Пребывание Государя в Крыму и на Кавказе 6-го августа - 18-го октября

6-го августа, как уже сказано, Государь выехал из Царского Села в 9 часов вечера на Кол пинскую станцию, откуда по железной дороге отправился в Москву. Прибыв туда на другой день, в 11 часов утра, Его Величество продолжал путь далее на лошадях, на Тулу, Орел, Курск. В каждом из этих городов имел Он ночлег; по утрам 8-го, 9-го и 10-го августа принимал местные власти и представителей разных сословий, производил смотры войскам*, посещал собор, кадетские корпуса (Тульский и Орловский); с полудня же до ночи продолжал путь. 11-го августа Государь при-

* В Туле — Екатеринбургский и Тобольский пехотные полки и 10-й стрелковый батальон; в Орле - Охотский и Камчатский полки и два резервные батальона; в Курске — вся 4-я кавалерийская дивизия с ее конно-артилле-рийскою бригадой.

142

был в имение Т.Б. Потемкиной «Святые горы», где Императрица находилась уже два дня. 13-го числа Их Величества вместе проехали обратно на Харьков и оттуда на Полтаву. В обоих городах они принимали начальствующих и почетных лиц, посетили соборы, а в Полтаве слушали обедню в девичьем институте и посетили древнюю церковь Спаса, в которой Петр Великий молился после своей победы. Государь посетил Полтавский кадетский корпус и произвел смотр резервному батальону. От Полтавы Его Величество ехал до Николаева отдельно от Императрицы: 16-го числа в Елизаветграде произвел смотр собранной там кавалерии: 5-й кавалерийской дивизии и уланской бригаде 3-й дивизии с конною артиллерией, а на другой день утром - маневры тем же войскам, и в тот же день, 17-го числа, вечером, прибыл в Николаев. Императрица же переночевала с 15-го на 16-е в Кременчуге, а с 17-го на 18-е - в Елизаветграде, где рано утром были представлены Ее Величеству воспитанницы тамошнего девичьего училища. В тот же день, вечером, Императрица прибыла в Николаев. Между тем Государь, того же 18-го числа, после обычного приема начальствующих лиц и посещения собора, произвел смотр расположенным в Николаеве войскам*, осмотрел Адмиралтейство, Инвалидный дом и возведенную в устье Буга Константиновскую батарею, прикрывавшую доступ к Николаеву с моря.

Из Николаева Их Величества выехали вместе, 19-го августа, морем в Одессу. Там, на другой день, в воскресение, они слушали обедню в девичьем институте и посетили собор; затем Государь произвел смотр Волынскому пехотному полку, а в 4 часа пополудни принял прибывшего для приветствования Его Величества от имени султана турецкого министра иностранных дел Мегмета-Джемиль-пашу с его свитой. К обеду были приглашены местные власти, почетные лица и турецкое посольство. Вечером того же дня Государь выехал в Бендеры, где произвел 21-го числа смотр и учение 15-й пехотной дивизии (начальником которой был генерал-лейтенант Кишинский - кавказский ветеран), и к вечеру возвратился в Одессу.

На другой день, 22-го числа, Их Величества, в полдень, отплыли из Одессы на пароходе «Тигр» и, прибыв 23-го числа в Севастополь, посетили собор, присутствовали при закладке храма Св. Владимира на развалинах древнего Херсонеса или Корсуня. Государь объехал верхом линию бывших укреплений и произвел смотр бата-

' Подольский пехотный полк и 13-й стрелковый батальон.

143

льону Белостокского пехотного полка. После обеда Их Величества посетили кладбище на Северной стороне, отслужили там панихиду по князю Мих<аилу> Дм<итриевичу> Горчакову и по другим покоившимся защитникам Севастополя. Поблизости кладбища Государь смотрел батальон Брестского пехотного полка, и затем Их Величества проехали в Бахчисарай, где и ночевали в восстановленном дворце бывших ханов крымских. На другой день, 24-го числа, они осматривали Успенский монастырь, Чуфут-Кале, а на возвратном пути в Севастополь - поле Инкерманского сражения.

