же касается еще не приобретенных и не обращенных земель, то так как он не мог дарить, чего не имеет, то вполне основательно отказал» (IX.4). Меченосцы , фактически, отнимают третью часть Ливонии у Альберта и, кроме того, требуют, чтобы от будущих захваченных земель им также отводилась третья часть. Даже доводят это требование, как пишет Генрих, «до сведения верховного первосвященника» (IX.4), папа приудержал их притязания и «утвердил третью часть приобретенных, но оставил епископу четверть десятины с их долей в знак подчинения» (IX.4). Это подтверждает уже упоминавшаяся нами булла Иннокентия от 20 октября 1210 года. Кроме того, в ней подчеркивается интересная иерархия между Орденом и епископом: «утверждаемый папой орден подчинен епископу в лице магистра, но в массе его сочленов подчинен лишь магистру» . Взаимоотношения епископа и Ордена интересно видны и при отстройке и разделе им замка Кукейнос в 1209 году: «Рудольфу из Иерихо он уступил половину замка , а братьям-рыцарям – их третью часть» (XI.3). Анализируя этот отрывок, Аннинский приходит к выводу, что, хотя епископ получил всего 1/6 замка, он «все же имел в Кукейносе перевес: замок был в руках его людей» .

Что касается сражений, то до 1208 года меченосцы сражались исключительно вместе с войсками епископа, проводя военные операции только по согласию с ним. В то время магистром Ордена был Бертольд Венденский, примечательно, что он находился именно в Вендене, а не в Риге, что уже противопоставляет его епископу. Мы уже упоминали об инциденте 1208 года, когда рыцарь Даниил напал на союзника епископа, Вячко. Кроме того, Орден начинает войну вместе с лэттами против эстов (X.8), в то время как епископ совсем никак не участвует в этой проблеме Эстонии: он занят укреплением своих позиций в подвинских землях. После окончания временного перемирия Бертольд со своими меченосцами вновь вторгается в Унгавнию, и они «после большой резни и пожара возвратились домой» (XI.12). «Эсты… послали людей для заключения мира. И заключен был ими мир с ливами и лэттами епископа, жившими по одну сторону Койвы. Бертольд же венденский и Руссин со своими лэттами не приняли мира и приготовились к битве» (XI.12). Налицо уже явные противоречия: епископ соглашается на мир, магистр нет. В 1211 году Альберт тоже начинает вмешиваться в войну против эстов; получив от папы власть на правах архиепископа, он посвящает Теодериха в эстонские епископы (XIII.9), а также устраивает раздел двинских областей с Орденом , отдавая Ордену меньше трети. В 1212 году Саккала и Унгавния были завоеваны и с эстами заключен мир. Генрих ничего не говорит о разделе этих эстонских областей, между тем Аннинский приводит акт от 7 июля 1212 года, в котором император Оттон IV разделяет всю Ливонию так, «чтобы эти братья рыцарства Христова держали от рижского епископа третью часть тех земель… какие ныне есть или в будущем прибавятся», а Саккалой и Унгавнией «они имеют право по нашему решению владеть свободно и без всяких возражений» , хотя завоеваны они были вовсе не одними меченосцами. Но к 1216 году Орден становится более сговорчив, что проявляется в разделе Эстонии перед войной с русскими: «Церкви ливонской и рижскому епископу определили третью часть всех доходов и податей, идущих из Эстонии, чтобы, участвуя в трудах и войнах, имели они и долю в возмещении; вторую часть дали эстонскому епископу, а третью – братьям-рыцарям за их труды и издержки» (XVIII.6). В 1217 году был грандиозный поход русских на Ливонию: они сумели осадить многих тевтонов в замке Оденпэ, но даже дополнительный отряд меченосцев с магистром, посланный на помощь осажденным, не смог отогнать русских (XVIII.10-12), был заключен мир, тевтоны отходили, в битве был убит также Бертольд Венденский. В то же время восстали и жители Саккалы, свергнув тевтонов со своей области (XVIII.12). Всё это, видимо, нанесло сильный удар по меченосцам: они не только потеряли большую часть своего войска в сражениях с русскими, но и потеряли половину своего дохода: Саккалу. Хотя в следующем году вместе с рижанами Саккала вновь подчиняется тевтонам (XIX.6), так же как Приморье (XIX.7) и Гервен (XIX.9).

Затем Орден вновь приобретает такую силу, что начинает действовать зачастую против епископа. Примечателен случай, когда меченосцы с целью грабежа идут в Гервен, уже подчинившийся епископу, грабят, и магистр Рудольф требует заложников (XXI.9), совершенно не желая считаться с властью Альберта: как пишет Аннинский, «с его точки зрения Орден – единственный господин Эстонии» . Гервенцы вынуждены отдать заложников и ему.

