Московское восстание 1648 года

Оглавление:

Введение .......... 3

Источники .......... 5

Историографический обзор .......... 8

Глава 1. Участники восстания .......... 10

Глава 2. Причины восстания .......... 17

Глава 3. Ход восстания .......... 25

Глава 4. Итоги восстания .......... 28

Заключение .......... 38

Список использованной литературы .......... 39

Введение

Темой данного доклада является Московское восстание 1648 года, но чтобы понять его причины и ход необходимо обратиться к периоду, предшествующему восстанию, а так же рассмотреть социальную структуру Москвы XVII века.

Москва этого времени была вполне феодальным городом. В то же время ее торговля была опутана множеством разнообразных пошлин, исторически сложившихся в течение нескольких столетий; существовало большое число мелких монополий, стеснявших развитие промыслов и местной торговли; монастырские и боярские владения вплотную подходили к городской территории и часто даже вклинивались даже в черные посадские земли. Посадские жители, чтобы избежать тяжелого тягла, отдавались под покровительство крупных феодалов, становясь их «закладчиками». Они селились на «белой земле» феодалов, освобожденная от посадских налогов и повинностей, или «обеляли» свои старые участки земли, передавая их крупным землевладельцам. Поэтому рядом с посадом возникали поселения торговых людей и ремесленников, освобожденных от несения посадских повинностей ( « белые слободы» ) и успешно конкурировавших с посадом.

Положение нижних слоев посадского населения несомненно ухудшилось к сороковым годам XVII века, так как в начале сороковых годовов произошло большое увеличение прямых посошных налогов. В результате быстрый рост недоимок и разброд населения должны были показать показать правительству, что платежные силы населения были подорваны. Но экономическое положение государства продолжало оставаться очень тяжелым. И после воцарения Алексея Михайловича правительство настаивало на полном сборе налогов, усиливая репрессивные меры за недоимки. Происходившее одновременно описание уездов и городов обнаружило огромную убыль крестьянских и посадских дворов. Чтобы скрыться от царских сборщиков, население снималось целыми деревнями, пряталось в лесах и уходило на новые места. Разброд посадского населения носил несколько иной характер – мелкие торговые и ремесленные люди стремились выйти из тягла путем поселения на «белой земле» вотчиников и монастырей, в непосредственной близости от посадов, иногда сохраняя даже свои старые земельные участки. Поэтому дальнейшее увеличение прямого посошного обложения привело бы к обратным результатам.

Неудача со сбором прямых налогов увеличила значение косвенного обложения. В 1646 году правительство сделало попытку ввести большой соляной налог, но Б.И. Морозову очень скоро пришлось убедиться в полной неудаче нового налога; последний был отменен 10 декабря 1648 года. Другим источником косвенного налогообложения были казенные клейменые аршины, при покупке которых население выплачивало особый сбор в пользу казны.

Предпринимая решительные меры в отношении сбора прямых налогов и вводя новые косвенные налоги, правительство Морозова в то же время стало сокращать расходный бюджет приказов, урезывая денежное жалование целых категорий служилых людей. В результате к середине столетия наблюдалось массовое разорение и обеднение посадского населения. Волнением и разбродом среди низших и средних слоев населения пыталось также воспользоваться купечество и дворянство. В итоге к началу восстания в Московском посаде имело место всеобщее недовольство, что и обусловило размах восстания в Москве и других городах.

Источники

Источники по истории московского восстания весьма разнообразны по своему характеру.

После июньского восстания в столице правительство не решилось на открытое обвинение и следствие над его участниками, поэтому актовый материал о восстании в Москве чрезвычайно беден. Однако этот недостаток до известной степени восполняется литературными произведениями в виде описаний и воспоминаний о московских событиях, часть которых принадлежала непосредственным очевидцам.

Среди них на первое место по точности передаваемых фактов можно поставить донесения шведского резидента в Москве Карла Поммеренинга. Вполне естественно, что восстание в русской столице должно было привлечь его самое пристальное внимание, так как он являлся не только непосредственным очевидцем событий, но и жертвой, ведь третьего июня, во время разгрома купеческих и боярских домов толпа подожгла его двор. Первое донесение о восстании было написано им спустя приблизительно месяц. За это время Поммеренинг мог дополнить свои личные впечатления рассказами, слухами и другими источниками. Это позволило ему в своем донесении дать связный очерк всего восстания. В дальнейших донесениях Поммеренинг постоянно касался событий, связанных с московским восстанием, описывая положение в столице, настроение стрельцов, перемены в правительстве, казни, ссылки и так далее.

К донесению Поммеренинга от 6 июля был приложен шведский перевод русской челобитной. Большое значение этого документа для изучения июньских событий определяется тем, что не одна из челобитных, поданных царю 1 и 2 июня, в русском подлиннике до сих пор не найдена.

Помимо донесений Поммеренинга существует шведская рукопись неизвестного автора под названием : «Краткое и правдивое описание опасного мятежа, происшедшего среди простого народа в городе Москве 2 июня 1648 г.». При сравнении этого анонимного донесения с донесениями Поммеренинга обнаруживается большая близость их в передаче фактических событий и даже одних и тех же деталей.

Самостоятельное значение имеет голландское сочинение неизвестного автора – «Лейденская брошюра». Ее год издания показывает, что описание было составлено под свежим впечатлением московских событий. на это же указывает и сам характер изложения.

Наконец, последний иностранец, писавший о московском восстании 1648 года, - Адам Олеарий. В отличии от рассмотренных выше авторов он был лишь современником, но не очевидцем московских событий. Поэтому при использовании сочинения Олеария необходимо достаточно критично относится к сообщаемым им фактам.

Каждое из четырех известных нам иностранных описаний московского восстания имеет свои особенности, содержит как противоречия, так и ценные дополнения. Поэтому большую помощь в проверке этих источников могут оказать русские описания восстания. Нам известны пять кратких летописных записей о московском восстании. Из них самой обстоятельной является запись Толстовского сборника Ленинградской публичной библиотеки. Большое значение этого источника заключается в последовательной датировке всех основных моментов восстания, позволяющей проверить сообщения других источников.

За Толстовским сборником по степени подробности идут записи о московском восстании в Псковской первой летописи и в Новом летописце по списку Оболенского. В Псковской летописи более подробно, чем в других памятниках, дано перечисление разграбленных боярских домов. В Новом летописце по списку Оболенского сохранились интересные сообщения о перемещении в составе правительства непосредственно после июньского восстания.

Среди русских источников особое место занимает рассказ Симона Азарьина. В рассказе дано любопытное описание бегства и поимки П.Т. Траханиотова и содержится ряд интересных подробностей для его характеристики.

Как указывалось выше документальный материал, относящийся к июньскому восстанию в Москве чрезвычайно беден. К нему относятся письмо Семена Колтовского, обрисовывающее настроение мелкого дворянства, взволнованного ситуацией в Москве, и сказка томского казака Ивашки Лаврентьева, интересная как для характеристики отношения далекой провинции к известиям о восстании в столице, так и по некоторым подробностям, переданным в рассказе очевидца.