Из Севастополя Их Величества проехали сухим путем по южному берегу Крыма в Ливадию. Имение это, вблизи Ялты, сделалось собственностью Императрицы только незадолго до прибытия Их Величеств: оно было приобретено Департаментом уделов в начале 1861 года от князя Льва Потоцкого. Существовавший княжеский дом, довольно скромных размеров, был наскоро приспособлен к приему новых Августейших хозяев. Вообще имение далеко не удовлетворяло прихотливым привычкам нашего Двора. Только в последующие годы оно постепенно обстраивалось и принимало вид Царского местопребывания. Несмотря на то, Их Величества с первого же своего приезда полюбили Ливадию; здесь находили они спокойный и приятный приют, в котором могли на некоторое время отрешиться от обычной своей официальной, натянутой обстановки. Здесь они могли воображать себя частными владельцами. Всего же важнее было то, что благословенный климат южного берега Крыма действовал благотворно на здоровье Императрицы и тем избавлял Ее Величество от поездок за границу.

День 30-го августа праздновался в Ливадии в семейном кругу, в присутствии лишь немногих приезжих лиц80. По обыкновению этот торжественный день был ознаменован многочисленными наградами, производством в чины, новыми назначениями. В числе последних более крупными были по Министерству иностранных дел: товарищ министра обер-гофмейстер Иван Матвеевич Толстой (с молодых лет близкий к Государю человек) назначен членом Государственного Совета; место его занял обер-форш-нейдер Николай Алексеевич Муханов - человек любезный в обществе, но еще более пустой, чем его предместник. Директор Азиатского департамента генерал-майор Егор Петрович Ковалевский, по расстроенному здоровью, уволен от должности, с назначением сенатором, а вместо него назначен генерал-адъютант Николай Павлович Игнатьев, выказавший свои дипломатические способности успешным исполнением прошлогодней миссии

144

его в Китай. По военному ведомству состоялись многие перемены, из которых некоторые имели существенное значение: генерал-майор свиты граф Ф.Л. Гейден назначен дежурным генералом Главного Штаба Е.И.В., то есть директором Инспекторского департамента, с производством в генерал-лейтенанты, а начальник штаба генерал-инспектора инженерной части генерал-майор свиты Константин Петрович Кауфман - директором канцелярии Военного министерства, на место генерала Лихачева, назначенного начальником 1-й кавалерийской дивизии. Великий Князь Николай Николаевич с сожалением уступил лучшего своего сотрудника и согласился на соединение должности начальника штаба генерал-инспектора с должностью директора Инженерного департамента, в лице генерал-адъютанта Э.И. Тотлебена. На место генерал-адъютанта барона Ливена генерал-квартирмейстером и директором Департамента Генерального Штаба назначен генерал-лейтенант А. И. Веригин, вместо которого начальником Управления иррегулярных войск - генерал-лейтенант Н.И. Карлгоф, бывший генерал-квартирмейстер Кавказской армии. Таким образом переменились разом четыре из главных должностных лиц Военного министерства. Кроме того, по военному же ведомству последовали назначения: генерал-лейтенанта барона Егора Петровича Врангеля, бывшего попечителем Виленс-кого учебного округа, членом Военного Совета; генерал-майора Гана -дежурным генералом 1-й армии (на место генерал-лейтенанта Заболоцкого), и управляющего делами Императорской Главной Квартиры графа Иосифа Ламберта - генерал-адъютантом. Во всех военных чинах последовало большое производство; в том числе 6 генерал-лейтенантов произведены в полные генералы *. В том же приказе произведен в генерал-майоры начальник офицерской стрелковой школы полковник Ванновский.

Пробыв в Ливадии две недели в полном отдыхе, Государь снова собрался в путешествие на Кавказ. Предположено было объехать Кубанскую область, взглянуть на местность, назначенную для

' Далее в автографе зачеркнуто продолжение текста: «О барон Фитингоф (помощник командира Сводного кавалерийского корпуса барона Оффен-берга), Дюгамель (генерал-губернатор Западной Сибири и командир Отдельного сибирского корпуса), барон Карл Карл<ович> Врангель (командир 3-го армейского корпуса), Лауниц (командир Отдельного корпуса внутренней стражи), Безобразов (командир 4-го армейского корпуса) и Мерхе-левич (начальник артиллерии 1-й армии)». {Прим. публ.)