Но, читая саму «Хронику», действительно, «у читателя создается впечатление, что за Орденом никаких особых военных заслуг не имеется» , хотя меченосцы сыграли исключительную роль не только в захвате двинских земель, но и чуть ли не сами покорили Эстонию. Генрих же преподносит всё это как один план, как одну акцию, зачастую оперируя лишь терминами «тевтоны» или «рыцари», под которыми в разное время скрываются или пилигримы епископа, или меченосцы. Хотя иногда и у него проскальзывают моменты, из которых, безусловно, можно заключить, какую роль играли меченосцы в Ливонии: «вероломные ливы… искали способа обойти и хитростью захватить братьев-рыцарей,… чтобы выбросить их из страны, а там уже с большей легкостью изгнать и дружину епископа с другими тевтонами» (XIV.5). Именно наличие Ордена воспринималось всеми как залог стабильности немецкого господства в Ливонии.

Датчане

В 1218 году Альберт, видимо, уже чувствует острую необходимость в дополнительной военной силе, поэтому он едет к датскому королю Вальдемару и просит войска, «чтобы смирить эстов и заставить их прекратить нападения совместно с русскими на ливонскую церковь» (XX.1). Скорее всего, Альберт делает датчанам какие-то уступки земель и доходов, хотя об этом в хронике не говорится. Вальдемар со своим вассалом Виццлавом, королем славов, епископами и большим войском на следующий год прибывает во враждебную Ревельскую область, но их там ожидает недружественный прием: ревельцы внезапно нападают, побивают множество войска и убивают епископа эстонского Теодериха (XXI.2). «Король, по окончании постройки замка, поставив в нем людей, возвратился в Данию. Епископы с людьми короля остались там и весь год сражались с ревельцами, пока, наконец, те не приняли таинства крещения» (XXI.2). Так начинается датское нашествие на Эстонию: они строят замок Ревель и начинают медленный захват территорий, которые не смогли захватить тевтоны.

Следует отметить, что датчане и раньше пытались основаться в Ливонии. Под 1206 годом Генрих упоминает: «В это же время король Дании высадился на Эзеле с большим войском… Они построили замок, но так как не нашлось никого, кто решился бы остаться там для защиты против нападений язычников, то замок сожгли, а король со всем войском вернулся в свою страну» (VIII.26-27). Поэтому утверждать, что Вальдемар приехал только из-за уступок Альберта, нельзя, он имел уже и собственный опыт и интерес в захвате Эстонии.

Но опять же, не всё так просто. Эстонию захватывают сразу три силы, каждая претендует на земли, и между ними неизбежно вспыхивают конфликты, которые отражаются не только на самих колонизаторах, но и на местных племенах.

Первое столкновение интересов датчан и тевтонов происходит в 1219 году после победы объединенных сил меченосцев, лэттов, ливов и эстов над эзельцами при Гервене: «Жители Саккалы остановились близ Ревеля. Нарушив приказания старейшин, они разгромили и ревельскую область, уже принявшую проповедь датчан» (XXI.18). Датчане были в недоумении и объявили магистру рыцарей, что «вся Эстония принадлежит королю датскому» (XXI.19). Вряд ли они говорили это из-за своих притязаний, не считаясь с силою меченосцев. Аннинский пишет: «По вполне основательному предположению Гильдебранда тут возможны два случая: либо Альберт отказался в пользу датчан ото всей, до тех пор не завоеванной части Эстонии…, либо в менее определенной форме заранее признал за датчанами права на то, что им удастся завоевать, не отказываясь от завоеваний сам» . Причем меченосцы, фактически, остались не у дел: им просто ничего не сказали. Поэтому «магистр Волквин, в присутствии герцога саксонского и всех, кто с ними туда пошли, утверждал, что ничего не знает о принесении Эстонии в дар королю датскому, говорил, что вся Эстония, за исключением лишь ревельской области и острова Эзеля, покорена христианской вере под хоругвью Пресвятой Девы» (XXI.19). Тут же Альберт ставит на епископское место погибшего Теодериха своего брата, Германа, несмотря на то, что датчане уже назначили в Эстонию епископа Весцелина. Датский король задерживает Германа, «и тому пришлось отправиться к королю с обещанием принять епископат от него и быть его верным сторонником» (XXI.21). Здесь уже, видимо, король Вальдемар перегнул палку: ведь Альберт назначил Германа епископом своих территорий и вряд ли посягал на права Весцелина. Споры продолжались. «Архиепископ (датчанин, Андрей – А.Н.) возразил, что вся Эстония, и завоеванная рижанами и еще не покоренная, принадлежит королю датскому, так как уступлена ему рижскими епископами… Альберт написал в ответ ему, что виноградник церкви эстонской уже давно, за много лет до датчан, насажден его людьми…» (XXII.3). Создается впечатление, что датчане пытаются нагло отнять Эстонию, захваченную тевтонами. Хотя правильнее скорее будет предположить, что Альберт просто вел политику двойной игры, и сначала в 1218 году в соглашении с датским королем отдал некоторые эстонские земли, на что всё время и апеллировали датчане, а затем, когда меченосцы, не знающие о соглашении, стали противиться притязаниям Вальдемара, переметнулся на сторону братьев-рыцарей, забыв о прежней договоренности. И всё-таки король Вальдемар заключает соглашение с Орденом о разделе Эстонии: «дал им король Саккалу и Унгавнию, давно уже покоренные и крещенные рижанами, вместе с соседними областями, как должную им третью часть Эстонии, но исключил ливонского епископа с братом его, недавно посвященным Германном» (XXII.3). Затем датчане войсками переподчиняют себе Гервен и Виронию, которые уже были крещены тевтонами, и жители этих областей признают власть датчан.