Таким образом, иностранные и русские источники о московском восстании содержат большой материал для изучения важнейших вопросов, связанных с историей одного из самых крупных городских движений XVII века.

Историографический обзор

Проблема Московского восстания 1648 года хорошо освещена в отечественной историографии. Историками рассматривались различные аспекты этой темы. Например, работы П.П. Смирнова достаточно полно раскрывают вопрос об участниках восстания, к которым помимо черных посадских людей, стрельцов и так далее (это будет рассмотрено ниже), он причислял также ратных людей полков нового строя – драгунов и солдат (собранных в Москве под командованием воеводы Андрея Лазарева для похода на юг)[1], землевладельцев, разбогатевших позднее представителей старинного боярства, почти не имевших владений в городах[2] и другие социальные группировки.

В то же время в советской науке большинство ученых, изучающих эту проблему, видели в событиях лета 1648 года проблески буржуазных настроений и проявление классовой борьбы. Например, С.В. Бахрушин писал: «Движение посадских людей заключали в себе некоторую двойственность: с одной стороны, посадские люди выступали как торгово-промышленное сословие в целом за утверждение своих сословных привилегий против верхов класса феодалов, с другой стороны, внутри посадов происходила классовая борьба посадской бедноты против угнетения ее богатым и зажиточным меньшинством посада»[3]. Той же точки зрения придерживался и К.В. Базилевич: «Вполне понятно, что развитие классового антагонизма… достигло в Москве с ее стотысячным населением большой силы»[4]. Поэтому в целом для историографии того периода характерно преувеличение роли низших слоев население по сравнению с другими социальными группами (об участии в восстании представителей дворянства часто вообще умалчивается). Поэтому данный доклад представляет собой попытку показать на материале источников, что причины восстания на самом деле были более разнообразны, а участники различны по своему положению в обществе.

Глава 1. Участники восстания

При описании восстания большинство очевидцев пыталось подчеркнуть, что в нем участвовали все слои населения, в частности, некоторые из современников, говоря об участниках событий, употребляли слово «мир». Например, автор «Описания восстания в Москве в 1648 г.» (из бывшего собрания графа Ф.А. Толстого) - «И на праздник Сретения чюдотворныя иконы Владимирские было смятение в мире, били челом всею землею государю… <…> И того же дни возмутились миром… <…> И июня в 4 день миром и всею землею опять за их великую измену и за пожег возмутились… »[5]. Или летописец, составитель «Описания…» в Псковской первой летописи, который говорил: «…и его Леонтья миром убили…»[6]. В «Описании…» из хронографа третьей редакции по списку В. Ундольского участников называют иначе: «…тогда же (того же лета (1648) июня во 2 день) всенародное множество людей били челом государю…»[7]. А, следуя шведскому переводу челобитной от 2 июня 1648 г., приложенной к донесению королеве Христине от 6 июля 1648 г. послом Поммеренингом, сами участники определяли себя, как «всех вообще»[8] и «сирот и всех православных христиан»[9]. Однако, в той же Челобитной имелись и более конкретные сведения, в частности там говорилось: «Поэтому твое царское величество захочешь выслушать нашу и московского простого дворянства, городовых служилых людей, гостей и торговых людей, больших и меньших чинов в Москве жалобу…»[10]. И, действительно, в других источниках мы можем найти подтверждение этим словам.

Например, в донесение королеве Христине от 6-го июля 1648 г., посол Поммеренинг указывает на то, что «однако же, русские купцы хлопочут о том, чтобы голландцев совсем (удалить) из Москвы»[11]. Очевидно, что подобные требования предъявлялись в русле всеобщего волнения, где купцы преследовали свои цели. Однако все же это остается достаточно опосредованным доказательством участия торговых людей в восстании, так как, во-первых, у нас нет сведений об этом в других источниках, во-вторых, эти «хлопоты» относились к гораздо более позднему времени, чем начало и кульминация событий, и, в-третьих, слово «хлопочут» не подразумевает под собой каких-либо решительных действий, ведь попытки достичь монополии на российском рынке, купцы могли делать и до и после событий лета 1648 г., и это не считалось «бунтом» торговых людей.

Но об участии в восстании служилых людей, у нас имеются гораздо более четкие сведения. Так как о них говорилось и в «Описании…» из «Летописи о многих мятежах»: «Тогож году (1648) июня во 2 день бысть волнение, а воссташа чернь на бояр; к ним же присташа служилые люди, и бысть межъусобица велика…»[12], и в донесениях королеве Христине: «…его царск. в-ство тайно роздал мушкеты боярам по их дворам, т.к. простой народ и дворяне хотят устранить партию Морозова… »[13]. Там же (в донесении, но от 6-го июля 1648 г.) рассказывается, что в восстании принимали участие дети боярские, «…которые в большом количестве прибыли из деревень требовать свое жалованье…»[14]. Однако, сведения об участии в восстании такой части служилых людей, как стрельцы, достаточно противоречивы.

С одной стороны, в источниках говорится: «Стрельцы, которые ежедневно сторожат на лестнице, до тех пор удерживали народ, пока теснимые не успели спастись в покои великого князя»[15]; «Но стрельцы воспротивились такому приказанию Морозова, и некоторые из них отправились к его царскому величеству и заявили, что они, согласно принесенной присяге, охотно будут угождать и служить его царскому величеству и охранять его… »[16]. Все это указывает на то, что стрельцы сохранили верность царю, и если и принимали участие в восстании, то на стороне власти.

Но, тем не менее, с другой стороны, мы имеем большее количество свидетельств того, что стрельцы поддержали народ. Например, в «Сказке томского казака Ивашки Лавреньтьева» рассказываются «… московские вести, что на Москве учинили чернь и стрельцы над бояры и над многими людьми и как домы грабили и побивали…»[17]. Им вторит и «Лейденская брошюра»: «Стрельцы (или его царского величества лейб-гвардия)… пристали к народу, и тотчас после обеда напали на двор Бориса Ивановича Морозова…»[18]. То же сообщает и шведский посол Поммеренинг в донесении королеве Христине от 6-го июля 1648 г.: «… а так как слуги Морозова били при этом нек-х стрельцов…то (стрельцы) ответили, что они признают одного его царск. в-ство и никакого иного любимца не имеют, сражаться за бояр против простого народа они не хотят, но готовы вместе с ним избавить себя от их (бояр) насилий и неправд…»[19]. А в «Анонимном шведском сочинение о восстании в Москве» стрельцам также приписывается непосредственное участие в событиях, правда, не по какой-либо веской причине, а «по недоразумению»: «После этих слов вся толпа вместе со стрельцами, по недоразумению полагавшими, что им самим нужно разделаться с Морозовым, бросилась к дому Морозова…»[20].