145

заселения казаками, и посетить некоторые пункты Черноморского побережья; на всю эту поездку уделялось около двух недель. Составленный мною проект маршрута был послан на окончательное заключение графа Евдокимова и князя Гр<игория> Дм<итриевича> Орбельяни, которые сделали в нем кое-какие частные изменения и приготовились к встрече державного гостя. Свита Государя в этом путешествии была по возможности сокращена: Его сопровождали генерал-адъютанты князь Вас<илий> Ан-др<еевич> Долгоруков, граф Алекс<андр> Влад<имирович> Ад-лерберг и граф Иосиф Ламберт, флигель-адъютант Рылеев и лейб-медик Енохин. Приказано было назначить для сопровождения Его Величества еще одного из кавказских врачей, наиболее знакомых с лечением местной лихорадки.

9-го сентября, в полночь, Государь отплыл из Ялты на пароходе «Тигр»; 10-го, утром, в воскресение, вышел на берег в Феодосии, слушал обедню в тамошней церкви, посетил военный госпиталь, Армянское училище, а вечером прибыл в Керчь. Здесь 11-го числа, утром, произвел смотр Виленскому пехотному полку, осматривал укрепления, как выстроенные уже, так и строившиеся, посетил в городе собор, музеум, девичий институт, а в полдень продолжал путь в Тамань и доехал до Темрюка, где назначен был первый ночлег. На другой день, 12-го сентября, продолжал путь вдоль Кубани до Екатеринодара.

В Тамани встретили Государя генерал-адъютанты князь Гр<и-горий> Дм<итриевич> Орбельяни и граф Евдокимов и некоторые другие из местных начальников, а в Екатеринодаре происходил 13-го числа большой прием съехавшихся со всего Кавказского края начальствующих лиц, депутаций от казаков и покорных туземцев. Происходившие незадолго перед тем волнения между казаками, по случаю переселения за Кубань, успокоились ко времени приезда Государя. Высочайший рескрипт, данный на имя графа Евдокимова, о дарованных переселенцам новых облегчениях и льготах, произвел вполне благоприятное действие. Он был обнародован с большою торжественностью: в первых семи бригадах Кубанского войска (бывших линейных) - 1-го августа, во всех станицах одновременно, сперва в церквях, а потом в станичных правлениях. Для этого разосланы были предварительно печатные экземпляры рескрипта; подлинный же, подписанный Государем, был прочтен самим графом Евдокимовым в станице Михайловской, куда были собраны бригадные командиры и депутаты от всех других станиц. Казаки приняли дарованные пере-

146

селенцам новые льготы с восторгом; они не ожидали таких значительных льгот, благодаря которым переселение за Кубань не только уже не пугало казаков, но даже привлекло большое число охотников, так что пришлось назначать из них по жребию. Объявление Высочайшего рескрипта сопровождалось в станицах радостными заявлениями и празднествами.

В бывшем же Черноморском войске рескрипт объявлен был только 6-го августа, также с известным церемониалом. В Екате-ринодаре объявление это не произвело такого же, как у бывших линейных казаков, выражения радости и благодарности; у коренастых хохлов продолжалось еще глухое неудовольствие, поддерживаемое происками панов. Простые же казаки простодушно заявляли генералу Иванову, что они готовы были и прежде исполнить Государеву волю, если бы не паны, которые, притесняя казаков, вместе с тем возбуждали их против начальства. Генерал-майор Кухаренко, один из главных участников поданного графу Евдокимову противузаконного заявления, теперь сам предлагал подать начальству прошение в таком же смысле, в каком было подано казаками Михайловской станицы по объявлении им новых Царских милостей, но большинство черноморских дворян и тут отклонило предложение; против генерала Кухаренко появились даже пасквили, обвинявшие его в измене делу Черномории.

Тем не менее Государь был встречен и черноморскими казаками с одушевлением. Впоследствии (29-го сентября) генерал Карпов писал мне, что «черноморцы, встретившие Государя со страхом, провожали его с восторгом, особенно когда узнали, что он приказал освободить арестованных; по отъезде Государя они служили благодарственные молебны»81.