И даже Генрих, который стремиться всегда затушевать острые углы в ливонской церкви, пишет с горечью: «Виронцы думали, что Бог у христиан один, и у датчан, и у тевтонов, одна вера и одно крещение, не предполагали, что может отсюда возникнуть какой-нибудь раздор, и поэтому, не делая различия, приняли крещение от соседей-датчан. Рижане утверждали, что Вирония принадлежит им, так как их людьми она была приведена в веру христианскую» (XXII.1). Опять местные племена становятся жертвами интриг и прений между властителями. Даже старейшина Табелин «был повешен датчанами за то, что принял крещение от рижан и отдал своего сына заложником братьям-рыцарям» (XXII.1).

Конфликт между Вальдемаром и Альбертом всё более разрастается, и ливонский епископ едет к папе, но тот отказывает ему в сане архиепископа, так как датчане в то время были в очень хороших отношениях с римским престолом. После отказа Альберт спешит к императору Фридриху за помощью, но тоже ничего особенного не получает (XXII.6).

Тем временем «король датский запретил жителям Любека давать корабли для пилигримов в Ливонию, пока епископ не склонится к соглашению с ним. Поэтому в конце концов достопочтенный епископ с братом своим Германном, обратившись к вышеуказанному королю Дании, отдал и Ливонию, и Эстонию под его власть на том условии однако, что прелаты его монастырей, его люди и все рижане с ливами дадут согласие на это» (XXII.6). Хитрый епископ Альберт… Даже в самой безвыходной ситуации он находит путь. «И пришли все в великое смущение, и в один голос все возражали: и прелаты монастырей, и церковные люди, и горожане, и купцы, и ливы, и лэтты…, что они предпочтут скорее покинуть эту страну, чем служить королю» (XXIII.1). Ливонии лундский архиепископ Андрей возвратил свободу, а «в Саккале и Унгавнии все мирские права отданы были братьям-рыцарям, а епископу оставлены духовные» (XXIII.1). Хотя Генрих и описывает этот эпизод как победу епископа Альберта, всё-таки духовные права в Саккале и Унгавнии – ничтожное приобретение наряду с остающейся неясностью епископских прав Германна и подчеркнутой еще раз прочностью сеньориальных прав Ордена.

Датчане продолжают защищать свою монополию на Эстонию и периодически изгоняют рижских священников из Эстонии и арестовывают купцов (XXIII.9). Поэтому не только один Альберт был недоволен датчанами и меченосцами, но и всё духовенство, купцы, а также рижане, ливы и лэтты, подчиняющиеся епископу ливонскому. И вот, между ними возникает заговор «против короля датского и против всех своих противников. И послали братья-рыцари слуг своих, схватили некоторых старейшин ливов и бросили в тюрьму в Зигельвальдэ; тогда рухнули и замыслы прочих» (XXIII.5). Интересно, кто же это – «все свои противники»? По-видимому, это и есть меченосцы, иначе неясно, почему именно братья-рыцари арестовывают заговорщиков.

