Начало Великих Реформ

Публикуемая книга Воспоминаний Дмитрия Алексеевича Милютина (1816-1912), военного историка, генерала, государственного деятеля, бывшего 20 лет военным министром Александра И*, отражает сложное и переломное для России время конца 1860—1862 гг. — самый канун отмены крепостного права и первые два года освобождения. Необычность и глубину перемен, произошедших в стране, мемуарист воспринял и передал особенно ярко, так как ему не пришлось наблюдать постепенность и последовательность изменений. Он увидел результат их вдруг, после четырехлетнего пребывания на Кавказе, который «представлял какой-то свой обособленный мир». Милютин уехал из Петербурга до наступления «оттепели» (термин тех лет), он расстался с Империей Николая I, а вернулся в Россию обновляющуюся, сбрасывающую с себя оковы крепостного права. И был поражен увиденным.

От острого и чуткого взора Милютина не укрылись трудности общественно-политической ситуации в стране на переломе ее истории. Наряду с угрозой начинавшимся реформам со стороны реакционных сил Милютин подметил и прямо противоположное явление — опасность «нарождавшейся у нас в то время революционной и анархической пропаганды»: беспорядки в университетах и других высших учебных заведениях, появление революционных воззваний, подметных писем, распространение анархических понятий среди простого народа, огромную популярность в России запрещенных изданий А.И. Герцена, которые «ходили по рукам почти открыто». С особенной силой заявила о себе новая прогрессивная журналистика, «с которой снята была прежняя строгая узда» цензуры.

Особая ценность мемуаров Милютина заключается в широте охвата переживаемых Россией событий. Острота и необычность общественно-политической ситуации в столице и в центре страны раскрываются в связи с развитием национально-освободительного движения в Империи. Многие страницы книги повествуют о борьбе в Польше накануне восстания 1863 г., о «польской смуте», как называет эти события автор Воспоминаний, об «отголосках» ее в Юго-Западном и особенно Северо-Западном краях, о связях польского и русского революционных движений. Поражают увиденные мемуаристом масштабность и размах польских событий, всеобщее недовольство, охватившее край, город и деревню, столицу и

' См.: Милютин ДА. Воспоминания. 1816-1843 гг. Под редакцией доктора исторических наук, профессора Л.Г. Захаровой. М. 1997.

5

провинцию, все слои и классы населения. И одновременно им показана полная разлаженность механизма управления, созданного Николаем I после подавления польского восстания 1830—1831 гг., его абсолютная непригодность, беспомощность, неспособность к слаженным, энергичным действиям, его несомненная чужеродность для коренного населения края. Милютиным очерчен еще один аспект общего кризиса николаевской государственной системы - взрывоопасность национальной политики на окраинах. И не только в Польше, но и в Финляндии.

Здесь так много интересного и важного, что нелегко выделить главное. Милютин пишет об уличных беспорядках и демонстрациях, о политике центра и действиях местной администрации, о людях противостоящих друг другу лагерей, вожаках польского движения разных направлений и оттенков и часто сменяющихся, не способных овладеть ситуацией наместниках.

На примере Польши, одной из национальных окраин, Милютин наглядно показал тяжеловесность, неповоротливость государственного управления самодержавной монархии, ее имперской политики. Принимаемые правительством меры оказывались подчас несвоевременными или вовсе опаздывали и не достигали цели, а иногда приводили к противоположным результатам. После смерти грозного правителя Польши, руководителя подавления восстания 1831 г. и бессменного наместника в течение четверти века фельдмаршала И.Ф. Паскевича, последовавшей за кончиной Николая I, еще пять лет на этот пост назначались сановники николаевской гвардии — престарелые, бездарные, неспособные к активным самостоятельным действиям. М.Д. Горчаков, Н.О. Сухозанет, А.Н. Лидере были одинаково беспомощны перед сложной ситуацией, грозно заявившей о себе и требовавшей новых подходов и новых решений. Сказалась и слабость позиции самого Александра И, который далеко не сразу сориентировался в ситуации. Это проявилось еще в его речи в мае 1856 г. в Варшаве, содержавшей известные слова: «Pas de reveries»', что сразу оттолкнуло поляков. Когда же спустя пять лет был принят указ 14 (26) марта 1861 г. о реформах, направленных на восстановление «автономной администрации» Царства Польского, время оказалось, увы, упущенным, национально-освободительное движение потребовало полной самостоятельности.