До приезда своего на Кубань Государь, припоминая свои разговоры с князем Барятинским в Петергофе, ожидал, что граф Евдокимов будет просить об увольнении его от должности, и в таком случае имел в виду, согласно мнению фельдмаршала, назначить начальником Кубанской области князя Святополк-Мирского, а вместо него начальником Терской области князя Левана Меликова, заместив последнего в Дагестане генерал-майором Михаилом Тариеловичем Лорис-Меликовым. Но в этих перемещениях не оказалось надобности. Граф Евдокимов, обласканный Государем, и не думал покидать свое место, - чему нельзя было не порадоваться: ибо при тогдашнем положении дел всякая перемена начальства в Кубанской области неизбежно замедлила бы ожидавшееся в близком будущем окончание войны на Кавказе.

147

13-го сентября Государь из Екатеринодара выехал верхом за Кубань и следовал с отрядом чрез укрепления Дмитриевское и Григорьевское, для обозрения местности, лежащей у подошв гор и назначенной к заселению казаками. В тот же день Его Величество вернулся на Кубань и к ночи прибыл в станицу Усть-Лабин-скую. На другой день, 14-го числа, переехал опять за Кубань в укрепление Майкоп, а 15-го, после небольшой рекогносцировки за р. Белую, прибыл к вечеру в лагерь Верхне-Абадзехского отряда близ укрепления Хамкеты, возведенного в горах, между верхними течениями Белой и Лабы. Здесь назначена была на 16-е число дневка; сюда же, вследствие данного тифлисским начальством разрешения, прибыли в большом числе старшины абадзехского племени и депутаты от убыхов и шапсугов; собралось их всего до тысячи человек*; но из них допущено было представиться Государю только 60 избранным влиятельнейшим людям, во главе которых предстал пред русским Императором один из известной убыхской фамилии Берзеков, тот же, который приезжал и в Тифлис с депутацией к князю Григорию Дмитриевичу Орбельяни. Он обратился к Государю с речью, а один из абадзехских старшин поднес от имени всего народа абадзехского адрес83, в котором высказывалась в начале готовность войти окончательно в подданство русскому Императору, «соединиться с ним так, чтобы никогда уже не выходить из повиновения поставленному им начальству»; испрашивалось прощение прежних проступков, «совершенных по невежеству и притом в то время, когда они, абад-зехи, были еще непокорными...»; но затем слышались такие условия: «оставить за ними в неприкосновенности все земли от р. Лабы до пределов абадзехской земли, от р. Кубани до земель шапсугов и от Гагры до пределов земли убыхов; не строить более на сказанных землях ни крепостей, ни укреплений, ни сел, ни деревень, и не проводить дорог, которые вредят посевам хлеба, находящимся преимущественно поблизости дорог...» В заключение испрашивалась «выдача пленных горцев и возвращение беглых холопов». На этот адрес и на речь депутатов Государь ответил в немногих словах, что «примет покорность только безусловную, а устройство быта и судьбы народа поручил кавказскому начальству», а потому указал горцам обращаться с их просьбами к графу Евдокимову.

' В письмах графа Адлерберга ко мне показано даже до 10 тысяч человек82; но цифра эта очевидно преувеличена.

148

Горские депутаты уехали из лагеря крайне разочарованные и недовольные; ожидавшая возвращения их толпа, узнав об ответе «падишаха», пришла в сильное волнение, и партия, клонившая дело к покорности, должна была умолкнуть. Убыхи и шапсуги постановили решение - продолжать войну с русскими до последней крайности; абадзехи же положили выждать еще до новых переговоров с графом Евдокимовым по прибытии его в отряд. Можно полагать, что самое лицезрение Белого Царя, которое должно было бы произвести на горцев внушительное впечатление, не имело такого действия на депутатов при той простой лагерной обстановке, в которой они были приняты Государем.

17-го числа, в воскресение, после обедни в лагерной церкви и завтрака, Государь выехал из лагеря Верх-Абадзехского отряда и ночевал в станице Андрюковской (на Малой Лабе), на следующий день проехал вдоль Малой и Большой Лабы до станицы Лабинской, а 19-го прибыл обратно в Усть-Лабинскую, откуда 20-го числа проехал далее по Кубани до Копыльского поста.