Но епископу удается добиться многого благодаря восстанию эстов, которые, видно, тоже не смогли терпеть датской узурпации. В 1222 году король Вальдемар является на остров Эзель и строит замок, но эзельцы наносят датчанам сокрушительное поражение и берут многих в плен (XXIV.2-3). В январе 1223 года начинается общее восстание эстов (см……). Орден также пытается бороться с эстами и просит помощи у епископа с его людьми. «Те, однако, в один голос отвечали: «Если вы согласитесь отдать церкви Пресвятой Марии и епископу рижскому их третью часть в Эстонии, епископу Германну возвратите в полное обладание его треть, а сами удовлетворитесь своей третью, мы охотно поможем вам»» (XXIV.15). Как замечает Аннинский, «здесь речь идёт о полноте сеньориальных прав, которые до сих пор узурпировались меченосцами (с помощью датчан) в свою пользу» . В 1223 году епископ одерживает решительную победу. В тот год «король датский был уведен тевтонами в плен в Саксонию» (XXVI.2) , а Орден сильно нуждался в помощи епископских людей для отражения восставших эстов, поэтому заключается соглашение о разделе Эстонии: «Епископу Германну дали Унгавнию с её областями, а братьям-рыцарям выпала на долю, как их часть, Саккала. Церкви же Св.Марии в Риге и епископу рижскому предоставили Поморье с семью килегундами» (XXVI.4). А.Н.Аннинский, приводя в примечаниях епископские акты от 22-24 июля 1224 года, поправляет Генриха, говоря, что «епископы производят раздел Эстонии между собою (одна треть Альберту и две трети Германну),… а меченосцы оказываются в вассальной зависимости от Германна («держали от нас»), о чем Хроника умалчивает» . Таким образом, Орден получает половину земель Германна на правах вассала. Официально это уже подтверждается императорскими актами от мая 1226 года, когда «обратившись к королю (Генриху, германскому – А.Н.), Германн был в ноябре 1225 года признан имперским графом, а его епископия, как имперский лен, 1 декабря превращена в особую марку. Из епископии Альберта в областях ливов, лэттов, Леалэ и викских также образована отдельная марка. В мае 1226 года император Фридрих утвердил за меченосцами их владения, как держание от ливонского и леальского епископов» .

Деятельность папского легата в Ливонии

Датчане всё более и более вытесняются из Эстонии. В 1225 году «епископ рижский послал священника своего Мавриция к римскому двору просить легата апостольского престола для Ливонии» (XXVII.3). По прибытии римского легата в Ливонию , «тевтоны, бывшие в Оденпэ, по призыву старейшин виронских, поднялись со всеми своими людьми, пришли в Виронию и заняли там замки, изгнав датчан… Узнав об этом, господин легат… заставил отдать эту землю под покровительство верховного первосвященника» (XXVII.13). Затем легат забирает земли , «о которых шел спор у тевтонов с датчанами»: Виронию, Гервен, Гариен и Поморье, и отдает их под покровительство папы (XXVII.13) и между тевтонами и датчанами заключается мир (XXVII.15), который, правда, в следующем году рушится на некоторое время из-за конфликта в Роталии (XXVIII.3), но потом вновь заключается.

Легат вообще олицетворяет собой мир и правосудие, поэтому, по Хронике, он объезжает все земли Ливонии, проповедуя, примиряя и устанавливая власть. Мы видели, что он просто-напросто забирает все спорные земли и отдает их под покровительство папы римского. В Хронике постоянно изображается обособленность и независимость этого легата, он фактически сам стал руководить католической церковью в Ливонии, оттеснив Альберта. Б.Я.Рамм пишет, что «в качестве противовеса Альберту, легат поддерживал и укреплял авторитет ордена и в известной мере оказывал поддержку притязаниям датского короля» . С этим невозможно согласиться, скорее наоборот. В Хронике как раз говорится, что легат отбирал земли датчан и тевтонов, отдавая их папе, и вовсе не был ни на чьей стороне. Да, «превратить захваченную Ливонию в своеобразное церковное государство, управляемое папской курией» , он, быть может, собирался (ведь, посмотрите выше, императоры вовсю и с радостью принимают вассалитет ливонских земель от епископов Альберта и Германна, которые тоже, видимо, более хотят стать имперскими графами, нежели оставаться епископами в подчинении папы римского), но вовсе не поддерживать Орден и датчан.

В первых двух малых книгах «Хроники Ливонии», мы видим рассказ, составленный для доказательства безуспешности мирной миссионерской деятельности в Ливонии, которая появилась здесь благодаря тевтонским купцам, привезшим священников. Отсюда вытекает необходимость организации крестовых походов для истребления язычников и их насильственного обращения в христианство. Римский папа несколько раз призывает к крестовому походу в Прибалтику, но отнюдь не сравнивает его с крестовым походом в Святую Землю. Зато этот призыв позволяет набирать пилигримов, которым за путешествие на один год в Ливонию прощаются грехи.