Чтение Воспоминаний Милютина подводит к мысли о том, что ни Александр II, ни правительство, ни либеральная бюрократия, которая возглавила освободительные реформы, не предвидели взаимосвязи между отменой крепостного права и ростом национально-освободительного движения, не предусмотрели, что, поднимая главный для России крестьянский вопрос, нельзя сохранять неизменной национальную политику. Милютин сам такого вывода не делает, но его Воспоминания невольно заставляют читателя задуматься над этим. Власть не имела конструктивной программы действий, ее инициатива ограничилась освобождением польских ссыльных и заключенных во время общей амнистии для политических в августе 1856 г.

Упорное и сильное оппозиционное движение, хотя и в мирных формах, без кровопролития, возникло в Финляндии, где сейм уже полвека фактически не созывался. Общественные силы разных направлений и от-

' Никаких мечтаний. (Пер. с фр.). 6

тенков единодушно потребовали восстановления конституционных прав, и самодержавие вынуждено было уступить, но сделало это далеко не сразу, в тяжелых внутри- и внешнеполитических обстоятельствах 1863 г. В Воспоминаниях показаны возникновение борьбы финнов за конституцию и автономию и первые уступки центральной власти, которая пошла на отставку генерал-губернатора Финляндии Ф.Ф. Берга - явного противника созыва сейма, олицетворявшего прежние методы подавления финской оппозиции.

Милютин убежден, что в польском революционном движении видна «руководящая рука с запада», так же, как во «внутренней крамоле» — «польские козни». Его оценка внутриполитической ситуации свидетельствует о небывалой ранее конфронтации общества и власти, одновременно и о растерянности «верхов» перед новыми общественными явлениями в первый год освобождения от крепостного права.

Интересно личное отношение мемуариста к национальной политике самодержавия особенно потому, что оно характерно для значительной части либеральной бюрократии. Например, с самого начала он стоял за решительные меры подавления польской оппозиции, за «твердую власть», не одобрял попыток Александра II незначительными уступками, более гибкой тактикой и дипломатичностью достигнуть умиротворения. Милютин осудил назначение видного представителя польской либеральной аристократии маркиза А. Велепольского главным директором вновь учрежденной в связи с указом 14 (26) марта 1861 г. правительственной комиссии духовных дел и народного просвещения, считая даже его половинчатую соглашательскую программу неприемлемой для России.

Либеральные взгляды Милютина на широкие радикальные преобразования уживались с очень жесткой позицией в вопросах имперской политики. И это касалось не только имеющихся владений, но и присоединения и завоевания новых. Милютин был среди тех, кто не только выступал за активную и энергичную политику самодержавия на Кавказе, но и лично принимал участие в ее реализации силой оружия, в военных действиях в западной части края, продолжавшихся и после. Кавказ в пору окончательного его присоединения — это еще одна окраина Империи, о которой с чувством и глубоким знанием дела рассказывает автор Воспоминаний.

В Воспоминаниях Милютина запечатлен финал, которым должен был вскоре завершиться достопамятный исторический акт — «умиротворение Кавказа». Это «очищение» горной полосы от исконного населения (шапсуги, убыхи, абадзехи), которому предлагалось или спуститься на контролируемую царской администрацией равнину, или отправиться в Турцию. А параллельно с этим шло переселение в Закавказье казачества целыми станицами. Поднимался даже вопрос о переселении на Кавказское побережье черногорцев, но от этого плана отказались.

Значение этих событий подчеркивается личным вниманием к ним Александра II, который в сентябре 1861 г. посещает Кавказ, «любимый им край», принимает депутации и от казачества, и от местного населения. Облик края окончательно определяется, в отличие от другой азиатской окраины, где еще нет обозначенной границы от Арала до Каспия и где еще не налажена связь между Западной Сибирью и Средней Азией. Но и здесь в 1861 г.