21-го числа Государь снова переехал за Кубань на укрепления Адагумское, Крымское и Константиновское. В Новороссийске ожидал его пароход «Тигр», на котором Его Величество отплыл в Сухум, куда прибыл утром 22-го сентября, несколько ранее, чем Его ожидали. При выходе Государя на берег Его встретили местные начальники и толпа народа; не было лишь владетеля Абхазии, генерал-адъютанта князя Михаила Шервашидзе, почему-то опоздавшего на пристань. Он явился только уже после приема Государем князей и почетных лиц абхазских и цебельдинских. По показанию очевидцев князь Михаил, прибежав запыхавшись, бледный, едва стоял на ногах; холодный пот стекал по его впалым и посиневшим щекам, не столько от лихорадки, сколько от смущения и боязни неблагосклонного приема. Однако ж Государь обошелся с ним весьма милостиво, подал ему руку и обнял его. Князь Шервашидзе бросился целовать Государеву руку и видимо ожил. Придя в дом, приготовленный для приема Его Величества, не в дальнем расстоянии от пристани, Государь пригласил князя Михаила в особую комнату и, поговорив с ним наедине несколько минут, потребовал туда же князя Григория Дмитриевича Орбельяни и генерала Карцова, которым сказал: «Вот я говорил с князем о дороге, которую мы думаем провести из Су-хума на северный склон хребта. Князь не считает это невозможным и охотно принимает на себя как разыскание местности, так и самое исполнение предприятия...» Князь Шервашидзе начал

149

говорить о необходимости предварительных изысканий, о предположениях своих относительно приведения горских племен в покорность и т.д. Владетель Абхазии, за которым много было в его жизни грехов, казался на этот раз совершенно благонамеренным и готовым усердно выполнить Высочайшую волю. Но когда Государь предложил ему сопровождать Его Величество в Кутаис, он отклонил это любезное приглашение под предлогом болезни.

После обеда, к которому был приглашен и князь Михаил, Государь отплыл из Сухума; на следующее утро, 23-го числа, высадился в Поти и в тот же день к вечеру приехал в Кутаис, где был приготовлен блестящий прием и празднество. Утром, 24-го числа, после приема местных властей, почетных лиц, депутаций, Его Величество слушал обедню в соборе, потом посетил гимназию, девичье училище и военный госпиталь. К великому прискорбию кутаисских жителей и начальства ненастная погода и проливной дождь помешали приготовленному за городом блестящему празднику. На другой день, 25-го числа, Государь произвел утром смотр прибывшим в Кутаис двум ротам лейб-гренадерско-го Эриванского Его Величества полка и местному линейному батальону и затем выехал из Кутаиса в обратный путь. Благодаря дождю накануне Рион сделался судоходным, и путешествие Его Величества до Поти совершилось на пароходе. На рейде Потийс-ком ожидал пароход «Тигр», и предполагалось отплыть в тот же вечер; но сильное волнение на море воспрепятствовало выходу из Риона чрез бар и посадке на «Тигр», так что Государь был задержан в Поти целых 15 часов и мог отплыть только на следующий день, 26-го сентября, около 2 часов пополудни.

Почти в ту минуту, когда Государь отправлялся на пароход, курьер из Сухума привез письмо владетеля Абхазии к князю Григорию Дмитриевичу Орбельяни, заключившее в себе просьбу князя Михаила о разрешении ему поездки в Константинополь, будто бы для совещания с врачами. На эту просьбу немедленно же дано было Государем разрешение; но такое внезапное заявление князя Шервашидзе показалось кавказскому начальству несколько подозрительным после только что оказанного ему Его Величеством внимания. Князь Михаил во всю свою жизнь всегда хитрил и интриговал; не раз он был уличаем в сношениях и связях с турецким правительством, в подстрекательстве горцев против России и тому подобных происках. В самое последнее время обнаружилось, что по его внушению несколько небольших племен: там, баг, шах-гиреи, выгнанные графом Евдокимовым с северной сто-

150

роны хребта, не ушли в Турцию, как намеревались, а остались у медовеевцев на южном склоне гор; он же внушил горским племенам, еще остававшимся в западной части Кавказа, образовать между собою союз, очевидно, для противудействия русским, хотя впоследствии он уверял, в оправдание свое, будто имел при этом в виду облегчить нашему правительству успех переговоров с горцами и приведение их в покорность. Все эти обстоятельства побуждали кавказское начальство относиться с недоверием ко всем поступкам князя Шервашидзе и следить за его поведением в Константинополе, - о чем было сообщено и посланнику нашему князю Лобанову-Ростовскому.