В начале завоевания Ливонии в эту неизведанную страну вместе с епископом Альбертом прибывали немногочисленные пилигримы (от 300 до 1000 человек в год), которые уже через год возвращались обратно в Германию. Из-за такой нестабильности зарождающаяся церковь в Ливонии нуждалась в постоянной силе, которой стали сначала ленники епископа, получавшие замки и города, подчинившееся епископу, а также монахи и священники, ведшие духовную борьбу с язычниками. Таким образом, в ближайших к Риге городах уже находился постоянный контингент войск из слуг епископских вассалов. Также не следует забывать о купцах, постоянно курсирующих в Ливонии и, безусловно, поддерживающих епископа как залог их безопасности.

В 1202 году с инициативы епископа учреждается Орден меченосцев – постоянная и профессиональная военная сила в Ливонии. В боевых действиях, по Хронике, меченосцы начинают принимать участие в 1205 году, а уже в 1207 году требуют от епископа трети Ливонии и получают просимое. Сразу следует отметить, что Орден на самом деле играл исключительную и важнейшую роль в покорении Ливонии. Не будет преувеличением сказать, что лишь благодаря ему тевтоны смогли закрепиться в завоеванных землях и подчинить остальные. В Хронике это умалчивается, так как она написана священником Генрихом, проепископски настроенным и скрывающим всякие разногласия и споры в среде колонизаторов. А они были. Меченосцы, во-первых, без согласия епископа начинают войну с эстами, в то время как Альберт с ними заключает мир, случайно или преднамеренно грабят замок епископского союзника Вячко, всячески отстаивают свои права на новые земли даже перед папой римским. Пыл братьев-рыцарей уменьшается в 1216-1217 годах, когда они берут себе одну треть Эстонии (Саккалу и Унгавнию), но терпят сокрушительное поражение от русских в Оденпэ, а также в следствие всеобщего восстания эстов полностью теряют Саккалу. Затем они вынуждены уже более смиряться, действуя вместе с войсками епископа, но вскоре вновь обретают силу и активно участвуют вместе с датчанами в спорах об Эстонии.

Датчане в Эстонии появляются по приглашению Альберта в 1218 году, строят замки, но тут появляются разногласия между ними и тевтонами. Альберт, видимо, очень много пообещал королю Вальдемару, а, приехав в Ливонию, ничего не сказал меченосцам, но встал на их сторону, когда последние стали противиться притязаниям датчан на эстонские земли. Но королю Вальдемару силой и, по-видимому, подкупом удается уговорить меченосцев, и между ними заключается соглашение о разделе Эстонии: Ордену – Саккалу и Унгавнию, датчанам – всё остальное. Двойственная политика Альберта провалилась, он пытается искать защиты у папы и императора, но только попадает в еще худшую ситуацию: Вальдемар, пользуясь своей властью в Северном море, не пускает епископа в Ливонию, пока тот не заключит соглашения с ним. Альберт соглашается, но, как уж на сковородке, сам обманывает датского короля, обещая ему Ливонию при условии согласия всего рижского народа. Народ, естественно, против, так как всем известна недружественная политика Вальдемара в их отношении: он перекрещивает племена, крещеные уже тевтонами, вешает рижских священников, зашедших в Эстонию, захватывает в плен купцов. Альберту возвращается Эстония и духовные права в Саккале и Унгавнии. «Партия» епископа организовывает заговор против датчан и меченосцев, но последние подавляют его, а вот восстание эстов вновь помогает епископу обрести силу. В 1223 году король Вальдемар попадает в плен к одному из своих вассалов в Германии, а Орден чувствует, что не может справиться с многочисленными эстами, перерезавшими всех тевтонов в эстонских замках, и заключает новое соглашение с Альбертом о разделе Эстонии: братья-рыцари получают лишь треть Эстонии и то как держание от эстонского епископа Германна, брата Альберта.

Все эти прения Ордена, датчан и епископа между собой наслаиваются и на борьбу за Ливонию римского папы и императора. Папа посылает в Прибалтику своего легата, и тот подчиняет папе напрямую все спорные земли: Виронию, Гервен, Гариен и Поморье. А император Священной Римской Империи принимает эстонского и рижского епископа под свой вассалитет и учреждает на их землях особые марки.

Глава II. Местные племена

Роль племенной знати

А.Конопленко в своей диссертации утверждает: «Активно использовали крестоносцы и помощь местных нобилей» . Почему это происходило? Он сам и отвечает: «Прибалты в значительной степени пытались решить собственные проблемы и использовать крестоносцев для собственной защиты. Лэтты опасались ливов и эстов, ливы – лэттов и эстов, эсты и лэтты – русских. И все вместе – литовцев» . Действительно, зачастую войска местных племен сражались на стороне крестоносцев. Но всё ли было так просто? Ливонские племена пытались с помощью крестоносцев решить собственные проблемы, или их к этому принуждали? Насколько местная знать поддерживала крестоносцев?