Из вышесказанного становится ясно, что стрельцы принимали участие в восстании стихийно, скорее всего, часть из них оставалась на стороне царя, а часть (очевидно, большая) поддержала народ.

Есть сведения и об участии в восстании холопов, в донесении от 6-го июля 1648 г., Поммеренинг говорит: «… 27-го июня боярские холопы просили о том, чтобы им дана была свобода, но 3-го июля 6 из них были обезглавлены и 72 еще находятся под стражею»[21], то же он повторяет и в донесении от 6-го августа 1648 г.[22]. Однако, из его слов ясно, что холопы не присоединялись к восставшим, а лишь значительно позднее «просили» об освобождении, и так как они явно не были главной силой среди восставших, их просьба не только не была выслушана, но они были наказаны за подобную непокорность.

Но больше всего свидетельств в источниках относится к участию в восстании посадского черного населения и простого народа (что, очевидно, одно и тоже), так как, видимо, именно они и играли решающую роль в восстании.

В частности о простом народе говорится в «Описании восстания в Москве 1648 г. Адама Олеария»: «Из-за этих больших тягот и невыносимых притеснений простой народ стал выражать недовольство[23]. <…> Тогда простонародье стало бешенствовать, подобно безумным, стало буйствовать, кричать и вопить…»[24]. И в «Лейденской брошюре»: «…каковым обстоятельством воспользовался народ, чтобы подать его царскому величеству некие челобитные…»[25]. И в самой «Челобитной, поданной царю Алексею Михайловичу 2 июня 1648 г.»: «Тебе, великому государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси, представляем мы все от всяких чинов людей и всего простого народа с плачем и кровавыми слезами униженную челобитную»[26]. И в донесении королеве Христине от 6-го июля 1648 г.: «…простой народ опять последовал (за ним), прося выдачи своих арестованных (которых они и получили тотчас), а также тех, которые у них (простолюдинов) высасывают кровь и безвинно их мучат»[27].

Об участии в восстании черни сведений еще больше, их можно найти как в «Сказке томского казака Ивашки Лаврентьева»: «… на Москве чернь стала в скопе и бояр побили…»[28]. Так и в «Описании…» из Нового летописца по списку Оболенского: «7156 же году Июня 1 день, в пяток, разграбили чернии люди на Москве двор боярина…»[29]. О том же говорится в «Рассказе о побеге и поимке П.Т. Траханиотова»: «…в Московском государстве чернии людие яко без ума возшаташася, и взволновавшеся, пограбившие домы многих бояр <…> и того же дни на Земском дворе от черных людей убиен бысть…»[30], и в других источниках. Однако, как было сказано выше, понятия «простой народ» и «чернь» не стоит разграничивать, так как в рамках города это означает одно и тоже, даже в донесении королеве Христине от 6-го июля 1648 г. эти понятия объединяются - «…то ни огонь, ни смерть не могли успокоить их (т.е. простолюдинов, чернь) и они стали…»[31]. А ведь речь в данном случае идет именно о городском восстании, то есть восстании посадских людей, что подтверждается также источниками – «Описанием…» из Псковской первой летописи: «В 156 году, на праздник на Сретение господне, была смута великая на Москве: били челом государю, всею Москвою, посадцкие и всяких чинов люди…»[32] и «Описанием…» из Нового летописца по списку Оболенского: «Июня же в 3 день, в субботу, было на Москве великое смятение, приходили посадские и всякие черные люди скопом на дворец…»[33].

Остается определить количество людей, участвующих в восстании. Но на основе источников, используемых при написании данного доклада, сделать это достаточно трудно, так как в них есть лишь редкие упоминания о приблизительном количестве восставших. Однако, сопоставляя различные источники, где эти упоминания все-таки имеются, можно обнаружить, что цифры примерно одинаковые, а, следовательно, подобным данным можно доверять.

Например, о стрельцах, принявших участие в восстании говорится в «Лейденской брошюре»: «Стрельцы (или его царского величества лейб-гвардия) (числом в несколько тысяч) …пристали к народу, и тотчас после обеда напали на двор Бориса Ивановича Морозова…»[34] и в «Анонимном шведском сочинении…»: «…Морозов для предотвращения бедствия велел созвать всех стрельцов, числом до 6000, и приказал им выгнать с Кремлевской площади мятежную толпу и подавить волнение. Но стрельцы воспротивились такому приказанию Морозова…»[35].

Подобным образом дело обстоит и с определением числа людей, принявших участие в восстании, исключая стрельцов. Сопоставимые данные о них имеются в «Анонимном шведском сочинении…»: «…несколько тысяч человек проникли на Кремлевскую площадь и неотступно и с громкими криками требовали окончательного решения их желаний и высказанных жалоб[36]. <…> Тотчас вслед за этим все колокола зазвонили в набат, и в короткое время произошло такое смятение, что сбежалось несчетное число тысяч человек…»[37].

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что, несмотря на то, что очевидцы из-за испуга, или желая приукрасить события, могли несколько преувеличить число участников восстания, количество людей все равно было очень большим, особенно для города XVII века. Тем более это подтверждается и тем, что царь пошел на уступки. И, несмотря на то, что в восстании приняли участие почти все слои населения, основной движущей силой было черное посадское население, что подтверждается и теми требованиями, которые были предъявлены, и теми мерами, которые были приняты. Вторую роль, очевидно, играли стрельцы, о чем говорит как большое количество восставших среди них, так и частота упоминаний о них в источниках. Остальные же слои населения, скорее всего, принимали участие в восстании или опосредованно, лишь выдвигая свои требования и просьбы на фоне общего волнения, или в гораздо меньшем количестве. Но как бы то ни было, исходя из того, что было сделано восставшими и для восставших, можно с уверенностью сказать, что события лета 1648 года были очень масштабными для того времени.

Глава 2. Причины восстания

Очевидно, должны были быть достаточно веские причины для того, чтобы такое количество людей, причем из различных слоев населения, подняли восстание, и как мы увидим дальше ситуация, царившая на тот момент в посаде, действительно, была ужасающей, особенно для черни. Это признавали даже те, кто описывал восстание, в частности Адам Олеарий говорил: “Из-за этих больших тягот и невыносимых притеснений простой народ стал выражать недовольство”[38]. Или Поммеренинг, который в донесении королеве Христине от 6-го июля 1648 г. писал: “...простой народ стал жаловаться, как и прежде часто это делал, на неправды и насилия, которые над ним учиняются...”[39]. Однако если говорить о конкретных причинах, то стоить отметить, что по большинству источников можно видеть что народ “жаловался” на определенных людей, тех, “...к-рые у них (простолюдинов) высасывают кровь и безвинно их мучат”[40]. И более всего упоминается Леонтий Степанович Плещеев, которого в источниках называют то “судьей над московскими жителями”[41], то “земским судьей”[42], то “высоким вельможей”[43], то “правителем города (Den Borgermester van der Stadt) (или начальником над всеми городами)”[44] и т.п. Поммеренинг даже писал, что “... дело дошло до такого восстания...” именно потому, что “...его царск. в-ство не хотел принять его (народ) и должным образом наказать Плещеева, к-рый находился под защитой Морозова”[45]. И, возможно, в чем-то он был прав, так как другие источники, подробно описывающие деятельность Плещеева, показывают нам, какие “несправедливости” терпело от Плещеева население посада.