Морской переход Государя от Поти до крымского берега был замедлен противными ветрами, бурей и дурной погодой, так что после двухдневной сильной качки, Его Величество только 28-го сентября вышел на берег в Ялте.

Путешествием своим на Кавказ Государь остался вполне доволен. Вот что писал мне граф Адлерберг (от 18-го сентября): «Государь наслаждается присутствием своим в любимом им крае и среди бесподобных войск Кавказской армии. Все, что Он видит, Ему нравится, утешает Его, и надобно отдать справедливость графу Евдокимову, что он, для приема Его Величества и показания Ему края, лицом в грязь не ударил. Один только раз Государь был несколько недоволен тем, что в лагере в Хамкетах Ему поставили не простую палатку, а смастерили большую, в несколько отделений, по Его словам, слишком роскошную. Дело в том, что невозможно убедить Государя, что солдаты, простой народ, а в особенности горцы и дикие абадзехи, приходившие в лагерь, никогда не поймут, чтоб он мог жить в такой палатке, как все. Неудовольствие это однако не продолжалось, а ограничилось замечанием, что не угадали Его вкуса и привычек и сделали хуже, желая сделать лучше...» «Войска все в блестящем состоянии...» Также и в письме из Ливадии, от 30-го сентября, граф Адлерберг присовокупил: «Поездка Государя на Кавказ произвела на Него приятнейшее воспоминание, как и первое Его путешествие...»84 Генерал Карцов, в письме от 29-го сентября, замечает: «Особенно понравился Государю тот край, в котором селятся наши новые станицы».

Само собою разумеется, что пребывание Государя не осталось без последствий и для кавказцев. Оно ознаменовалось многочисленными наградами и милостями, отчасти вследствие собственной наклонности Государя к щедрости в подобных случаях,

151

отчасти же в угоду отсутствовавшему фельдмаршалу, который не упустил возможности замолвить слово о личностях, пользовавшихся особенным его благорасположением. Самому графу Евдокимову оказаны такие две милости, которые совершенно осчастливили его: разрешено графский титул передать женатому на его племяннице полковнику Доливо-Добровольскому с потомством и пожаловано 7 тысяч десятин земли в Ставропольской губернии. Генерал-майор свиты князь Дмитрий Иванович Святополк-Мир-ский произведен в генерал-лейтенанты, с назначением начальником Терской области, которая притом выделена из ведения графа Евдокимова. Начальник Дагестанской области генерал-лейтенант князь Леван Меликов получил звание генерал-адъютанта. В числе милостей, оказанных разным личностям из туземцев, -возвращен бывшему элисуйскому султану Даниель-беку чин генерал-майора, которого он лишен был вследствие его измены и побега к Шамилю.

Князя Барятинского Государь сам известил о вынесенных Им впечатлениях из поездки по Кавказу и об удовлетворении разных ходатайств фельдмаршала. В то время князь Барятинский значительно поправился в своем здоровье; ездил недели на две на Рейн, к своей сестре княгине Зейн-Витгенштейн и весьма интересовался поездкою Государя на Кавказ, как видно из тогдашних его писем ко мне. Полученное им в октябре письмо Государя чрезвычайно обрадовало фельдмаршала.

По возвращении в Крым Государь оставался в Ливадии еще около двух недель и наслаждался жизнью в этом очаровательном местопребывании. Императрица была также чрезвычайно довольна Крымом, который приносил несомненно пользу Ее здоровью. Но прискорбные известия, получавшиеся как из Петербурга, так и Варшавы, сильно озабочивали Государя и заставили Его ускорить свое возвращение в столицу. Отъезд из Крыма первоначально был назначен уже на 10-е октября; но свежая погода и волнение на море заставляли отлагать выезд со дня на день. Только 12-го числа Их Величества отплыли на пароходе «Тигр», а 15-го прибыли в Николаев, откуда Государь выехал в тот же день и, безостановочно путешествуя чрез Полтаву, Харьков и Москву, прибыл 18-го числа в Царское Село. Императрица же с детьми выехала из Николаева 16-го числа и, путешествуя с ночлегами, возвратилась в Царское Село лишь 23-го октября.

152