Да, местные племена иногда используют крестоносцев (скорее, конечно, крестоносцы используют местные племена) для борьбы со своими врагами: «Один из старейшин у семигаллов, по имени Вестгард, услышав о походе литовцев, поспешил в Ригу и стал упрекать тевтонов за то, что враги мирно проходят через их владения… Тот же Вестгард просил у тевтонов людей, чтобы командовали войском, а также военной мощи рыцарей против литовцев» (VII.3). Действительно, ливонцы значительно уступали крестоносцам в качестве вооружения и умения вести бой, поэтому-то рыцари всегда ставятся в боях в центре, а более слабые пешие войска местных – по флангам. В случае с Вестгардом «тевтоны решили с тем условием, чтобы от каждого замка Семигаллии он согласился дать им заложника, какого они выберут… Заложники были переданы в руки тевтонов, и семигаллы, показав таким образом свою верность, получили помощь и дружбу с их стороны» (VII.3). Так что пилигримы не просто так помогают ливонским племенам: они заодно подчиняют себе союзное племя. Это видно во многих случаях: «Король Кукейноса Вячко… попросил епископа помочь ему против нападений литовцев, предлагая за это половину своей земли и своего замка. Это было принято…» (IX.3); семигаллы из Мезиотэ ради помощи крестоносцев против литовцев принимают крещение и священников» (XXI.3) и другое. Таким образом тевтоны активно использовали политику «разделяй и властвуй», подчиняя себе племена через союзы.

Иногда это носило явно грабительский и терроризирующий характер. После того как русский король из Кукейноса Вячко «заключил с тевтонами прочный мир» (VII.12) и отдал половину своей земли и замка (IX.3), меченосцы грабят Кукейнос (IX.16, см.Гл.I.,Орден меченосцев) и Альберт вынужден успокаивать Вячко подарками, но и это не помогает. Вячко перебивает всех тевтонов в замке и идет с войском на Ригу (IX.19). Восстание проваливается и Вячко вынужден бежать на Русь, предварительно поджигая свой замок (IX.21). Другой случай: тевтоны нападают на русских в Герцикэ. «Из уважения к христианству убивали лишь немногих, больше брали в плен или позволяли спастись бегством» (XI.9). Король Герцикэ, Всеволод, приходит в Ригу и просит у епископа вернуть ему королеву и город. «Король обещал впредь всегда быть верным церкви Святой Марии… Передав свое королевство той же церкви, он получил его вновь из рук епископа через торжественное вручение трех знамен, признал епископа отцом и утверждал, что впредь будет открывать ему все злые замыслы русских и литовцев» (XI.11). Здесь уже происходит подчинение через взятие в заложники жены короля и возвращение замка через инвеституру.

Тевтоны очень часто пользовались террором местных племен. Однажды после разграбления литовцами Торейды епископ призывает войска, и «повсюду к ливам и лэттам послали сказать с угрозой: «Всякий, кто не пойдет и не присоединится к христианскому войску, уплатит три марки пени»» (IX.12).

Интересна история с Каупо, вождем ливов. Он предстает перед нами очень верным тевтонам, поэтому в Хронике о нем говорится часто и с похвалой. Сначала, на второй год епископства Альберта, потерпев поражение, его запирают в замке во время пира, и он вынужден отдать вместе с другим вождем ливов, Анно, 30 своих родственников (II.2). Затем Теодорих, брат Альберта, взял Каупо с собою в Тевтонию и привез к папе. «Папа встретил его весьма милостиво, поцеловал…вручил в подарок сто золотых…» (V.5). Между прочим, увоз старейшин в Тевтонию встречается в Хронике не единожды. После подавления восстания в Гольме говорится: «Старейшин же гольмских епископ впоследствии повез с собой в Тевтонию, чтобы, познакомившись там с христианскими обычаями, научились быть верными и те, кто всегда были неверными» (VIII.16). После путешествия к папе Каупо становится преданнейшим союзником тевтонов вплоть до самой своей смерти в одной из битв против язычников (XIX.5), также в битвах он теряет своего брата и зятя (XII.13). Действительно, как говорит Я.Зутис, «только отдельные представители местной знати, добровольно перешедшие на сторону завоевателей и принявшие католичество, стали настоящими детьми Бога. Среди ливов такими праведниками оказались Каупо, Кирян и Лайян, среди латышей – Талибалд, Робоам и другие представители знати» .