В частности, в “Анонимном шведском сочинение…” говорится, что “этот Плещеев... часто без всякой вины подвергал пытке и жестокой казни людей, к коим не благоволил, под тем предлогом, будто они совершили то или другое преступление”[46]. В других источникам мы также находим этому подтверждение, например, в “Описании…Адама Олеария”, где дается красочное описание деятельности “Левонтия Степановича”: “После того как Илья Данилович Милославский стал царским тестем, он стал могуществен и велик. Ему дан был рядом с жилищем его царского величества дом в Кремле, где он должен был жить вместе с женой своею, он немедленно же велел этот дом сломать и построить от основания великолепный дворец. Старые слуги один за другим должны были уйти, и на их места были поставлены родственники г. Милославского; так как все они успели наголодаться, то они оказались очень жадными, очень скупыми и прожорливыми. Особенно отличался один из них, по имени Левонтий Степанович Плещеев, назначенный верховным судьею земского двора или ратуши. Он обирал простонародье и драл с него паче всякой меры; подарками нельзя было насытить его. Когда тяжущиеся стороны являлись к нему в канцелярию, он выматывал у них даже мозг из костей, так что и та и другая сторона становились нищими. Он нанимал негодяев, для того чтобы они ложно доносили на честных людей, имевших некоторые достатки, и обвиняли их; обвинения взводились то в кражах, то убийствах и других злодеяниях. После этого бедных людей заключали в тюрьмы, обходились с ними тиранически и держали так несколько месяцев, доводя почти до отчаянья. Тем временем безбожные слуги его должны были войти в переговоры с друзьями арестованных и под секретом давать им мудрые советы, как им вновь выбраться на свободу. Через подобных воровских помощников он торговался относительно того, сколько они должны были дать ему. Сам же он не удостаивал приема никого из обвиненных, ни из друзей их”[47].

Поэтому народ просил, чтобы Плещеев “...был смещен; а на его место посажен честный человек”[48]. Но также “и того ж дни возмутились миром на ево Левонтьевых заступников, на боярина и государева царева дятку на Петра Тиханова сына Траханиотова, да на думново дьяка на Назарья Иванова сына Чистово и иных многих единомыслеников их...”[49], ибо по источникам мы можем видеть, что и они были виноваты в тяготах народа.

Например, в том же “Описнии... Адама Олеария” говорится, что “еще иной, желая выслужиться перед казною его царского величества и снискать себе расположение, предложил, чтобы во всей России с соли, стоившей первоначально за пуд (т.е. 40 фунтов) 2 “гривны”, или 10 грошей, бралась еще одна “гривна”, или 5 грошей пошлин. Он вычислил также, сколько тысяч подобный налог принес бы ежегодно в казну его царского величества. Однако через год пришлось вычислять, сколько тысяч было потеряно на соленой рыбе (ее в России употребляют в пищу больше мяса), которая сгнила, не будучи из-за дороговизны соли просолена как следует”[50]. А далее Адам Олеарий добавляет, что этим чиновником был никто иной как “государственный канцлер (думный дьяк) Назарий Иванович Чистой”[51]. И хотя повышенный налог на соль, на самом деле, в размере двух гривен с пуда был введен с 7 февраля 1646 г. и отменен 10 декабря 1647 г.[52], это надолго осталось в памяти простого народа, ведь, как было сказано выше, люди, которые не могли позволить себе закупку соли из-за ее дороговизны, оставались без основного источника питания.

В “Описании... Адама Олеария” говорится и о другом чиновнике, который “...предложил готовить железные аршины с орлом в виде клейма. После этого каждый, кто желал пользоваться аршином, должен был покупать себе за 1 рейсталер подобный аршин, стоивший на самом деле только 10 “копеек”, шиллинг, или 5 грошей. Старые же аршины под угрозою большой пени были воспрещены”[53]. (“Проведение этой меры приписывается боярину Григорию Гавриловичу Пушкину”)[54].

Из вышесказанного видно, что деятельность таких чиновников, в основном, приносила урон простому тяглому населению городов, на которое ложилось все бремя налогов, а также купцам. Но в «Описании…Адама Олеария» рассказывается и о другом боярине Петре Тихоновиче Траханиотове, чьи действия приводили к обнищанию и недовольству служилых людей: “В числе подобных (Плещееву) безбожных чиновников находился и некий Петр Тихонович Траханиотов, шурин Плещеева, так как Плещеев был женат на родной сестре Тихоновича. Этот последний дошел уже до степени окольничего, что является ближайшим чином перед боярином или государственным советником. Он был начальником Пушкарского приказа и имел в своем ведении стрелков из ружей, ружейных мастеров, пушкарей и всех служивших в цейхгаузе. Обходился он с ними весьма немилосердно и не выдавал им заслуженного за работу вознаграждения. Москве принято, чтобы по приказанию великого князя ежемесячно все царские чиновники и ремесленники получали в срок свое жалованье; некоторым оно даже приносится на дом. Он же заставлял людей ждать целыми месяцами, и когда они после усиленных просьб, наконец, получали половину, а то и менее еще того, они должны были выдавать расписку в получении всего жалованья. Кроме того, были заведены многие монополии; кто больше всего приносил подарков Борису Ивановичу Морозову, тот с милостивою грамотою, веселый возвращался домой ”[55]. О противоправной деятельности П. Т. Траханиотова, правда, не в отношении служилых, а в отношении монастырей, можно найти сведения также в «Книге о чудесах пр. Сергия» Симона Азарьина, в которой содержится «Рассказ о побеге и поимке П. Т. Траханиотова»: «Бысть некии вельможа [имеется ввиду П. Т. Траханиотов], обычай же его суров бяше, паче ж и корысти желатель бяше, мало имыи в себе страха Божия; но присно ум его простираяся, идеже бы откуду корысть приобрести, и отчины за себя присягнути, и крестьян чюжих на себе посадити [Траханиотов укрывал у себя чужих крепостных крестьян]… Тако ж и к монастырским слугам во мнозех искех приставливая напрасно, и во многия неискупимыя беды вверже, яко на глум себе таковое богатство приобретая, и крестьян из вотчин Сергиевых за себя сажая, и во грех себе того не вменяя; властем же не могуще противу его ничесож сотворити, понеж мочь его велика бяше»[56].