7

намечаются перемены: продление Сыр-Дарьинской линии, основанной В.А. Перовским в начале 50-х гг.

Беглой характеристикой «успешного окончания дела о новой границе Восточной Сибири с Китаем» в результате блестяще выполненной в конце

1860 г. молодым генералом Н.П. Игнатьевым миссии заканчивает Милютин обзор положения окраин Империи и национальной политики самодержавия. И возникает полная, впечатляющая картина роли и места этой политики в истории России, в стратегии «верхов» на переломе эпох крепостнической и пореформенной.

Скупые, но выразительные цифры подтверждают эти наблюдения. В 1861  г. почти треть всех регулярных войск находилась на Кавказе и других азиатских окраинах, несколько менее трети — в западной пограничной полосе и в Новороссийском крае и немного более трети — в остальной части Европейской России, соответственно: 217482, 212950, 334372 из общего числа регулярных войск 764804по штатам мирного времени (в военное время оно составляло 1371045). Здесь же уместно сказать, что расширение Империи и благоустройство вновь приобретенных земель ложились тяжелым грузом на экономику, особенно внутренних губерний. Только Кавказ накануне отмены крепостного права поглощал 1/6 часть национального дохода Российской Империи.

Повествование Милютина не замыкается границами Империи. Читатель видит Россию в системе европейских государств, всего мира, от Китая до США. И хотя здесь автору приходится выходить из круга личных впечатлений, он признает такое отступление необходимым «для связи рассказа». Интересный и плодотворный подход, в котором угадывается высокий профессионализм.

Ведь автор не только генерал, но и военный историк-международник. Он подмечает, что в конце 50-х — начале 60-х гг. «все государства находились в каком-то тревожном ожидании..., как будто Европа была накануне большой войны». Один из очагов напряжения — Италия, где нарастало национально-освободительное движение, произошла короткая и победоносная война Сардинского королевства против владычества Австрии в союзе с Францией (1859), а в 1861 г. началось объединение расколотой страны под властью «короля-революционера» Виктора Эммануила. Россия прямо не причастна к этим событиям, но и не изолирована от них. Накануне франко-итало-австрийской войны и на фоне этого клубка противоречий происходит совсем не традиционное сближение России с Францией, завершившееся союзом, правда, краткосрочным. Итальянские события повлияли и на внутриполитическую ситуацию в России. Успехи национально-освободительного движения и помощь, оказанная итальянцам Францией, окрылили польскую оппозицию в ее стремлении к независимости, что обострило политическую борьбу в Царстве Польском в начале 60-х гг.

Милютин указывает и на новый очаг напряженности в Европе - изменение в соотношении сил между Австрией и Пруссией, нежелание немецких политиков и дальше признавать главенство Австрии, их стремление к созданию единого государства с «чисто немецким населением». Это — начало крупномасштабных изменений, которые в недалеком будущем, к исходу десятилетия, потрясут Европу и приведут к новой расстановке сил -

8

к разгрому наполеоновской Франции, игравшей первую роль на континенте после Крымской войны, и образованию в центре Европы милитаристской объединенной Германии.

Интересно следить по страницам Воспоминаний Милютина за внешнеполитической ориентацией России в самом начале, у истоков новой международной ситуации. Милютин отмечает настойчивое стремление П.Д. Киселева (его дядя по материнской линии), посла в Париже, содействовать сближению России с Францией в начале 60-х гг., не поддержанное, однако, русским Царем и его правительством в силу традиционных прогерманских настроений. На съезде монархов Австрии, Пруссии и России в Варшаве в октябре 1860 г. вновь наметилось сближение бывших участников Священного Союза для борьбы с революционным брожением. Приглашенный в Варшаву в это время Киселев представил проект оборонительного союза с Францией, однако документу не дали хода. Слишком тесными, кровными узами были, как отмечает Милютин, связи российского Императорского и прусского королевского домов, чтобы Александр II мог вырваться из плена устоявшихся традиций.