Войска крестоносцев вовсе не оказываются такими фанатиками-католиками как иногда кажется: они спокойно берут себе в союзники войска семигаллов-язычников и сражаются с ними бок о бок (X.2-3), хотя впоследствии и раскаиваются в этом: «все старейшины и люди разумные решили впредь не полагаться на многочисленность язычников, а, надеясь на Господа, смело идти на языческие народы вместе с крещенными уже ливами и лэттами» (X.5).

Все местные племена идут в походы вместе с крестоносцами по двум причинам: либо они вынуждены это делать терроризирующими их тевтонами, взявшими в заложники их сыновей, либо ради грабежа. Не раз в Хронике упоминаются «волны» ливонских отрядов, опустошающих по нескольку раз соседние области, которые только что подчинили пилигримы: «Захватил много добычи, мужчин перебил, а женщин с детьми увел в плен» (XIII.7 и многие другие); рыцари и люди епископа вместе с подчиненными племенами (ливами, лэттами, гервенцами) вторглись в Виронию и «разослали войско по всем округам, отдав одни на разграбление гервенцам, другие унгавнийцам, третьи ливам и лэттам» (XXI.10).

Методы подчинения

Один из самых распространенных методов подчинения племен в Ливонии у крестоносцев – это взятие заложников. Они требуются с самого начала колонизации (Кн.2.3) и берутся практически у всех племен. Мы уже видели несколько случаев насильственного взятия заложников без предупреждения (см.предыдущий параграф). Везде в заложники берутся сыновья старейшин, причем берутся десятками. Иногда заложники берутся при походе пилигримов на другое племя из-за опасения, что местные неофиты могут восстать, и тевтоны просто потеряют свой форпост, откуда они только недавно вышли в поход: «Рижский настоятель, по указанию архиепископа, взяв заложниками сыновей лучших людей по всей Ливонии, послал священников на проповедь» (VIII.29); уходя в поход против русских, рижане берут «заложников у ливов, считавшихся вероломными» (XII.18) и др. Интересна единственная сцена в Хронике возвращения заложников, которая происходит во время восстания Эстонии в 1223 году: «И послали жители Саккалы гонцов в Ригу сказать, что они охотно возобновят мир, но веры христианской впредь не примут никогда… Они просили вернуть их сыновей – заложников, обещая отдать за каждого по одному человеку из братьев-рыцарей и купцов…Так и было сделано» (XXIV.12). Это единственное упоминание о возвращении заложников. В остальных случаях непонятно, что с ними происходило. По-видимому, они становились слугами в Риге и других замках, подчиненных тевтонам, некоторые увозились в Тевтонию (II.2). Таким племенам, как ливы и лэтты, скорее всего, заложники были возвращены с временем, ведь ливы и лэтты стали уже чуть ли не родными тевтонам, а с сыновьями-заложниками других племен, следует признать, что происходило – неизвестно.

Второй распространенный метод подчинения и самый грубый – это опустошение области, вырезание мужского населения, то есть полная зачистка земли. Такой метод применяется часто, тем более таким образом удается награбить много добра. Единственный минус – некому будет платить налоги. Иногда такое безумное уничтожение людей применяется в качестве устрашения: при покорении Дорпата «все мужчины были перебиты» (XXVI.11), зато все племена вокруг сдаются рижанам (XXVI.14).

Следующий прием – наоборот, милостивый, просто крещение всех и сразу. Рассказывая о имерских лэтигаллах, Генрих пишет: «Слово Божие они приняли с радостью, но прежде все-таки бросили жребий, желая знать волю богов, принять ли им крещение от русских из Пскова, как другие лэтигаллы из Толовы, или от латинян… Жребий пал на латинян» (IX.19). Такой метод применялся чаще всего к сдававшимся добровольно.

Отношения колонизаторов с покоренными племенами

Итак, при захвате ливонских земель крестоносцы устанавливают над местными племенами различные налоги и обязанности. В первую очередь, это касается экономических отношений. Налоги и оброки – главный источник доходов как епископа, так и всех сеньоров в Ливонии (в т.ч. и Ордена). Первая дань, упоминающаяся в Хронике, - мера хлеба с плуга (Кн.2.5), которую должны платить ливы тевтонам. Затем: «Ливы же из Леневардэна для примирения с господином Даниилом, давно уже получившим этот замок в бенефиций, обещали каждый год давать по пол-таланта ржи с плуга» (VIII.28). Здесь мы видим взятие налога натуральными продуктами. Видимо, это самый легкий налог, и он платился сеньору и, видимо, священником своей области. На всей же своей земле чаще всего тевтоны устанавливали десятину – денежный налог, и это повинность была более всего тяжка для племен: «Ливы… стали слезно просить епископов облегчить им христианские повинности, а особенно десятину, обещая вечную верность в войнах против язычников и во всех христианских делах. Согласившись на их просьбы, епископы советовали рижскому епископу удовлетворить их желание, чтобы навсегда закрепить их верность. Он же…установил вместо десятины, ежегодный взнос с каждого коня определенной меры зерна – одного модия, который содержит восемнадцать дюймов… с тем однако, что, если когда-либо, забыв о верности, они примут участие в замыслах неверных и запятнают таинство своего крещения языческими обрядами, то снова в полной мере обязаны будут платить десятину и выполнять прочие христианские повинности» (XIII.10). Что значат эти «прочие христианские повинности»? Во-первых, скорее всего, обязанность выставлять войско для войны против язычников (см.IX.12); во-вторых, оброк своему сеньору и священникам, который часто выражался в натуральных продуктах (см.выше).