А во главе всех этих чиновников стоял Борис Иванович Морозов[57], который в «Лейденской брошюре» называется «главнейшим послом его царского величества правителя всей России»[58]. Он был приближен к Алексею Михайловичу, так как приходился ему «наставником», а также был повенчан с сестрою царицы[59]. Поэтому, не страшась царя, он потакал подобным воровским мероприятиям - что в конечном счете и привело к восстанию.

Итак, на основе анализа «Описания…Адама Олеария», повествующего о деятельности московских бояр, и других источников мы можем сделать выводы о причинах, заставивших различные слои населения принять участие в восстании. А тем самым, мы можем получить картину той ужасающей ситуации в посаде, в которой находилось на тот момент большинство жителей Москвы и других городов.

Во-первых, следует сказать о черных крестьянах, ведь, как было сказано выше, именно они терпели наибольшее число тягот и были главной силой среди восставших. Так как именно на черных крестьян ложилось все бремя налогов в посаде, в то время как дворяне, монастыри, военные и частновладельческие крестьяне, населявшие так называемые «белые слободы», были освобождены от денежных или натуральных повинностей в пользу государства. А так как после смуты денег в казне не осталось, черное население к моменту восстания совсем обнищало еще и из-за дополнительных чрезвычайных налогов, которые вводились без учета ситуации и каких-либо подсчетов (как например, налог на соль) и приводили к упадку экономики государства, что вызывало все новые и новые поборы. Бесчинства же бояр, заставлявших население посада выкладывать последние деньги в качестве взяток, и постоянные обвинения в несуществующих преступлениях еще более усугубляли ситуацию. Поэтому основными требованиями черных людей были устранение белых слобод, что позволило бы заметно увеличить состав тяглого населения страны, а следовательно, снизить налог на душу населения, а также устранения с постов неугодных бояр, обвиняемых во взяточничестве и введении чрезвычайных налогов. Поммеренинг в донесении королеве Христине от 6-го июля 1648 г. к причинам восстания присовокупил также желание «русских» «сбросить с себя всякое бремя и возвратить свою старую свободу»[60]. Однако, если речь шла о крепостном праве, его выводы кажутся абсолютно необоснованными, ведь в восстании черных крестьян поддержали также дворяне, но их требования существенно отличались от требований посадского населения. А именно, судя по итогам восстания, которые отразились главным образом в Соборном Уложении 1649 года (о чем будет сказано далее в главе 4) на фоне всеобщего волнения дворяне просили у государства полного закрепощения крестьян, а также, очевидно, пытались занять какие-либо чины в государственном аппарате путем «устранения партии Морозова»[61]. Так что, в данном случае, желание «возвратить свою старую свободу» могло относиться разве что к боярским холопам, которые, как было сказано выше, не играли какой-либо существенной роли в восстании и не представляли собой единой силы. Поэтому за свою «просьбу» об освобождении 6 из них поплатились жизнью, а 72 свободой[62].

Как уже говорилось выше, вторую роль в восстании играли стрельцы. Их участие было обусловлено как объективными причинами, то есть обнищанием из-за того, что им не выплачивалось жалованье, о чем говорилось в рассказе о деятельности Траханиотова, так и в, какой-то мере, субъективными факторами. А именно, неуважительным отношением к ним со стороны слуг Морозова на момент восстания (по словам автора «Анонимного шведского сочинения…», «…некоторые из слуг Морозова, без сомнения, посланные своим господином, начали бранить стоявших на карауле стрельцов и наносить им удары за то, что они, вопреки приказанию из господина, впустили толпу; при этом был заколот один из стрельцов, получивший смертельную рану ножем»[63]). Единой силой со стрельцами были дети боярские, прибывшие из деревень требовать свое жалованье, которое тоже было задержано.

Не последнюю роль в восстании сыграли и купцы, которые наравне с черным крестьянством страдали от бесчинства и взяточничества бояр (то есть от введения нового аршина, практики приобретения монополий теми, кто приносил больше подарков Морозову, бесчисленных обвинений в преступлениях и повышения цен на соль). Однако так как на момент восстание многое из вышесказанного было уже отменено, купцы лишь «хлопотали» об установлении монополии на российском рынке, то есть о выдворении из Москвы голландцев, но не предпринимали каких-либо решительных действий.

Как можно увидеть по «Рассказу о побеге и поимке П. Т. Траханиотова» от деятельности московских чиновников страдали даже монастыри, что подчеркивает тот надлом в положении населения, который и привел к восстанию. Однако важно отметить, что какие бы требования не выдвигал народ и как бы он не страдал от произвола властей, его критика ни в коей мере не затрагивала фигуры царя, стоявшего над всем этим. Что подтверждает и текст «Челобитной…»: «Мы все от народа просим еще униженно твое царское величество, чтобы ты твою данную присягу и обещание вспомнить захотел…»[64], и сам ход восстания.

Глава 3. Ход восстания

Ход событий лета 1648 года практически идентично описывается во всех источниках и почти не предоставляет исследователям поводов для споров. Поэтому в данном докладе он будет раскрыт через два источника, а именно «Лейденскую брошюру»[65], где упор делается на разорение народом домов знатных бояр, и «Донесение королеве Христине от 6-го июля 1648 г.»[66], где наиболее подробно рассказывается о событиях, последовавших после пожара.