А в целом Воспоминания позволяют заключить, что, несмотря на поражение в Крымской войне, Россия все более активно действовала на международной арене и что престиж ее вырос благодаря реформам. Когда главный деятель крестьянской реформы 1861 г. Н.А. Милютин, уволенный в отставку, прибыл в Париж, то оказалось, что многие политические деятели и ученые хотели с ним познакомиться и «с любопытством слушали объяснения о великом событии, только что совершившемся во внутреннем быте обширной восточной державы». Но особенно восторженно отнеслись к отмене рабства в России Северо-Американские Штаты. В Воспоминаниях намечается параллель: отмена крепостного права в России и уничтожение рабства в США, что способствовало укреплению дружественных отношений между двумя странами.

Основные сюжеты Воспоминаний Милютина — осуществление крестьянской реформы 1861 г., рост революционно-освободительного движения, университетские беспорядки, политика самодержавия на окраинах, особенно на Кавказе и в Польше, международное положение России — органически переплетаются с рассказом о Военном министерстве. Деятельности этого ведомства молодой военный министр посвятил целые главы.

Роль и место возглавлявшегося Милютиным военного ведомства в России видны по доле его расходов в общем бюджете страны. По смете на 1861 г. военные расходы исчислялись в 115965000 руб. — больше, чем в 1860 г. на 9311000 руб. В «Государственной росписи» на 1861 г. военные расходы составили 33,6% от общей цифры, а в Росписи на 1862 г. — 37,8%, хотя сумма военных расходов уменьшилась на 4268000 руб. против 1861 г. Что цифры эти не случайны, видно из Государственной росписи на следующие годы".

Как человек честный Милютин хотя и добивался утверждения своих финансовых проектов, но вынужден признать, что «эти сметы не выражают действительной стоимости военных сил». Реальные расходы милютинс-

* См.: Приложение к Государственной росписи доходов и расходов на 1864 г. СПб. 1864 и за последующие годы.

9

кого ведомства были выше сметных, ибо оно, как и остальные, имело «экономические капиталы» помимо росписи. Поэтому «сопоставление по росписи с другими странами не вполне корректно», - замечает министр.

Отдавая должное добросовестности и компетентности автора Воспоминаний, хочется обратить внимание на другое: на страшный, пугающий контраст в бюджете страны: 33,6% в 1861 г. и 37,8% в 1862 г. военных расходов в первые два года отмены крепостного права и никаких вложений в дело освобождения крестьян (только очень дорогостоящие кредиты).

В 1880-х гг., когда писались эти Воспоминания, Милютин уже понимал всю сложность и причины неудач крестьянской реформы. Оценка этих преобразований у мемуариста неоднозначна. Несомненным, благотворным результатом отмены крепостного права он считал «нравственное поднятие и возрождение к гражданской жизни 20-ти миллионов порабощенного народа». В то же время заслуживает пристального внимания мнение мемуариста о зависимости конечного результата реализации крестьянской реформы 1861 г. от всей дальнейшей политики правительства. Опасной чертой реформаторской деятельности правительства Милютин считал отсутствие общей выработанной стратегии*.

Воспоминания Милютина заставляют задуматься о многих серьезных проблемах русской истории. Например, о механизме самодержавной монархии. Роль военных в государстве далеко не замыкалась рамками своего ведомства, армии и флота. Они занимали важные посты в гражданских структурах, центральных и местных, даже в Святейшем Синоде.