Вторая область непосредственного соприкосновения интересов ливонцев и колонизаторов – суд. Впервые об этом Генрих пишет так: «Торейдцы же стали просить своего священника Алебранда, чтобы он судил их не только в делах духовных, но и в гражданских, в так называемом мирском праве, по христианским законам» (VIII.31). Вряд ли учреждение этого института относится лишь к просьбе самих ливонцев, потому что вскоре тевтоны становятся во главе разбора всех споров по всей Ливонии. «В первый год ливам нравился этот христианский порядок, потому что дело суда выполнялось честными людьми, но позднее по всей Ливонии и Лэтигаллии и Эстонии всё было испорчено действиями разных гражданских судей-мирян, которые, выполняя судейские обязанности, больше заботились о наполнении своих кошельков, чем о Божьей справедливости» (VIII.32). То есть даже сам Генрих признает, что не только «вероломство» аборигенов во всем виновато, но и наместники злоупотребляют своими полномочиями. В другой раз он говорит: «Между тем Владимир, судья идумеев и лэттов пожинал многое, чего не сеял» (XV.5). Даже римский легат поучал тевтонов не налагать тяжелых бремен на местные племена, «дабы от чрезмерных тягот они не вернулись к неверию» (XXVII.9). Почему этот мотив защиты и оправдания ливонцев в налоговых отношениях так часто проскальзывает у Генриха? Видимо, сам епископ Альберт был ущемляем в сборе налогов, и большую часть получали меченосцы да собирали датчане, о чем опять же нелестно отзывается хронист: датчане «схватили старейшин области ревельской и гарионской, а также и виронской и всех повесили, кто только был вместе с эзельцами при осаде замка или участвовал в их злых замыслах; на остальных же наложили двойной или тройной оброк, по сравнению с прежним обычным, и много тяжких повинностей в возмещение. Поэтому ненависть эстов к датчанам стала еще больше…» (XXII.10). По-видимому, именно по причине сбора основных налогов (особенно судебных) меченосцами и датчанами и ущемления епископской доли Генрих так и описывает праведный ропот ливонцев. Христианские судьи среди язычников, кроме того, занимались тем, что судили грабителей – даже тех, которые воровали еще до принятия христианства. Поэтому лэтты христиане стали требовать возвращения добра отнятого эстами, что стало поводом для похода на непокорных эстов (X.8).

Мы уже видели, что в первую очередь колонизаторы останавливаются в замках Икескола и Гольм. И вообще замки в Ливонии стали форпостами и опорными пунктами в захвате всей Прибалтики. Все тевтоны живут только в замках, каждый выход в поход или даже просто за город, чтобы убрать урожай (VII.17) – опасность. Захват замка фактически – это захват всей земли далеко вокруг этого замка. Кроме того, замок – это прекрасное место-убежище для малых сил крестоносцев, когда они могут отсиживаться там, ожидая подкрепления извне. Тевтонам лучше всех удается брать замки, обладая осадными машинами, и в то же время хорошо защищаться, так как замок – их стихия. В Хронике приводится десятки описаний осад замков – и почти всегда тевтоны выходят победителями в этих битвах. Интересно, что до 1223 года в замках совместно с тевтонами находились и местные жители, которые, правда, представляли потенциальную опасность: при осаде Гольма в 1206 году «тевтоны, по своей малочисленности (их было всего двадцать человек), боясь предательства со стороны ливов, которых много было с ними в замке, днем и ночью оставались на валах в полном вооружении, охраняя замок и от друзей внутри и от врагов извне» (VIII.23). Правда в 1223 году это опасность выливается в трагедию для немцев: вся Эстония восстала и во всех эстонских замках тевтоны были перерезаны – а значит, перерезаны все немцы в Эстонии. Поэтому после такого грандиозного восстания эстам не позволяют жить в замке. В замках теперь находятся только тевтоны (XVII.15).