Итак, первого июня, когда царь прибыл из Троицкого похода в Москву, простой народ стал жаловаться, как и прежде это делал, на неправды и насилия, которые над ним учиняются. Но так как его царское величество не хотел сам принять прошение, а простолюдинов стали бить кнутами, то они начали бросать каменья и попали во многих знатных бояр. Пятнадцать или шестнадцать простолюдинов, которые последовали за царем с прошением в Кремль, были брошены в башню. Второго июля 1648 года, в пятницу, до полудня Алексей Михайлович совершал вместе с патриархом ежегодную процессию в сопровождении знатных бояр, а также высшего духовенства, чем и воспользовался народ. Толпа опять последовала за ними, прося выдачи своих арестованных, а также тех, кто, по мнению народа, был виноват в ее бедствиях. При этом народ пытался подать царю некие челобитные о невыносимо больших податях, пошлинах и поборах, а также о притеснениях, которые они каждодневно претерпевали от бояр. По окончании процессии народ всем скопом пошел к Кремлю. А так как слуги Морозова били при этом некоторых стрельцов (чье жалованье также было уменьшено) за то, что они впустили так много народу в Кремль, то часть стрельцов пристала к народу. После этого разъяренная толпа напала на двор Бориса Ивановича Морозова. Сам же Морозов бежал в покои его царского величества. От этого двора народ поспешно устремился ко двору Назария Ивановича Чистого, чей двор они также в конец разграбили, а самого Назария убили. Оттуда они напали на двор Леонтия Степановича Плещеева, который бежал к его царскому величеств. Далее народ устремился на двор Петра Тихоновича Траханиотова, чей двор они тоже разорили, а он сам бежал из города в некий монастырь. Оттуда они напали на дворы других бояр. Когда наступила ночь разбой несколько поутих. Но с раннего утра возобновился вновь. Далее толпа устремилась в Кремль, вызывая на суд бежавших Морозова, Плещеева и Траханиотова. Алексей Михайлович тотчас выдал им Плещеева, чтобы ему публично отсекли топором голову, однако народ был до чрезвычайности ожесточен против него, поэтому сам исполнил приговор. Но тотчас после того, как Плещеев был убит, слуги Морозова подожгли город в различных местах, так что за тринадцать или четырнадцать часов истреблено было огнем более половины города внутри Белой стены и около половины той части города, которая находилась вне стены. В этом пожаре сгорело всего около десяти тысяч дворов; и так как на различных дворах стояло много различных домов; в некоторых дворах сгорело десять, двенадцать душ, а то и больше людей: отец, мать, дети, работники и служанки; число людей которые сгорели или задохнулись в дыму, исключая тех, которые остались неизвестны, исчислялось примерно в тысячу семьсот. Некоторых из поджигателей умертвили на месте, других же заточили в темницу, где их допрашивали и пытали, и они откровенно признались, что были к тому подкуплены многократно упомянутым Морозовым, дабы отомстить народу, а также другим вельможам, его противникам. Народ, узнав об этом, еще более ожесточился против Морозова, кроме того, Плещеев перед своей смертью заявил, что Морозов и Траханиотов приказывали ему совершать такие неправды и извлекали из них выгоду, а труд приходился на его долю, так что народ стал настойчиво требовать выдачи Морозова, а также Траханиотова. Алексей Михайлович сам просил у народа, чтобы Морозову сохранили жизнь. Тогда народ согласился на то, что Морозов может быть сослан, чтобы он никогда не допускался ни к каким правительственным делам. И тем стечение народа было усмирено. Пятого числа того же месяца отрублена была голова шурину Морозова, Петру Тихоновичу Траханиотову, который бежал в один из монастырей, но был выдан народу по повелению царя. Алексей Михайлович велел одиннадцатого июня позвать стрельцов с их ружьями во дворец. И двенадцатого числа того же месяца рано утром, в первом часу, Морозов был отослан под сильным конвоем в Кирилловский монастырь на Белом озере.

На том и закончились основные события восстания. Однако волнение в народе продолжалось еще долгое время, поэтому царь Алексей Михайлович и высшие чиновники сразу после окончания главных событий, с одной стороны, стали принимать меры, обещанные народу, но, с другой стороны, принялись судить и ссылать вопреки обещанию участников восстания и всех тех, кто подозревался в зачине нового мятежа.

Глава 4. Итоги восстания

Как было сказано, восстание в какой-то мере привело к стабилизации и уравновешиванию ситуации в посаде, так как высшие власти вынуждены были принять для этого меры. Но при этом, конечно, подобное выступление повлекло за собой убытки как жителей Москвы, так и государства в целом.

Если говорить об этих убытках, то следует, во-первых, сказать о последствиях пожара. Данным источников в этом случае можно абсолютно доверять, так как все они вторят друг другу. В частности, в «Описании…» из Псковской первой летописи говорится: «И выгорела Москва от Неглины до Чертольских ворот, и не осталось в Белом городе ни единого кола, только осталось в Белом городе у Трубы около Петровского Павлов монастырь, дворов с триста, а за городом за Чертолскими вороты слободи выгорели до Земляного города; а в Китай перекинуло с Неглинского мосту, и выгорел кружечный двор»[67]. В «Анонимном шведском сочинении….», в свою очередь, сообщаются конкретные цифры: «…в течение немногих часов обратилась в пепел и сгорела лучшая половина города внутри и вне Белых стен, начиная от реки Неглинной, до 24 000 домов, во время этого пожара сгорели и погибли несметные сокровища и богатства в купеческих товарах и в другом имуществе, так что у одного человека, который был там самым богатым купцом, убыток доходил до 150 тысяч рублей; погибло также до 500 тысяч тонн зерна, что стоило около 6 тонн золота. Погибло также больше 2 000 человек, большею частью в состоянии опьянения: воспользовавшись добычей, они сначала веселились, затем погрузились в сон, были захвачены огнем и сгорели, так что пир их окончился бедою»[68]. А «Описание…» из бывшего собрания гр. Ф.А. Толстого подтверждает данные обоих источников и разъясняет причины такой потери зерна: «И они люди их большую половину Московского государства выжгли: от реки Неглинны Белой город до Чертольские стены каменново Белово города, и Житной ряд и Мучной и Солодяной, и от тово в миру стал всякой хлеб дорог; а позади Белова города от Тверских ворот по Москву реку да до Землянова города»[69]. Причины такого огромного убытка были названы автором «Анонимного шведского сочинения…» - «народ мало обратил внимания на этот пожар», так как, во-первых, как уже говорилось, был пьян, а, во-вторых, «он жаждал крови» [70].

Кроме того, столица пустела, так как, по словам Поммеренинга в донесении от 19-го сентября, «однакоже многие бегут и переселяются из Москвы после того, как его царск. в-ство тайно роздал мушкеты боярам по их дворам, так как простой народ и дворяне хотят устранить партию Морозова и избавиться от новых налогов и уставов…»[71].

В то же время восстание в Москве не осталось незамеченным зарубежом, а так как подобное шаткое положение несомненно ослабляло государство, то воспользовавшись ситуацией «…татарин потребовал тройной дани…» (имеются ввиду «поминки», состоявшие из шкурок соболей, лисиц, куниц, белок, а также одежды, подбитой и украшенной дорогими мехами, посылавшиеся в Крым с целью предотвратить набеги татар на южные границы Московского государства; крымский хан рассматривал эти «поминки» как обязательную дань, платимую русским царем[72]), однако «…получил лишь столько, сколько и прежде»[73].