Зарисовки Милютина, непосредственные и яркие, имеют непреходящую ценность, воссоздавая живую картину в конкретных лицах. Навсегда запоминается рассказ о недолгом пребывании адмирала Е.Ф. Путятина во главе Министерства народного просвещения и боевого генерала Г. И. Филипсона, героя Кавказской войны, на посту попечителя Петербургского учебного округа. Полная некомпетентность в делах просвещения и высшей школы этих вполне достойных воинов-профессионалов привела к драматическим последствиям в первый год отмены крепостного права — небывалому развитию студенческого движения, протесту либеральных профессоров, покинувших свои кафедры в знак несогласия с введением жестоких дисциплинарных мер, наконец, закрытию Петербургского университета. Но при этом — какие комические сцены! Чего стоит одно описание никогда не виданного ранее жителями столицы «небывалого шествия» возбужденной толпы студентов, сопровождавших Филипсона от его квартиры в Колокольном переулке к университету по Невскому проспекту, и комическая фигура попечителя, недавно еще храбро сражавшегося против горцев Кавказа, а теперь конвоируемого учащейся молодежью.

Все богатство Воспоминаний Милютина невозможно и вряд ли нужно раскрывать. Множество лиц и событий, крупных и незначительных, но одинаково ценных для понимания эпохи, найдет читатель в этой книге: акцизная реформа, сменившая винные откупа, о чем у нас еще мало написано; деятельность Главного общества железных дорог, финансовый и

* Помимо классических работ П.А. Зайончковского о реформах 1860-1870-х гг. см. кн.: Великие реформы в России 1856 - 1874. М. 1992.

10

банковский кризис, возникновение Совета министров, планы строительства Закавказской железной дороги, появление новых городов, станиц и поселений на Кавказе, празднование 1000-летия России и всеподданнейший адрес новгородского дворянства 10 сентября 1862 г., отношения с Ватиканом, прием японского посольства Александром II и многое другое — обо всем автор мемуаров рассказывает с большим знанием дела и любопытными подробностями. И целая россыпь драгоценных для историка фактов: министр народного просвещения А.В. Головнин, получив пост, отказывается от огромной казенной квартиры, в которой жили его предшественники, и предоставляет ее вновь учрежденной шестой гимназии и Русскому географическому обществу, которое занимало тесное и неудобное помещение на Мойке, у Певческого моста; или совсем удивительный для современного читателя факт — когда в середине 1862 г. в связи с ужесточением репрессий «Инженерному ведомству поведено было (8 июня) сколь можно.поспешнее приспособить в казематах Петербургской (Петропавловской) крепости помещения на 26 политических арестантов», то такое их количество оказалось неожиданным и застало власти врасплох.

А сколько лиц встретит читатель в этой книге! От Александра И, Наследника престола и Великих Князей до рядовых сотрудников Военного министерства и других ведомств; от фельдмаршалов и адмиралов до солдат, матросов и казаков; здесь и духовенство, православное и католическое, профессора и студенты, дипломаты русские и иностранные, среди которых ярко выписан О. Бисмарк; единомышленники Милютина и его оппоненты, враги, люди различных политических взглядов... Россия предстает перед читателями в лицах, в деятельности и поступках людей, творивших ее историю. И еще из милютинских мемуаров можно узнать много интересного об укладе и быте русской жизни, о дорогих всем нам традициях не столь уж далекого прошлого.

А в целом знакомство с этой книгой Д.А. Милютина приводит к новому, более глубокому пониманию эпохи отмены крепостного права. Перевернув последнюю страницу мемуаров приходится расстаться с привычными представлениями о значении и масштабах крестьянских волнений в первый год освобождения. Кандеевка и Бездна пока только эпизоды.

Другое стояло на пути реформ: слабость либеральных сил, возглавивших преобразования, сохранение в неприкосновенности старых политических институтов (высших и центральных органов власти) и вообще государственной системы самодержавной монархии, устоявшей в переломную эпоху преобразований; огромные военные расходы, продиктованные традиционной имперской политикой; подчинение бюджета расширению и укреплению Империи, ее военной мощи, а не благоустройству обновленной реформами России. Цена освобождения крестьян с землей оказалась слишком дорогой, разорительной, корни самодержавной государственности и политической культуры, уходящие в крепостное право, — слишком глубокими. И это ставило под удар судьбу преобразований. Публикуемые Воспоминания показывают всю иллюзорность надежд на реформы и реальную опасность близящегося столкновения разных общественно-политических течений и сил.

Л. Г. Захарова, доктор исторических наук, профессор

11