Не во всем положительно подействовала смена судей (начальников) московских приказов. Так как «большие господа, управлявшие во время Морозова» не были окончательно сняты с руководства государством, а лишь распределились «…там и сям в стране по воеводствам и другим должностям»[74], а соответственно пусть и в меньших масштабах, но могли продолжать свои бесчинства. И хотя, по словам Адама Олеария, «его царское величество также заместил вакантные должности и места людьми умными, благочестивыми и пользовавшимися сочувствием народа»[75], но в донесении от 6-го июля 1648 года Поммеренинг сообщает такие сведения: «После того как Григорий Гаврилович Пушкин также выслан (из Москвы), мушкетный завод в запустении; железный завод в Туле тоже некоторое время стоит без дела…»[76]. Очевидно, что это «запустение» было вызвано сменой руководства Пушкарского приказа, когда не ясно, насколько опытные люди пришли к высшим должностям. В то же время даже сама высылка Морозова и назначение на его должность Я. К. Черкасского («…а в Стрелецком приказе сидел боярин князь Яков Куденетовичь Черкасской, Иноземский приказ и Новая Четь ему ж была приказана»[77]) в какой-то мере являлась лишь фикцией. Так как из «Описания… » из Нового летописца по списку Оболенского следует, что «тогож месяца Октября в 31 день, по государеву указу, боярину Якову Куденетовичу Черкасскому Стрелецкого приказу ведать не велено и с двора в город не съезжать не велено ж. Приезжал к нему с сказкою на двор в 4 часу ночи думной диак Иван Гавренев; Стрелецкий приказ Государь указал ведать боярину Илье Даниловичу Милославскому»[78]. В донесении Поммеренинга от 14 ноября 1648 года мы можем найти также официальное разъяснение этому факту: «1-го ноября Илья Данилович назначен на место князя Якова, после того, как князь Яков в присутствии великого князя 31-го октября весьма резко поспорил с Морозовым и другими и самовольно (беспорядочно) без позволения его царск. в-ства ушел из-за стола и из дворца. Когда же он освобожден был из-под ареста и стражи его царского в-ства, то он не захотел идти на верх (т.е. во дворец), хотя его царское в-ство несколько раз посылал за ним, а говорил, что ему нечего там делать; он не хочет также уезжать из Москвы на воеводство в Астрахань, а желает сперва узнать, в чем он виноват»[79]. Однако становится ясно, что эта ситуация была лишь поводом к отставке Я.К. Черкасского. В то же время даже ссылка «виновника событий» Б.И. Морозова, обещанная государем народу, была достаточно быстро прервана, и он возвратился в Москву: «7157 году Октобря в 22 день в неделю, родился благородный государь царевич Дмитрий Алексеевичь. Того же месяца Октобря в 26 государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Росии пожаловал для своей Государевы радости, что бог ему государю подаровал Царевича Дмитрия Алексеевича, указал быть к Москве боярину Борису Ивановичу Морозову из подмосковной его вотчины из села Павловскаго. Как он сослан был в Кириллов монастырь, по челобитью посадских и всяких черных людей, и из Кирилова по государеву указу переведен был в Тверской уезд, жил в вотчине своей на Городне, а с Городни приехав в подмосковной своей вотчине в селе Павловском жил, а из Павловскаго Государь указал быть к Москве»[80]. Более того, в столице Б.И. Морозов очень быстро освоился и, по меткому замечанию Савинки Корепина («Сыскное дело Савинки Корепина»), «…боярин де Борис Иванович Морозов делает умыслом, будто он ныне ничем не владеет, а дал де владеть во всем боярину Илье Даниловичу Милославскому…»[81]. То есть, иначе говоря, посредством смещения Я.К. Черкасского и назначения на его должность И.Д. Милославского, Морозов опять вернулся к тем должностям, которые он занимал до ссылки. А Якова Куденетовича, со слов того же Савинки Корепина, «…хотели сослать, и подводи де под него были готовы, а не сослали де его боясь нас [стрельцов], для того что мир весь качаетца»[82].

Действительно, власти еще очень боялись повторения подобного восстания, поэтому и Б.И. Морозов был возвращен не просто так, а по прошению народа. Правда, оно также было почти фикцией, так как, по словам Поммеренинга, «патриарх обещал каждому стрельцу, который подпишет (т.е. прошение) о том, чтобы Морозов приехал в Москву, 4 рубля»[83], а далее шведский посол добавляет: «Великий князь обещал каждому стрельцу по 10 рублей, а патриарх каждому по 4 рубля»[84]. Как бы то ни было, такие взятки в любом случае отрицательно влияли на состояние казны государства. Тем более, стоит учесть, что все меры, принятые для успокоения стрельцов были скорее похожи на подобного рода взятки. А именно, из донесений Поммеренинга следует, что сразу после восстания «его царск. в-ство приказал тотчас выдать всем стрельцам то, что у них было удержано, а именно, каждому по 8 рублей…»[85], и что стрельцы «…вместо прежнего своего годового жалованья в 4 или 5 руб. теперь недавно получили от его царск. в-ства 25 руб., а некоторые полагают и более»[86]. В свою очередь, автор «Описания…» из бывшего собрания гр. Ф.А. Толстого добавляет, что «…стрельцов и всяких служилых людей государь царь пожаловал, велел им свое государево жалованье давать денежное и хлебное вдвое…А которые погорели, и тем государь жаловал на дворовое строение по своему государеву размотренью»[87]. Адам Олеарий же пишет, что «немного дней спустя [после восстания] его царское величество велел стрельцов, составлявших отряд его телохранителей, угостить водкою и медом»[88].

Меры, принятые в отношении детей боярских, были примерно такими же; из донесения Поммеренинга от 6-го июля следует, что «после его [Морозова] отъезда боярские дети получили свои наследственные имения, которыми владели до того эти казненные и другие большие господа; кроме того, его царск. в-ство дал им в виде вознаграждения, - одним по 14, другим по 20 рублей»[89]. Однако далее в донесении от 7 декабря 1648 г. посол добавляет: «Воспрещено воеводам и детям боярским приезжать в Москву (за жалованьем), как было в обычае (т.е. раньше), а будут они получать свои деньги или жалованье дома и следовательно сберегать свои путевые издержки»[90]. Хотя нам ясно, что это постановление имело целью не сбережение средств детей боярских, а поддержание порядка в столице, так как в памяти властей сохранилось знание о том, что дети боярские были участниками событий лета 1648 года.

Стоит отметить, что меры, предпринятые правительством в отношении купечества, были менее поверхностными. Как говорилось выше, «русское крупное купечество, стремясь монопольно эксплуатировать внутренний рынок, неоднократно выступало с коллективными заявлениями о высылке из внутренних русских городов иностранных купцов (англичан, голландцев и др.)»[91]. Особенно настойчиво купечество потребовало этого в 1648 году, воспользовавшись всеобщим волнением, что подтверждается донесением шведского посла от 6-го июля 1648 года: «… однакоже русские хлопочут о том, чтобы голландцев совсем (удалить) из Москвы; что из этого выйдет, покажет время»[92]. Соответствующие заявления были сделаны на Земском соборе и поддержаны дворянством. Однако в 1649 году удалось добиться высылки одних англичан, так как правительство не решилось на обострение отношений с Голландией (в Англии в это время шла революция). В качестве официальной причины запрета англичанам торговать внутри Московского государства была выставлена казнь Карла I)[93]. Помимо этого, по словам Адама Олеария, «царь обещал также при первой возможности взять обратно выданные им милостливые грамоты о монополиях [на самом деле, общая отмена мелких монополий (откупов) последовала только в 1654 году[94]], кроме того он обещал увеличить их привилегии и те льготы, какие у них были»[95].

Но самые важные действия властей относились к народу или, иначе говоря, посадскому тяглому населению. С одной стороны, были сделаны привычные попытки властей задобрить черных крестьян («точно так же и тесть великого князя, Илья Данилович Милославский, высказал любезность и доброту к знатнейшим гражданам, стал ежедневно принимать несколько человек из цехов[96], по очереди, к себе во двор обходился с ними милостливо и старался приобрести расположение главарей»)[97]. Но, с другой стороны, царем было «…обещано простому народу, что у него спросят совета, когда будут обсуждаться дела, касающиеся всей земли»[98]. А это, очевидно, являлось намеком на созыв Земского Собора. И, действительно, о созыве Собора была подана 10 июня челобитная от имени столичного и провинциального дворянства, иноземцев и торговых людей[99]. А сроком съезда выборных было назначено 1 сентября 1648 года[100]. Результатом их работы послужило Соборное Уложение 1649 года, которое и представляло собой главнейший итог восстания, так как именно в нем отразились те изменения, которые были сделаны в соответствии с основными требованиями участников событий.

А именно, был решен вопрос с черными и белыми слободами – «…так как в новом Уложении будто бы постановлено, что на расстоянии двух верст от Москвы никто не должен жить (т.е. владеть поместьем), но, по старому обычаю, должны (т.е. все эти местности) принадлежать Москве»[101]. Очевидно, что под этими словами Поммеренинг в донесении от 26 января 1649 г. разумел XIX главу Соборного Уложения: «А выгону быти около Москвы на все стороны от Земляного города, ото рву по две версты, а отмерети те выгоны новою саженью, которая сажень по государеву указу зъделана в три аршина, а в версте учинити по тысячи сажень». Иными словами, «…его царск. в-ство пожелал взять (под свое ведение) крестьян на несколько верст под Москвою, так как они издавна подчинялись Москве… его царск. в-ство хотел также взять их [бояр] купцов под свое тягло и простолюдинов, которые свободно под их защитою жили и торговали»[102]. Естественно, что от такого приобретение государство выиграло – так как появились новые налогоплательщики. Получили то, что хотели, и черные крестьяне: 30 октября 1648 года представители посадского населения на Земском соборе – выборные от гостей, гостиной и суконной сотен, московских черных сотен и слобод и городовые торговые посадские люди – подали челобитную о возвращении в посад закладчиков, бывших за патриархом, монастырями, боярами, служилыми людьми, а также всех торговых и промышленных людей, живших около посада в слободах, и не записанных в посадское тягло[103]. Теперь, вследствие увеличения числа налогоплательщиков, тягло с черных крестьян могло уменьшиться. Однако не в выигрыше оказались белые крестьяне, что подтверждает «Сыскное дело Савинки Корепина»: «…как де я был за боярином за Микитою Ивановичем, и мне де было добро, а ныне де меня взяли за государя, и мне де недобро»[104], и, естественно, те бояре, чьи крестьяне перешли к государю. Но, по словам, Поммеренинга, «…это (т.е. подчинение крестьян подмосковных царю) другие (т.е. бояре) переносят охотно в виду того, что Романов, князь Яков, Мамстрюкович (который не ходит в думу) очень хотят этого» хотя «они теряют многое (из того), что имеют там»[105]. Их быстрое согласие с подобной реформой очевидно объясняется тем, что бояре стоявшие во главе государства еще очень хорошо помнили события восстания и соответственно не хотели идти против народа. Более того, они в замен утраченных крестьян получали то, чего пытались добиться уже долгое время – а именно, полное закрепощение крестьян, отразившееся также в Соборном Уложении 1649 года.

Наконец стоит сказать, что в итоге хотя всем участникам событий и пообещали, что забудут про их восстание, однако народ обманули, так как в источниках имеются многочисленные данные о том, что они были наказаны. В частности свидетельства приводятся в донесениях Поммеренинга. Впервые он говорит об этом в донесении от 19 сентября 1648 г.: «А также [народ и дворяне] хотят возвращения своих собратьев, которые вопреки обещанию его царск. в-ства, сосланы за то, что участвовали в бывшем мятеже, хотя им приписывается продажа табаку, водки и прочее»[106]. Затем Поммеренинг вновь возвращается к этой теме в донесении от 4 октября: «Они [то есть партия противная Морозову] хотят также, чтобы были возвращены их близкие или многие стрельцы и простолюдины, которые за учиненный ими мятеж сосланы под тем предлогом, что играли в карты или зернь или продавали табак и водку»[107]. А 9 февраля 1649 посол сообщает королеве Христине о том, что «29-го января здесь у двоих отрубили головы и еще у двоих человек вырезали язык изо рта за то, что будто бы сказали, что скоро будет еще более сильный бунт, чем какой был прошлым летом»[108]. Все это указывает на то, что сосланные не только не были возвращены, но власти, опасаясь будущих восстаний, стали применять репрессивные меры даже к тем на кого просто могло падать подозрение в подстрекательстве к мятежу. Это подтверждают также «Сыскное дело Андрюшки Ларионова» и «Сыскное дело Савинки Корепина».

Заключение

Июньское восстание в Москве не осталось изолированным эпизодом: череда волнений нашла свое отражение в течение ближайших месяцев во многих городах, там произошли новые выступления различной силы и продолжительности. Раньше всего откликнулась на московские события южная часть Рязанской области. В Козлове уже 11 июня толпа стрельцов, казаков и других элементов служилого населения военного гарнизона стала громить лавки торговых людей. Из Козлова волнения перекинулись в Челнавский острожек. 26 июня из Воронежа бежал воевода Василий Грязной. В июне же произошли волнения в Талицком. 5 июля вспыхнуло восстание в Курске. В начале августа движение распространилось еще южнее; сохранились сведения о волнениях в Чугуеве. В северном поморье первые отклики на московские события последовали в Соли Вычегодской. 9 июля произошло восстание в Устюге Великом. Осенью того же года какие-то волнения имели место в Чердыни и у Соли Камской. Некоторое отражение московских событий имелось даже в Сибири – в Нарыме и Томске. Во многих городах во время розыска была установлена непосредственная связь с восстанием в столице. Все это указывает на масштабы волнения среди различных слоев населения во многих городах.

Итак, подводя итоги, можно сказать, что Московское восстание 1648 года стало отражением глубокого экономического и социального кризиса, в котором находилось государство в начале царствования Алексея Михайловича. Тот факт, что в восстании приняли участие почти все слои населения, а также впечатляющий размах событий, побудил правительство пойти на уступки. Итогом восстания стало Соборное Уложение 1649 года, которое во многом и отвечало ожиданиям восставших из различных социальных слоев.

Список использованной литературы

Источники:

1. Базилевич К.В. Городские восстания в Московском государстве 17 века: Сборник документов. М., Л., 1938.

Литература:

1. Бахрушин С.В., А.А. Новосельский. Московское восстание 1648 г // История Москвы. М., 1952. Т. I.

2. Смирнов П.П. Посадские люди и их классовая борьба до середины XVII века. М., Л., 1947. Т. I-II.